Преступно счастливая - Галина Романова

— Ну, или директрисе тридцать восьмой школы, — проговорил вполголоса Волков и засобирался.

Угарова проводила его в прихожую, села прямо на тумбочку. Прямо халатом, который казался чистым, в толстый слой пыли, прямо на скорчившиеся от использования тюбики крема. Задумавшись, наблюдала за тем, как Волков надевает шарф, потом куртку.

— В школу не ходите, — неожиданно нарушила она тишину, вдоволь насмотревшись на его сборы. — Той тетки там давно нет. И даже не знаю, жива ли она теперь, нет.

— Значит, в отдел народного образования двину. Спасибо за информацию. — Он шутливо козырнул даме. Взялся за дверную ручку.

— И туда не ходите. На Смоленской улице она жила. — Генриетта быстро продиктовала адрес. — Тетя моя с ней время от времени встречалась.

— Они были дружны?

— Не то чтобы очень. Не скажу. — Она скорчила странную физиономию, могущую выражать все, что угодно — от жалости до отвращения. — Знаете, сошлись в одиночестве две старые гадины. Сидят, выпивают, полощут люд. Я ее оттуда пару раз забирала, тетку-то. В День учителя. Надирались они в этот день знатно…

— Бывшей директрисы я по адресу не нашел, товарищ полковник, — докладывал двумя часами позже Волков.

Они сидели с полковником напротив друг друга в креслах за маленьким журнальным столиком. Полковник пожелал неформальной обстановки. И даже вызвался Волкова чаем угостить.

— И где она? Может, тоже, того, а? — Полковник выразительно чиркнул себя ребром ладони по шее.

— Нет. Жива и вполне здорова. Так соседи доложили. На даче она. Работы подготовительные проводит.

— На даче?! В феврале?! И что она там делает?

— Снег в бочки закидывает. Воду им по весне поздно дают. А она цветы рано высаживает. Вот и…

— Понятно. С соседями дружна?

— Не со всеми. Те, что живут напротив, ее не переносят. Такая же точно история и с теми, что живут под ней и над ней. Нашел одну женщину, живет в соседнем подъезде. Тоже, кстати, из бывших педагогов. Вот она более или менее положительно отзывалась о Николаевой. Но все равно была весьма сдержанна.

— Ладно. Вернется Николаева. Никуда она не денется. Не до весны же она станет снег в бочки трамбовать! — фыркнул полковник в чашку с чаем и головой покрутил. — Придумают же! Снег в бочки! Ладно… Давай итог сегодняшнего твоего дня подведем, майор. Что конкретно тебе удалось узнать?

— Погибшая имела весьма неуживчивый нрав, — принялся перечислять майор. — Врагов, по словам племянницы, было много. Желать ее смерти, опять же с ее слов, могли через одного. Всю жизнь работала, не тунеядствовала, но нигде подолгу не задерживалась.

— И тут исключение! — поднял вверх палец полковник, поставил пустую чашку на столик. — Школа номер тридцать восемь! Там она проработала достаточно долго. И даже сошлась с директрисой на короткой ноге. И даже продолжила с ней дружить после увольнения. Чего тогда она уволилась, Волков? Все у нее там шло замечательно, она там даже негласно за дисциплину на переменах отвечала, и вдруг! Вот чудится мне, майор, что-то там кроется в этом увольнении. Какой-то подвох. Доехал бы все же до школы тридцать восемь. Не сегодня, завтра. С утра. Сегодня-то уже поздновато. А вот завтра с утра… Коллектив будет почти в полном составе. Найдешь кого постарше. И спросишь. Не могли они забыть такую эпатажную даму, как недавно преставившаяся Угарова Вера Степановна. К утреннему совещанию можешь не спешить. Твой коллега справится.

И полковник недовольно поморщился. Гришина он недолюбливал.

— Поговоришь, и сразу ко мне. Доложишь. Все, ступай, ступай, майор. Мне еще над бумагами поработать надо.

Гришин, когда Волков зашел в свой кабинет, сосредоточенно изображал занятость. Голова его то опускалась к папке с документами, то поднималась к монитору компьютера. Будто он кому-то очень медленно и методично кивал. Волкову так же медленно кивнул, даже не взглянув в его сторону.

— Все тихо, капитан? — все же спросил Волков.

— В рабочем порядке, — буркнул тот едва слышно, и снова: голова вверх, вниз, вверх, вниз.

Волков налил себе воды из чайника. Встал со стаканом у окна. В кабинете было тихо. Думалось отлично. Молчаливое присутствие Гришина не мешало. Помолчал бы он еще минут двадцать, вообще было бы отлично.

Но Гришин молчать не стал.

— По самоубийце мечешься, Саш? — как бы между прочим обронил тот уже через пару минут в спину Волкову.

— Не понял? О чем ты? — Волков не повернулся.

— Все о том же! — с удовольствием хмыкнул Гришин.

Раздался тихий хруст. Ясно, потягивается. Разминается перед долгим разговором. Волков сморщился. Ах, как не хотелось ему сейчас с ним говорить! Как хотелось тишины! И подумать.

— Тебя полдня не было. Потом сразу к полковнику. Ясно, по спецпоручению куда-то ездил! А разве мы не команда, товарищ майор? Что за тайны от коллег? — заныл Гришин, продолжая с хрустом потягиваться. — Я же понимаю, что дело официально закрыто за отсутствием состава преступления. Отчетность портить нельзя! Но мы-то с вами понимаем, что такая стерва не могла взять и утопиться, наглотавшись снотворного. Кто-то помог ей. Кто-то, кто не оставил ни единого следа. Племянница не могла. Это слон в посудной лавке. Она сюда явилась и едва турникет не снесла своей жопой. Нанимать киллера ей тоже не на что. Не тот достаток. Да и мотива никакого особо не прослеживается. Кому тогда насолила в такой степени покойница? А? Что за тайный враг у нее имелся?

Волков настороженно молчал, делая вид, что тихонько потягивает кипяченую воду из стакана.

Гришин неплохим был сыщиком, спору нет. Человеком был гаденьким. Сыщиком был неплохим.

— А я вот что думаю, товарищ майор, — вдруг понизил голос Гришин до театрального шепота. — А вдруг убийца просто разминался в ее случае?

— В смысле?

Не выдержал, повернулся к нему Волков. Постарался смотреть бесстрастно в прищуренные хитрые глаза Гришина. Он его просто терпеть не мог за этот его прищур.

— Вдруг он тренировался? — предположил как-то очень уж уверенно Гришин.

— Хочешь сказать, что будут еще жертвы?

Ну, это-то они с полковником и без Гришина предположить смогли. Может, этот стервец каким-то образом подслушал их разговор? Или в канцелярии у него кто-то есть из своих? Помнится, когда Волков говорил с полковником, кто-то заходил с бумагами. Мог поймать обрывок разговора, слить информацию Гришину, и тот додумал.

— Я не хочу сказать, товарищ майор!

Гришин ровно сел, перестав тянуться, широко открыл глаза, глянул смело, даже с вызовом. Сейчас что-то скажет, подумал Волков. Что-то он подготовил. Не просто так разговор завел.