Серебристый луч надежды - Мэтью Квик

— А-а-а-а-а!..

И вот мы кричим уже все вчетвером, подняв руки:

— А-а-а-а-а!

А потом мы все вместе скандируем, быстро выбрасывая в стороны руки и ноги, чтобы показать каждую букву:

— И! Г! Л! З! Иглз!

После этого брат огибает диван, подходит ко мне, кладет руку на плечо и запевает командный гимн, я вспоминаю слова и подхватываю:

— Вперед, орлы, вперед! К победе прямиком!

Я так счастлив оттого, что пою вместе с братом, что даже его объятие не раздражает меня. Мы вместе обходим диван и поем:

— Забьем отличный мяч — и раз, и два, и три!

Я гляжу на папу, и он не отворачивается, только принимается петь с еще большим воодушевлением. Ронни подскакивает ко мне, хватает за плечи, и вот я уже зажат между братом и лучшим другом.

— Тщетны все соперника усилья — все равно орлы расправят крылья!

Вижу маму, она стоит в дверях, прижимает руку ко рту — то ли плачет, то ли смеется, — но глаза смотрят весело, так что я знаю, на самом деле она радуется с нами.

— Вперед, орлы, вперед! К победе прямиком!

Тут Ронни и Джейк убирают руки с моих плеч, и мы снова принимаемся показывать буквы руками и ногами.

— И! Г! Л! З! Иглз!

Мы все раскраснелись, папа тяжело дышит, но нам ужасно весело, а я в первый раз чувствую себя по-настоящему дома.

Мама ставит еду на раскладные столики, и игра начинается.

— Мне нельзя алкоголь, — говорю я, когда мама приносит «Будвайзер».

— Во время матча «Иглз» выпить пива можно, — возражает отец.

Мама с улыбкой пожимает плечами и передает мне бутылку холодного пива. Спрашиваю у брата и Ронни, почему на них футболки не с Баскеттом, ведь Баскетт круче всех, а они говорят, что «Иглз» удалось заполучить Донте Столлворта и теперь Донте Столлворт круче всех. Раз уж на мне футболка Баскетта, я настаиваю, что Баскетт все равно круче.

— Посмотрим, — самоуверенно отвечает Джейк, а отец презрительно присвистывает сквозь зубы.

Удивительно слышать от брата такое: это же он подарил мне футболку Баскетта и сам уверял, что круче Баскетта никого нет, всего две недели назад.

Мама смотрит матч с волнением: знает, если «Иглз» проиграют, отец потом всю неделю будет ходить в плохом настроении и часто орать на нее. Ронни и Джейк обмениваются сведениями о разных игроках, то и дело утыкаются в свои мобильные телефоны, следя за обновлениями новостей про матчи и спортсменов: они играют в виртуальный футбол, это такая компьютерная игра, в которой получаешь очки за то, что выбираешь игроков, которые зарабатывают тачдауны и набирают ярды. Время от времени я поглядываю на отца — убедиться, что мое ликование и возгласы не проходят незамеченными. Я же понимаю, что он согласен сидеть в одной комнате со своим психически больным сыном, только если я буду как следует болеть за «Иглз». Вообще приятно вот так сидеть и смотреть футбол вместе с отцом, хоть он меня и ненавидит, а я до сих пор не простил его за то, что он тогда на чердаке пнул меня и ударил по лицу.

«Хьюстон тексанс» открывают счет, и папа разражается руганью — так громко, что мама даже выходит из комнаты, сказав, что принесет еще пива, а Ронни сидит, уставившись в экран, и притворяется, что ничего не слышит.

— Да прикрывайте же наконец, защитники хреновы! В заднице ваша задняя линия, за что вам деньги платят! Это же «Тексанс», а не далласовские сопляки! Гребаные «Тексанс»! Мать вашу за ногу!

— Пап, успокойся, — говорит Джейк. — Мы поняли.

Мама приносит пиво, и какое-то время отец сидит молча, отхлебывая из бутылки. Но когда у Макнабба перехватывают пас, папа тычет пальцем в экран телевизора и ругается еще громче, называя Макнабба такими словами, от которых мой друг Дэнни пришел бы в бешенство, — он считает, что только чернокожие могут говорить о себе так.

К счастью, Донте Столлворт и вправду показывает класс: после того как Макнабб пасует ему, «Иглз» вырываются вперед, папа замолкает и снова улыбается.

В перерыве Джейку удается уговорить отца поиграть с нами в мячик. Мы вчетвером выходим и начинаем пасовать друг другу через улицу. К нам присоединяются сосед с сыном. Пацану, наверное, не больше десяти, у него силенок не хватает, чтоб дать нормальный обратный пас со своего места, но на нем зеленая футболка, поэтому мы снова и снова кидаем ему мяч. Мелкий ни разу его не ловит, но мы все равно подбадриваем его и радуемся. Он улыбается во весь рот, а его отец благодарно кивает всякий раз, когда пересекается с кем-нибудь из нас взглядом.

