Звезды сделаны из нас - Ру Тори

От этого признания екает в груди. Еще слово, и я разревусь. Часто моргаю, снова и снова перечитываю последнее сообщение, и все больше убеждаюсь: придурок прикалывается. С его внешкой и приторной улыбочкой впору записывать дебильные ролики для Тик Тока и пудрить девчонкам мозги — последнее он в данный момент и проделывает.

Вздыхаю и констатирую:

— Ага. Нестареющая классика. Ты ботан и тебя буллят. Извини, но у нас с тобой разные проблемы. И говорить больше не о чем.

— Типа куда нам, столичным ботанам, до проблем подкрученных провинциальных девчонок? А ещё меня обвиняла в пафосе.

— Глеб? Ты же Глеб? Тебя правда так зовут в жизни?

— Угу.

— Так вот, Глеб, иди к чёрту.

— Хорошо. Ушёл.

— И не пиши мне.

— Хорошо.

— Дебил.

— У тебя новый приход?

— У меня новый уход.

— Понял. Тогда, когда закончится, пиши сама.

— Ещё чего?!

— Я просто предложил.

— Отвали уже!

— Отваливаю. Как раз моя остановка. Спасибо, было классно скоротать с тобой дорогу. И удачи в гламурных похождениях!

— Придурок! — в сердцах сворачиваю диалог, и в отражении черного зеркала вижу свои ненормальные, горящие злобой глаза.

А вдруг он не врет?.. Содержимое его аккаунта никак не вяжется с успешностью. Может, придурок, не умеющий вести нормальный диалог, это не он, а я?..

Снова заношу палец над экраном:

— Тебя правда буллят?

— Думаешь, я такими слезливыми историями к девушкам подкатываю?

— Ладно. Прости, что наехала. У меня есть повод.

— Наезжать на незнакомых людей из-за своих проблем — это не повод, а диагноз.

Он уязвлен — отвечает не сразу и старается посильнее задеть, но я бы тоже на его месте злилась. Не ведусь на бубнеж и строчу полный трагедии рассказ: ну, просто, чтобы он знал, кому рассказывает про буллинг.

Конечно, проще было записать голосовое, но Милана вечно прикалывается над моим «прокуренным» тембром и манерой растягивать слова.

— Ага. Диагноз. Не иначе. Каких только «диагнозов» на меня не вешали в школе. Психичка, анорексичка, хикки. Ведьма. Это ролевая модель, и я не могу на нее повлиять: то, что обычно легко удается, при этих уродах оборачивается настоящим кошмаром. Если пою — фальшивлю, как мартовский кот, если говорю — скатываюсь в никому не интересное занудство и дарю им новые шикарные поводы для глума. Чувствую себя куклой, которой уготовили участь вечного изгоя и объекта насмешек. В общем, в один из дней я решила повернуть их оружие на сто восемьдесят градусов: я ведьма, да будет так. Прикол в том, что теперь они сами верят, будто я способна навести порчу, и побаиваются. К чему это я? Резкость — моя вторая натура. Не принимай на свой счет, окей?

Выдохнув, отправляю Глебу свое нытье, и облегчение, смешанное с ожиданием, мурашками проступает на коже. В ответ прилетает три смеющихся смайлика.

— Эй, по-твоему, я тут что, анекдоты травлю?

— Нет. Меня повеселило другое. Похоже, меня тебе бог послал. Ни за что не догадаешься, как меня называют в школе.

— Я попробую. Солнышко? Зая? Киса?

— Хочешь, чтобы меня прямо сейчас стошнило?

— Всего лишь, чтобы ты почувствовал то же, что и я, увидев ту фотку с первого сентября. Тебе там только нимба не хватает. Такой правильный и сладенький, аж скулы сводит.

— Да, чего ты прицепилась к фотографии?

— Потому что меня это бесит. Терпеть не могу вот таких ванильных мальчиков, которых создают не иначе, как в кибер-лаборатории послушания и занудства.

— А почему только мальчиков?

— Потому что мы сейчас говорим о тебе.

— Но ты же меня совсем не знаешь. Я, может, отпетый подонок и негодяй с ангельским лицом?

— Подонок и негодяй, которого буллят? Рассказывай!

— А что же ты, типичная неудачница, делала в экстремальном мини на ночной тусовке?

— Считай это своеобразным социальным экспериментом. Иногда так хочется залезть в голову другим людям и понять, каким с их позиций видится мир. Собственно, этим я вчера и занималась.

