Лис из клана серебра - Мари Ви
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, и что это? – скривился он, и повара задрожали от ужаса.
– Самый вкусный завтрак, господин! – широко улыбнувшись, заявила я. – Попробуйте.
– Чушь какая-то!
Рэн уже собирался уходить, но я вцепилась в него и протараторила:
– Не попробуете – не узнаете! – Я потащила господина обратно, а он уже не очень упирался, будто даже понравилось, когда все уговаривали. – Ну же, попробуйте. – В ответ раздалось фырканье. – Хотите, чтобы я вас покормила?
Рэн смерил меня недовольным взглядом, а потом ухмыльнулся.
– Да, – согласился он.
Отличное предложение. Запомнить на будущее: никогда не предлагать того, чего делать не хочется. Только уже ничего не поделать – пришлось кормить Рэна. Ох, этот несносный мальчишка! Вел он себя как ребенок и морщился так, будто ему лимон каждый раз давали. Иногда кривился, словно я трижды отжала половую тряпку, перемыв весь город, а потом подала эту тряпку в качестве основного блюда. Сколько бы я ни приговаривала, ему все не нравилось.
– И кто тебя готовить учил? – фыркнул он под конец.
Вообще-то, съел он все.
– Никто, – честно призналась я. – Моя мама, знатная швея при дворе императора, уехала работать, еще когда я была совсем маленькой. Отец – простой ремесленник, кувшин для вина изготовит замечательный, но это не помогает в приготовлении блюд.
– Оно и заметно! – Вырвал руку, за которую я все еще цеплялась. – Редкостная гадость.
– Но Вы все съели, – улыбнулась я.
– Это потому что ты заставила! – отчитал меня Рэн.
– Я? Да ни в жизни!
Рэн надулся сильнее, обиделся и отвернулся, собираясь уходить, но задержался в дверях.
– Драная, невоспитанная кошка! – бросил он напоследок и вышел с гордо поднятой головой.
– Кошек вообще невозможно воспитать! – крикнула я вдогонку и тут же выдохнула.
– Эй! – позвал кто-то из поваров, когда Рэн окончательно ушел. – Отличная работа!
Обернувшись, я увидела, что все повара с улыбкой смотрели на меня.
– Что? – я не понимала, о чем они.
– Обычно господин в нас едой швыряет, а тут все съел.
– Швыряет? Как же он питается?
Те лишь пожали плечами. Я же поднялась на ноги и поклонилась.
– Спасибо вам за помощь, добрые люди!
После благодарности принялась готовить завтрак Арину и себе заодно. В этот раз повара помогли без лишних уточнений. Только я взялась за рис, как они уже плошками заставили мой поднос. Так я подружилась с поварами и с удовольствием отправилась обратно к своему пациенту.
К тому моменту, как я пришла, Арин уже не спал. Надулся, словно еж, обиженно провожал меня взглядом, пока я ставила поднос и закрывала дверь. Воздух еще не прогрелся – Арин мог замерзнуть.
– Куда ты ушла так рано? – негодовал он.
– А еда сама себя принесет? – с ухмылкой спросила я, про себя безумно радуясь ворчанью Арина.
С ним было по-другому во всем. Даже если он ворчал, это действовало как исцеление моей души. Что-то было особенное в Арине, и мне это все больше нравилось.
Он ничего не ответил, с аппетитом наблюдал, как я расставляла на столике еду, и думал, похоже, о чем-то своем. Подошла к нему и первым делом проверила рану: она немного кровоточила ночью, но пятно уже подсохло и стало темным. Хороший признак.
– Пересядешь? – предложила я.
Не глядя на меня, Арин выразил свое согласие и осторожно поднялся. Старалась ему не мешать, чтобы не ругался: по выражению его лица стало ясно, что он уже собирался. Свесил ноги с кровати, устал, запыхался, но заветная цель – стол с едой – грела душу. Тогда я помогла: перекинула его руку себе через плечо, медленно двинулась к столу вместе с ним.
– Как рана?
– Будто кто-то ткнул в меня раскаленной кочергой и забыл ее вытащить, – признался Арин с болью, и я осторожно усадила его за стол.
– Потерпи немного. – Села рядом. – Если будешь хорошо есть и много отдыхать, скоро все заживет.
Арин бы порадовался, но рана его действительно беспокоила. Он заметно устал от небольших передвижений, что и говорить. Посидел, собрался с силами, с трудом поел. Вновь пришлось помочь – и покормить.
Кормить его мне понравилось. Он ел с удовольствием, и неважно, что я готовила не сама. Улыбался, когда ему вкус оказался по душе. Совсем другой…
– Так не привык к слабости. – Под конец завтрака его снова смаривал сон.
– Это не слабость, а вынужденное восстановление, – поправила я, поднимаясь на ноги. – Давай перевяжем твою рану, и ты пойдешь восстанавливаться дальше. Всем это нужно, знаешь ли.
– Я – не все, – обиженно буркнул Арин.
– А кто же ты? – Я приободрилась, но он промолчал. – То, что ты особенный, стало понятно еще во время сражения.
Арин сначала о чем-то своем думал, а потом взглянул на меня. В этот момент мне сильно захотелось открыть дверь и впустить холодный воздух. Стало слишком жарко от его долгого взгляда. К тому же мне еще пришлось раздеть Арина, чтобы начать перевязку.
– Значит… – Голос его дрогнул, и это смутило теперь и самого Арина. Прокашлявшись, с трудом продолжал удерживать руки поднятыми. – Ты видела, как я сражался.
– Верно, – стараясь избегать его проницательного взгляда, улыбнулась я. – Это было… впечатляюще. Хоть сражения – это совершенно не мое, но в тот вечер сражались многие. Убийцы пугали смертью, воины клана Онэро… за них было неспокойно, ведь они держали оборону. Господин… за него было страшнее всего. И только ты один был словно лучик света среди всей этой пляски смерти. Ты пришел с надеждой на лучшее. Ты спас господина и сделал это по-особенному.
Меня захлестнули эмоции, и я невольно посмотрела на Арина. Удивительно, но он был смущен моим признанием.
– Извини, если сказала что-то не то, – покраснела и я.
– Нет, – тут же запротестовал Арин. – Ты сказала… – он запнулся, подбирая слова. – Просто… никто и никогда не называл меня особенным.
Я замерла и смелее заглянула в его глаза. Он смотрел в ответ, не отрываясь, будто это было для него важнее всего.
– Слова и дело – разные вещи, – заметила я с улыбкой. – Можно тысячу раз назвать цветок камнем, но суть не изменится.
Вернувшись к перевязке, чтобы не смущаться еще больше, я старалась не обращать внимания на то, как пристально за каждым моим движением наблюдал Арин. Промыв рану еще раз, я снова нанесла лекарство и начала бинтовать.
– Может быть, цветок и знает, что он цветок, – как-то слишком рядом со мной заговорил Арин. Я не сразу посмотрела на него. – Только если весь мир тебе твердит, что ты камень, в это невольно начинаешь верить.
Мы замерли в лучах утреннего солнца, плененные тишиной.
