Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик

– Ой, бросьте, Аглая Ильинична. Мы с Александром Данииловичем сто лет друг друга знаем… – отмахнулась девушка. – Сидор! Прими сверток у их сиятельства!

– Нет, нет… – остановил князь лакея. – Это подарок.

– Вот и замечательно! – девушка рассмеялась. – Пойдемте, в сад, я все вам покажу. Там папеньку и поздравите…

Александр даже слегка растерялся. Машеньку он видел на прошлое Рождество, и в памяти князя запечатлелся милый, угловатый подросток, только начинающий приятно округлятся в нужных местах. А где не надо – наоборот, затянутый, как гвардеец на императорском смотре, и такой же скованный. А сейчас перед ним вертелась цветущая барышня. По-прежнему чуточку курносая, в наивных золотистых кудряшках, но уже сознающая свою привлекательность и степень воздействия на мужчин, именно этим, неповторимым мгновением созревания.

И князю, если он всерьез настроился изменить холостяцкую судьбу, стоило поторопиться. Такая красавица в девках не засидится… Небось, уже от кавалеров отбоя нет.

– Помилосердствуйте, Машенька… Куда вы меня тащите?

– А пришли уже…

Девушка завернула за угол оранжереи и вывела князя на просторную площадку для бадминтона. На газоне оживленно переговаривалось несколько мужчин в парадных мундирах и костюмах, скорее всего обсуждая великолепного вороного жеребца, которого пара конюхов неспешно выводили перед ними по кругу.

Павел Дормидонтович оглянулся на голос дочери, увидел нового гостя и поспешил навстречу.

Надворный советник был невысок и несколько тучен, из-за чего весьма напоминал расхожую карикатуру на чиновника-мздоимца. Но, только внешне. По слухам, Долгопятов собственноручно забил до полусмерти какого-то проныру, попытавшегося всучить ему взятку. Лет двадцать тому… В это трудно было поверить, глядя в добродушное и радостно улыбающееся лицо. Впрочем, на то они и слухи, чтобы быль и небылицы в кучу смешивать.

– Александр Даниилович, рад вас видеть в нашем доме. Весьма польщен, – произнес исправник, первым протягивая руку.

– Благодарю вас, Павел Дормидонтович… Зная занятость моего отца, я взял на себя честь поздравить вас с именинами от всей семьи. Прошу принять… – князь протянул сверток. – От всей души…

– Неужели это то, о чем я думаю… – именинник обрадовался так, словно ему никогда прежде не дарили оружие. – Кстати, о вашем батюшке. Видел я их превосходительство в столице. Здоров, бодр. Велел кланяться…

– Более ничего? – Александр не удивился. Это было вполне в духе его отца. Губернатор умел предвидеть события, а на слова был скуп, как мытарь.

– Увы… – пожал плечами Павел Дормидонтович. – Вы же лучше моего знаете их сиятельство. Кремень. Монумент. Ничего, кроме государевой службы его не интересует…

Тут надворный советник сделал выразительную паузу и, значительно понизив голос, прибавил:

– Правда, мой секретарь покрутился в канцелярии и сумел разузнать, что их превосходительство наметил ряд инспекционных проверок по всей губернии… Пожалует и к нам. Никак не позже яблочного Спаса.

– Вот проныры, – неодобрительно пробормотал Александр, имея в виду пройдох секретарей.

– Что поделать, – согласился уездный исправник и, как бы в некотором замешательстве, принялся оглаживать усы. – А с другой стороны, благодаря их расторопности, и мы к приезду губернатора подготовимся как следует, и вы батеньку никаким сюрпризом не огорошите…

Павел Дормидонтович заговорщицки подмигнул и оглушительно расхохотался. Мол, знаем-знаем… были и мы молодыми.

– Папенька, вы неисправимы… – топнула ножкой Маша. – Даже собственные именины готовы в заседание превратить.

– И правда, князь, что это мы с вами, как делопроизводители в присутствии интригуем. Гляньте какого красавца мне наши купцы преподнесли. Орловский рысак. Трехлетка чистых кровей.

– Как кличут красавца? – поручику гвардии, хоть и броневозных войск, полагалось разбираться в лошадях. Тем более, князю.

– Буран…

– Хорош…

– Жаль, не выезжен совсем… – посетовал Павел Дормидонтович. – Придется либо тренера ему нанимать, либо в школу отдавать. А то мои конюхи загубят животину. Только и умеют, что запрячь да понукать…

– Стой! Держи!

После никто и объяснить толком не мог, как все случилось.

Конюхи водили жеребца на длинном поводу. Мужчины похваливали отменную стать. Обменивались между собой восхищенными репликами, но уже и на часы поглядывая. Пора бы, мол, и первую здравницу произнести. И вдруг Машенька, буквально только что стоявшая рядом с князем и отцом, каким-то невообразимым способом оказалась верхом на Буране.