Мы с Джейком стоим дальше всего друг от друга, обмениваемся длинными пасами через всю улицу — часто приходится даже отбегать назад, чтобы поймать мяч. И мы не теряем ни одной передачи, потому что мы настоящие спортсмены.

Отец в основном просто стоит рядом, попивая пиво, но несколько раз мы делаем на него несложные пасы. Он ловит мяч одной рукой и перебрасывает его из-за спины Ронни, который стоит к отцу ближе всех. У Ронни слабые руки, но мы с Джейком не обращаем на это внимания, ведь он наш друг, мы все в зеленом, солнце светит, «Иглз» выигрывают, мы досыта наелись отменной горячей пищи и напились ледяного пива, так что, в общем-то, совершенно не важно, уступает нам Ронни в силе и ловкости или нет.

Когда мама объявляет, что перерыв почти закончился, Джейк подбегает к мальчишке, вскидывает руки и кричит:

— А-а-а-а-а!

Спустя секунду к нему присоединяется и сосед. До мелкого доходит не сразу, но потом он тоже поднимает руки и кричит вместе с нами, а после мы все вместе скандируем название любимой команды, показывая каждую букву руками и ногами, — и разбегаемся по гостиным.

Во второй половине матча Донте Столлворт продолжает демонстрировать класс, набирая почти сто пятьдесят ярдов и зарабатывая один тачдаун. Баскетту вовсе не посылают приличных передач, так что на его счету ни одного пойманного мяча. Однако меня это совсем не расстраивает, так как в конце игры происходит кое-что удивительное.

«Иглз» выигрывают со счетом 24:10, и мы встаем, чтобы хором спеть командный гимн, как и полагается по случаю победы «Птичек» в матче регулярного чемпионата. Брат обнимает меня и Ронни.

— Пап, давай иди к нам, — подбадривает он отца.

Тот немного пьян от пива и так воодушевлен победой — а также тем, что Макнабб в сумме заработал более трехсот ярдов, — что встает, присоединяется к нашему тесному кружку и кладет руку мне на плечи. Я чуть не подпрыгиваю от удивления не потому, что не люблю, когда ко мне прикасаются, а просто отец не обнимал меня уже много лет. От тепла и тяжести его руки я наполняюсь радостью, и, пока мы поем гимн, а потом выкрикиваем название нашей команды, показывая каждую букву, я замечаю, что мама вышла из кухни, где мыла посуду, и смотрит на нас. Она улыбается мне, но снова плачет, и, не переставая петь, кричать, показывать, я все задаюсь вопросом: почему?

Джейк спрашивает Ронни, не подвезти ли домой, тот отказывается:

— Нет, спасибо. Хэнк Баскетт меня проводит.

— В смысле, я? — Они называли меня так всю игру, поэтому догадываюсь, что речь идет обо мне.

— Ага, — отвечает Ронни, и мы выходим, захватив мячик.

Дойдя до Найтс-парка, принимаемся бросать мяч. Дистанция всего двадцать футов, ведь у Ронни слабые руки, и после пары передач мой друг осведомляется, что я думаю о Тиффани.

— Ничего, — говорю. — Я вообще о ней не думаю. А что?

— Вероника мне сказала, что Тиффани бегает вместе с тобой. Это так?

— Ну да, — отвечаю я, принимая неуклюжий пас от Ронни. — Как-то странно это. Она как-то узнает, когда я бегаю, ну и всякое такое, — добавляю и делаю безупречную крученую передачу, в точку сразу над правым плечом Ронни, чтобы он мог поймать мяч на бегу.

Он не поворачивается.

И не бежит.

Мяч пролетает мимо.

Ронни поднимает мяч и трусит на свое место.

— Тиффани странноватая, — продолжает он. — Пэт, ты понимаешь, что я подразумеваю под словом «странноватая»?

Я принимаю еще более неуклюжий пас, нацеленный мне в правую коленку.

— Думаю, да. — Мне понятно, что Тиффани отличается от большинства девушек, но мне понятно также, что значит находиться в разлуке со своим любимым человеком, а вот Ронни этого как раз не понимает. Так что я уточняю: — Странноватая в каком смысле? Как я?

Его лицо вытягивается.

— Нет… Я не имел в виду… Ну, просто она ходит к психотерапевту…

— Я тоже.

— Знаю, но…

— То есть я странный, потому что посещаю психотерапевта?

— Да нет же. Дай мне сказать, не перебивай. Я пытаюсь быть тебе другом!

Ронни подходит ко мне, а я упорно смотрю под ноги. Я вовсе не хочу слушать, как он изворачивается, потому что это единственный друг, который у меня остался после психушки, к тому же сегодня был замечательный день, «Иглз» выиграли, отец меня обнял и…

— Я знаю, что ты водил Тиффани ужинать, это прекрасно. Возможно, каждому из вас нужен друг, переживший потерю близкого человека и понимающий, что это такое.