Серебристый луч надежды - Мэтью Квик

Клифф убирает руку от подбородка и откидывается на спинку кресла.

— Вот как, — говорит он.

— Ага. Я тоже был в шоке, тем более что она в курсе, что я женат.

— Ну, так ты сделал это?

— Сделал что?

— Вступил в половые отношения с Тиффани?

Смысл его слов доходит до меня не сразу.

Я злюсь:

— Нет же!

— Почему?

Не могу поверить, что Клифф действительно меня об этом спрашивает, притом что он сам счастлив в браке, однако все же удостаиваю его ответом:

— Потому что я люблю свою жену! Вот почему!

— Так я и подумал, — говорит он, и у меня отлегает от сердца.

Он всего лишь проверяет мои моральные принципы, это более чем понятно: человеку, вышедшему из заведения для душевнобольных, нужны устойчивые моральные принципы, и тогда мир будет вращаться без серьезных сбоев, а счастливые развязки расцветут буйным цветом.

— Даже не представляю, зачем Тиффани понадобилось, чтобы я с ней переспал. Ведь я не ахти какой красавец, а вот она привлекательная, наверняка могла бы найти кого-нибудь получше меня. Я тут подумал, может, она нимфоманка. Как вы считаете?

— Насчет нимфомании не знаю, — отвечает Клифф. — Но иногда люди говорят и делают то, чего, по их мнению, ждут от них другие. Возможно, Тиффани на самом деле не хотела спать с тобой, однако предложила нечто такое, что в ее представлении имеет для тебя ценность — чтобы ты оценил и ее.

Секунду размышляю над его объяснением.

— То есть, по-вашему, Тиффани решила, что это я хочу с ней переспать?

— Не обязательно. — Он снова щиплет себя за подбородок. — Твоя мать сказала, когда ты пришел домой, на футболке была косметика. Я могу поинтересоваться, как это случилось?

Неохотно — не люблю сплетничать — рассказываю ему, что Тиффани продолжает носить обручальное кольцо, хотя у нее умер муж, и упоминаю о том, как мы обнимались и плакали перед домом ее родителей.

Клифф кивает:

— Похоже, на самом деле Тиффани нужен друг и она предположила, что ты, переспав с ней, захочешь с ней дружить. Расскажи-ка еще раз, как ты поступил в этой ситуации.

И я рассказываю, как так получилось, что я обнялся с ней и позволил запачкать косметикой именную футболку Хэнка Баскетта и…

— А где ты достал именную футболку Хэнка Баскетта? — перебивает он.

— Я же говорил: подарок от брата.

— Это ее ты надел к ужину?

— Ну да, как вы мне и посоветовали.

Он улыбается, даже усмехается, а я недоумеваю.

— И что сказали твои друзья? — добавляет Клифф.

— Ронни заявил, что Хэнк Баскетт крутой.

— Хэнк Баскетт очень крутой. Готов поспорить, в этом сезоне на его счету будет не меньше семи тачдаунов.

— Клифф, вы что, болеете за «Иглз»?

— И! Г! Л! З! Иглз! — скандирует он речовку «Иглз», чем ужасно меня смешит: он же мой психотерапевт и я даже не представлял, что психотерапевты могут увлекаться американским футболом.

— Что ж, раз ты тоже за зеленых, придется нам обсудить «Птичек», когда закончится сеанс, — говорит Клифф. — Так ты действительно позволил Тиффани запачкать макияжем новенькую именную футболку Хэнка Баскетта?

— Ну да, а на ней, между прочим, все буквы и цифры пристрочены, это вам не дешевая переводная картинка.

— Настоящая именная футболка Хэнка Баскетта? — восклицает он. — Да, Пэт, с твоей стороны это было великодушно. Похоже, Тиффани действительно нуждалась только в дружеском участии, которое ты и проявил, потому что ты славный парень.

Не могу сдержать улыбку: я ведь и вправду изо всех сил пытаюсь быть славным парнем.

— Да, знаю, но теперь она преследует меня по всему городу.

— То есть?

И я рассказываю Клиффу, что с самой вечеринки, всякий раз, когда я надеваю мусорный мешок и выхожу на пробежку, Тиффани уже поджидает меня возле дома в коротеньких беговых шортиках и розовой головной повязке.

— Я очень вежливо объяснил ей, что предпочитаю бегать в одиночестве, и попросил уйти, но она и внимания не обратила. Просто бежала за мной всю дорогу, держась в пяти футах. На следующий день случилось то же самое, и с тех пор она постоянно бегает за мной. Каким-то образом вычислила мой график: только я выхожу из дому за час перед закатом — она уже тут как тут, готовая следовать за мной повсюду. Я бегу быстро, но она не отстает. Поворачиваю на опасные улицы, и она следом. И не выдыхается: когда я наконец останавливаюсь перед своим домом, она знай себе бежит дальше по улице. И никогда не здоровается и не прощается.