На мгновение все застыли, пораженные прекрасной сценой, достойной быть запечатленной на картине или в скульптуре – девушка в белоснежном платье верхом на великолепном черном, как смоль коне. Но очарование продлилось только миг.

Никогда не знавший седла, жеребец взвился на дыбы, вырывая поводья из рук конюхов. Скакнул вверх, взбрыкивая всеми четырьмя копытами и понесся вперед сломя голову, не разбирая дороги…

Каким чудом девушке удалось удержаться верхом без седла и стремян, оставалось только удивляться. Но теперь сумасбродной красавице грозила опасность ничем не меньшая, чем быть сброшенной. Обезумевшее животное могло и само расшибиться о первое же дерево или стену и девушку покалечить.

И тут наперерез Бурану метнулся молодой князь. Голосом поставленным для того, чтобы отдавать команды в бою, перекрывая лязг металла и вопли раненых, Александр проорал какую-то короткую, но по всей видимости, хорошо знакомую для лошадиных ушей фразу. Настолько привычную, что конь на мгновение поднял голову и сбился с шага. Этого хватило князю, чтобы в два прыжка достичь жеребца и схватить за уздечку.

– Ну что ты, дурашка… – добродушно проворчал поручик и подул коню в ноздри. – Разве можно так пугать барышень? Это, парень, форменное безобразие и никак не пристало наследнику благородных кровей.

Тот всхрапнул и помотал головою, но уже не косясь по сторонам. А его огромные карие глаза очищались от кровавой мути, виновато поглядывая на человека.

– Простите, князь… – Машенька совершенно не казалась напуганной. Напротив ее милое личико так и светилось любопытством. – А что вы такое крикнули Бурану? Я не расслышала… Не научите?

Но вместо ответа Александр смущенно отступил, передавая поводья конюху. А отец «амазонки» громко хмыкнул и отвернулся, пряча усмешку.

Торжественный обед плавно и незаметно перетек в вечернее застолье.

Давно охрипли оркестровые трубы. Угасли и даже перестали дымить фейерверки. Часть гостей, с явным облегчением на лоснящихся и раскрасневшихся лицах, переместилась за карточные столы. Другие – преимущественно дамы – предпочли разложить лото. Молодежь с большим удовольствием подышала бы воздухом в саду, но развешанная повсюду иллюминация делала прогулки почти бессмысленными. Так что парам приходилось довольствоваться танцевальной залой. Поговорить можно и здесь.

К сожалению, обильная трапеза не способствовала легкости движений, поэтому ни нежный вальс, ни искрометная мазурка не смогли расшевелить публику, как следует. Танцоры двигались вяло, напоминая пресловутых мух в сиропе. Или разомлевших на солнцепеке котов.

Возможно, праздник оживило бы, вошедшее с недавних пор в моду, частное выступление ансамбля виларов, но Павел Дормидонтович был консервативен по натуре и во всем придерживался старых правил. И в отличие от официальных мероприятий, где он был обязан подчинятся законам Империи, на приватные торжества нелюдей звать не желал. А может, просто считал глупостью, тратить на приятное музицирование большие деньги. Вилары, в отличие от тех же пожарников, за свои концерты гонорары ломили просто сумасшедшие. Знатоки и ценители утверждали, что оно того стоит. Ну, так они и в «Квадрате» Малевича прекрасное умудряются видеть.

Усаженный на место почетного гостя, Александр достойно исполнял принятые на себя обязанности. Вел неторопливую светскую беседу с именинником и теми господами, кого пригласили за первый стол. Провозглашал витиеватые здравницы, когда пиршественный рог переходил к нему. Вежливо улыбался чужим шуткам, иногда даже посмеивался… В общем, держался в установленных рамках, ничем не нарушая приличия. Ну, может быть, слишком часто поглядывал в сторону Машеньки… Так за спиной у девушки находилось окно, и почему бы молодому князю не полюбоваться роскошной иллюминацией в саду?

Девушка, очевидно, тоже так считала. И как только их взгляды встречались, она тут же затевала разговор с соседями. Чаще всего обращаясь к молодому мужчине, сидящему напротив. Место за одним из главных столов, свидетельствовало, что в доме исправника этого господина хорошо знают и давно принимают, но тем не менее – князю он представлен не был.

Русоволосый, остриженный под военный ежик, незнакомец был одет не в мундир, а всего лишь в партикулярный костюм для визитов. Неброской расцветки, зато из хорошей материи и отлично сшитый. Часы незнакомец носил не в кармане жилетки, а на запястье. Как человек привычный следить за временем и дорожить им. Отсутствовали так же усы или капитанская бородка – что свидетельствовало о его гражданском статусе.