Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Нет, сэр, – ответил президент, – поскольку это касается меня, я могу уверенно ответить вам: нет!».
Так и осрамили Вильсона: он предстал политическим простаком. Президент же жаловался на непонимание. Надо думать, так оно и было. Вильсон по долгу службы получал разнообразную, поистине необъятную информацию, в которой доминировали разведывательные данные. Но по велению той же службы – с высоты своего поста он с немыслимым высокомерием относился к мышиной возне – договорам европейцев и не пожелал всерьез вдуматься в то, что ему докладывалось.
Теперь Вильсон просто не мог взять в толк, почему от пего ожидали разбора этих тайных дрязг. В адрес одного из членов комитета, сенатора, ставшего в 1921—1923 годах президентом США – У. Гардинга, он бросил такие слова: «Гардинг удивительно скудоумен, ему ничего нельзя вдолбить».
Издерганный, задыхавшийся под лавиной вздорных обвинений, 63-летиий президент решился вырваться из душной атмосферы Вашингтона и апеллировать прямо к массам. Он надеялся, что получит мандат парода на осуществление в корне антинародных планов. Впрочем, последнее обстоятельство его мало беспокоило: важнее претворить драгоценный замысел в жизнь. Друзья были в ужасе, а Вильсон готовился к поездке по стране с решимостью христианского мученика времен Древнего Рима, выходящего на арену к ревущему голодному зверью. Один из знавших президента записывал: «Я был на завтраке в Белом доме за несколько дней до отъезда Вильсона в его злополучное турне. Президент, как всегда, был очень сердечен. Но меня поразил его вид. Это был явно больной человек. Его лицо осунулось и посерело, судорога часто сводила его черты, когда он с жалким видом пытался овладеть своими нервами».
В таком состоянии 1 сентября 1919 года Вильсон отправился в поездку. Он убеждал, умолял, грозил. Толпы бывали тронуты искренним тоном и болезненным видом президента. Суть внушений Вильсона слушавшим: «Америка – единственная нация идеалистов на земле. Сердце нашего народа чисто. Сердце нашего народа правдиво… Мы – великая сила идеализма в истории… Я, по крайней мере, если и верю во что-нибудь земное, то в предначертание Соединенных Штатов. Я верю, что США имеют духовную энергию, которую не имеют другие народы для освобождения человечества… (В великой войне) Америка имела невиданную привилегию выполнить свое предназначение и спасти мир». Звучало очень лестно.
Оратору шумно аплодировали, по все же не совсем понимали, к чему он клонил. И совсем непонятна была самоотреченность. Как сказал Вильсон в речи в Спокане: «Я готов сражаться до тех пор, пока смерть не настигнет меня, дабы оправдать веру и надежду Соединенных Штатов». Много понятнее были речи противников Вильсона, следовавших по пятам за ним и выступавших в тех же городах, где побывал президент. Они яснейшим образом разъясняли зевакам вред вильсонизма, который-де решил продать драгоценные и морально безупречные Соединенные Штаты презренным иностранцам. Во всяком случае, было зафиксировано, что в одном месте толпа, выслушав доступное ее пониманию объяснение загадочной деятельности профессора-президента, злобно заревела: «Предать импичменту!»
25 сентября, после очередной речи в Пуэбло, Вильсон перенес удар, через несколько дней у него была парализована половина тела. Носилки с президентом доставили в Белый дом, где он провел оставшиеся полтора года пребывания в должности в постели. Инвалид пытался руководить, взывая к своим сторонникам. Все тщетно – в сенате 19 ноября 1919 года было проведено голосование по Версальскому договору с приобщенными 14 поправками Лоджа. 39 человек голосовали за, 55 – против. Голосование без поправок, проведенное, вероятно, из чистого любопытства, дало такие результаты: 38 – за, 55 – против. А поправки Лоджа, в сущности, не были столь серьезны, они лишь подтверждали известные положения о «свободе рук» Соединенных Штатов. В сенате не терпелось узнать, как воспримет Вильсон эти известия, а попутно выяснить, в здравом ли он уме, и если нет, то отстранить от власти. Группа сенаторов вошла в Белый дом. Могильная тишина. Их пустили в спальню президента. Некий сенатор с постной миной благочестиво начал: «Мы все молимся за вас, г-н президент!» «За здравие или упокой?» – бодро и насмешливо отозвался инвалид. Разговора не получилось.
Вильсон не складывал оружия. Он трепетно надеялся на восстановление сил и возможность выставить свою кандидатуру на выборах в 1920 году в третий раз. Суровый приговор врачей рассеял надежды. Весной 1920 года он настоял на повторном голосовании Версальского мирного договора, а следовательно, решил все же добиться вступления США в Лигу Наций. Была проведена внушительная подготовка. 26 национальных организаций, насчитывавших 20 миллионов членов, высказались за ратификацию. Накануне голосования Вудро Вильсон обратился с суровым посланием к фракции демократической партии в сенате. «Мы должны бесстрашно вступить в Лигу, принять ответственность и не бояться руководящей роли», – писал он. В итоге 49 человек голосовали за, 35 – против. Но поскольку для ратификации международных договоров в сенате требуется большинство в две трети, не хватило семи голосов. Ратификация, таким образом, отклонялась, Лодж и К° торжествовали победу. «Мы вырвали вильсонизм с корнем», – похвалялся Лодж.
В чем же все-таки дело? Почему Вудро Вильсон оказался парализованным пророком? Коль скоро он споткнулся в делах международных, объяснение причин его падения попало главным образом в руки американских историков-международников, людей лукавых и конфликтующих друг с другом. Они ведут вечную войну за вечную истину, разумеется, в ограниченном понимании, на которое только и способна буржуазная историография, пораженная вместе с капитализмом всеобщим кризисом. Достаточно известный в США специалист в области внешней политики профессор Т. Бейли лаконично объяснял: «Вильсон ошибочно полагал, что американский народ отбросит традиции поколений и радостно взвалит себе на плечи тяжкое новое бремя руководства миром».
Если отвлечься от общих рассуждений и обратиться к современной американской школе «реалистов», то их общий упрек ясен: Вильсон попытался заставить США жить не по средствам. Дж. Кеннан заметил о Версале, Лиге и всем том, что относилось к тому времени: «Да, то был мир, в который будущие трагедии были вписаны рукой самого дьявола… То был именно такой мир, который вы получаете, если допускаете, чтобы в вашем уме военная истерия и непрактичный идеализм лежали бок о