— Почему ты не хочешь, чтобы она бегала с тобой? — говорит Клифф.

В ответ я спрашиваю, а что бы подумала его жена Соня, если бы на каждой пробежке за ним по пятам трусила какая-нибудь сексапильная красотка.

Клифф улыбается, как улыбаются мужчины, когда остаются одни и говорят о женщинах всякие фривольности.

— Так ты считаешь, что Тиффани сексапильная? — вдруг спрашивает он, повергая меня в недоумение: не знал, что психотерапевтам можно разговаривать вот так, по-приятельски.

Интересно, значит ли это, что Клифф считает меня своим приятелем?

— Ну да, сексапильная, — отвечаю. — Но я-то женат.

— Сколько времени прошло с тех пор, как ты виделся с Никки?

Говорю, что не знаю. Может, пара месяцев.

— Ты действительно веришь в это? — Клифф снова теребит подбородок.

Мой голос, отвечающий «да», явно повышен, и даже крепкое словечко слетает с языка. Я тут же сожалею об этом, ведь Клифф обращался ко мне по-дружески, а нормальные люди не кричат на своих друзей и не швыряются бранными словами.

— Извините, — говорю я, видя, что Клифф явно испугался.

— Все хорошо. — Он выдавливает улыбку. — Я склонен полагать, что ты действительно так думаешь. — Клифф задумчиво чешет голову, а потом выдает: — Моя жена любит иностранное кино. Тебе нравится иностранное кино?

— С субтитрами?

— Да.

— Терпеть не могу такие фильмы.

— Я тоже, — признается Клифф. — В основном потому, что…

— Нет хеппи-эндов.

— Точно. — Клифф направляет на меня коричневый палец. — Только в тоску вгоняют.

Горячо киваю в знак полного согласия, хотя я давно не ходил ни на какое кино, да и не собираюсь до возвращения Никки. Ведь у меня теперь собственная жизнь — фильм, который я смотрю не переставая.

— Раньше жена постоянно просила сводить ее на какой-нибудь иностранный фильм с субтитрами, — говорит Клифф. — Чуть ли не каждый день приставала, пока я наконец не сдался. И каждую среду мы ходили на вечерний сеанс в «Ритц», смотрели очередное депрессивное кино. И знаешь что?

— Что?

— Через год мы просто перестали ходить.

— Почему?

— Она перестала просить.

— Почему?

— Не знаю. Но вот о чем я подумал. Если ты проявишь интерес к Тиффани, попросишь составить тебе компанию на пробежке и даже пригласишь поужинать пару раз — не исключено, что через неделю-другую она сама устанет от этой погони и оставит тебя в покое. Дай ей то, чего она хочет, и она, возможно, больше этого не захочет. Понятно?

Чего ж непонятного. Однако не могу удержаться, чтобы не спросить:

— Думаете, сработает?

Клифф пожимает плечами, и я проникаюсь уверенностью: сработает.

Могу поделиться хлопьями с изюмом

По дороге домой из офиса Клиффа интересуюсь мнением мамы: отделаюсь ли я от Тиффани, если приглашу ее на свидание?

— Пэт, не надо ни от кого отделываться. Тебе нужны друзья. Они всем нужны.

Ничего не отвечаю. Боюсь, мама очень хочет, чтобы я влюбился в Тиффани: всякий раз, как она называет Тиффани моей подругой, у нее на лице появляется улыбка, а в глазах загорается надежда, что весьма меня беспокоит, ведь в моей семье только мама не испытывает ненависти к Никки. И еще я знаю, что она всегда выглядывает в окно, когда я выхожу на пробежку. А когда я возвращаюсь, она меня поддразнивает: «Вижу, снова твоя подруга объявилась?»

Мама подъезжает к самому дому и выключает двигатель.

— Могу одолжить тебе денег, если захочешь пригласить свою подругу поужинать.

И снова это неприятное покалывание — от того, как мама произносит «подруга». Я молчу, и тут моя мать делает престранную вещь — хихикает.

Закончив тренировку с отягощениями, надеваю мешок для мусора, выхожу на лужайку перед домом и начинаю растягиваться. Тиффани уже на месте: разминается, бегает по улице туда-сюда, ждет меня. Решаю все-таки пригласить ее на ужин, чтобы прекратить наконец этот бред и вернуться к спокойному бегу в одиночестве, однако вместо этого я просто начинаю бежать, и Тиффани следом.

Пробегаю мимо школы, дальше по Коллинз-авеню к Блэк-Хорс-Пайку, потом налево и еще раз налево, в Оклин, вдоль бульвара Кэндал к Оклинской средней школе, наверх, мимо бара «Манор» в сторону Уайт-Хорс-Пайка, затем поворачиваю направо, потом налево, на бульвар Катберт, и бегу в Вестмонт. Оказавшись рядом с закусочной «Кристал лейк», разворачиваюсь и бегу на месте. Тиффани тоже бежит на месте, глядя себе под ноги.