— И как тебе их мир?

— А никак. Смертная скука.

— То есть, твоя собственная жизнь веселей?

— Нет. Блин. Да что ты прицепился?!

— Кажется, я начинаю понимать твои школьные диагнозы. Ты ведешь себя крайне недружественно. И нервничаешь по пустякам.

Я снова закипаю. За годы вынужденного отшельничества пришлось выстроить броню, чтобы никто не совался и не делал больно. Подспудно я ищу сопереживания, но, когда нахожу, принимаю его за жалость. А жалость и так сквозит из осторожного тона учителей, серых мышек и тихих ботаников, которые тоже недалеко от меня ушли. Но этот... тип даже не пытается быть корректным и нарочно лезет на рожон!

— Ты что, не прочёл ни слова из того, что я тебе написала? Ты меня тоже не знаешь! Я тебе сказала только про фотографию, а ты меня упрекаешь, воспользовавшись моей же откровенностью.

Он что-то пишет и стирает, снова пишет и стирает, и наконец выдает:

— Ладно. Давай, начнём заново.

— Что начнём?

— Наше знакомство. Привет, меня зовут Глеб Филатов, мне восемнадцать и я ботан, аутсайдер и Святоша.

— В плане Святоша?

— То самое моё прозвище, о котором я тебя спрашивал.

— Почему? Ты верующий?

— Не совсем. Точнее, нет. Но все думают, что да. И я их не разубеждаю.

— Вот это ты меня удивил.

— То ли ещё будет. Говорю же, что ты меня не знаешь.

В рот едва не залетает назойливая мошка — отплевываюсь и обнаруживаю, что он открыт, да еще и растянут в блаженной улыбке. На душе так легко, что есть риск вознестись над скамейкой, тополями и набережной и, словно наполненный гелием шарик, затеряться в облаках.

Он прикольный. Правда прикольный. И теперь уже я пишу, стираю и пишу, взвешивая каждое слово:

— Ладно. Хорошо. Меня зовут Нелли Кузнецова, мне восемнадцать и я отличница, неформалка и Ведьма.

— Так, стоп. Отличница?

— Да, но не ботан. Ясно?

— Ах, ну, да, конечно. Все кругом ботаны, кроме меня…

— Ты опять?

— Ну, а что с ведьмой? Как это тебя так угораздило?

— Тупая история, под стать звездам моего класса. В рабочей тетрадке по окружающему миру была картинка с видами рыб: нельма, селедка, рыба-ведьма — может, помнишь? Так вот: наша самая главная стерва не придумала ничего умнее, чем обстебать мое имя. Так я и стала ведьмой. Не ищи логику, она вышла из чата. Однажды, по указке все той же зазнавшейся стервы, дуболом Вовочка Бобров запер меня в темном кабинете. Я просидела там до позднего вечера — к счастью, охранник решил пройтись по этажу и услышал крики и стук. Утром я вышла к доске и во всеуслышание объявила, что Вова повел себя, как скотина, и в наказание его настигнет моя магия: разобьет понос. Веришь, или нет, но так и случилось. Он слег в больницу с кишечной инфекцией и вернулся только через две недели — бледный и худой. Так что, Ведьма — это уже не просто прозвище. Это призвание. Ну как, страшно?

— Нет. С с ведьмами у меня разговор простой — инквизиторский. Двухлитровая клизма со святой водой и розги.

— Это, пожалуй, лишнее.

Хохочу и жду, что еще выдаст Глеб, но он пропадает из сети. Экран гаснет, в нем возникает бледное небо и черные ветки, а я с ужасом обнаруживаю, что слишком много о себе нагородила.

Звонит Алина, просит купить творожок для Бори, и я вру, что не могу говорить, потому что начался урок.

Прогуливаюсь по парковым аллеям, долго стою на пешеходном мостике, вглядываюсь в мутную воду главной городской речки и любуюсь доживающими свой век фонтанами. Несмотря на тепло, в воздухе явственно ощущается осень, и в душу проникает грусть с нотками уныния.

Кажется, он тоже слился. Совсем как Артем, когда узнал неудобные подробности.

Прибавляю шаг, спешу к остановке и ныряю в подошедший троллейбус. Плюхаюсь на сиденье, протягиваю кондуктору ученическую карту, и телефон в ладони снова оживает:

— Прости, пришлось забежать в школу. Отдать им фотки. На чем мы там остановились?