Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый друг Вильсона Д. Рекорд в марте 1919 года прислал ему письмо, объясняя, в чем недостатки Лиги Наций в плане чистого прогрессивизма. Оп писал: «Идея Лиги Наций не укрепит ваших позиций пи теперь, ни в истории, ибо она, как и вся ваша политика, не затрагивает корней проблемы. Войны вызываются существованием привилегий. В любом современном государстве управляют привилегированные, то есть те, кто контролирует экономику, владея железными дорогами, землями, банками. Таким путем эти люди приобретают громадные и незаработанные капиталы, для которых нет применения в собственных странах, ибо нищета рабочих ограничивает внутренний рынок. Люди, контролирующие эти избыточные капиталы, должны искать для эксплуатации новые страны и народы, а возникающие столкновения эгоистических интересов и приводят к войнам. Войны можно ликвидировать, установив царство справедливости, то есть уничтожить привилегии во всех великих державах. Я не верю, что вам удастся создать механизм для поддержания справедливости, то есть уничтожить привилегии во всех великих державах. Я не верю, что вам удастся создать механизм для поддержания справедливости в международных отношениях среди правительств, которые отказывают в справедливости собственным народам… Более того, возможно, если не вполне вероятно, что Лига Наций, учрежденная нынешними союзными правительствами, будет использована как международный бастион для привилегированных».
Автор письма заклинал президента дополнить его программу в международных делах «социал-демократической программой» внутри страны, включая национализацию основных отраслей промышленности и ограничение крупных состояний. Он понимал, что эту программу едва ли удастся претворить в жизнь, но неудача Вильсона будет носить только временный характер, а потомки признают в президенте «действительно великого человека».
Все это, как мы видели, Вудро Вильсон прекрасно понимал. Но практически, помимо абстрактных рассуждений с близкими, он ничего не сделал, и по основательной причине: он не хотел и не мог бороться против революции революционными методами. Пока задачей президента было объединить вокруг США и под их главенством капиталистический мир. Короче говоря, он пытался распространить через Лигу Наций новую «доктрину Монро» на весь мир. В период подготовки мирного договора президент учил экспертов американской делегации: «То же самое, что эта доктрина дала Западному полушарию, Лига Наций сможет дать остальному миру, и подобно тому, как «доктрина Монро» возникла как раз вовремя, чтобы оформить изменившиеся условия, таким же образом возникнет и разовьется Лига Наций».
На мирной конференции, когда разгорелись споры о целесообразности включения ссылки на «доктрину Монро» в устав Лиги Наций, президент произнес страстную речь. До историков дошло только краткое ее изложение, ибо, заметил американский эксперт Миллер, она была «наполнена очаровывающим красноречием, эту речь, произнесенную после полуночи, секретари слушали с захватывающим дух восхищением, застыв с карандашами в руках, забыв о своих обязанностях, они почти ничего не записывали». Как видно из все же сделанной сжатой записи, президент, настаивая на универсальности «доктрины Монро», восклицал и спрашивал: «Теперь, когда составляется документ, являющийся логическим распространением «доктрины Монро» на весь мир, должны ли Соединенные Штаты быть наказаны за то, что они давно уже усвоили эту политику?.. Стоит ли нам спорить по этому вопросу, стоит ли комиссии взвешивать каждое слово, когда Соединенные Штаты готовы подписать устав Лиги, который навсегда превращает их в составную часть движения за свободу? Неужели таким путем Америка должна быть вознаграждена за своп давние труды на службе свободы».
Вильсон выпросил вознаграждение и торжественно вернулся в США с уставом Лиги Наций, где его ждал восторженный прием в стране и далеко не дружественный в сенате, а последнему и предстояло ратифицировать Версальский мирный договор. Политические противники президента были крайне обозлены итогами его личной дипломатии. Они считали, что в Париже Вильсон не добился ничего для США, импортировав оттуда только устав Лиги Наций. А президент до глубины души верил, что, вооружившись статьями устава, Вашингтон поведет мир. Рассудочные политиканы едва не смеялись ему в лицо. Они никак не могли оценить силу реализма идеализма, им нужны были осязаемые выгоды, а не убаюкивающие теории. Они не желали видеть, что в Париже, говоря словами журналиста У. Стида, с которыми был согласен президент, «посадили в землю желудь, а не пытались сразу вырастить развесистый дуб». Миссия Америки в интерпретации Вильсона и зафиксированная в уставе представлялась им неопределенной, если не смехотворной.
Мышление Вильсона развивалось на ином уровне, чем расчеты дельцов и банкиров. На эту сторону дела давно обратил внимание патриарх американской историографии профессор Ч. Бирд. Анализируя запутанный комплекс проблем, связанных с ратификацией Версальского мирного договора, он заметил: «Поскольку меры и политика Вильсона нарушали ход коммерческой и территориальной экспансии, проводимой под эгидой федералистов – вигов-республиканцев, было естественно, что руководство в нанесении поражения программе президента Вильсона выпало на долю сенатора Лоджа. Именно он стоял у истоков имперской программы, в конечном итоге принятой президентом Мак-Кинли, был противником предоставления независимости Филиппинам, сторонником высоких тарифов, доверенным другом адмирала Мэхана, разработавшего теорию морской мощи. Не было также Случайным и то, что большая часть средств, собранных для кампании, чтобы нанести поражение Лиге Наций, была предоставлена двумя крупными промышленниками-республиканцами – Генри С. Фриком и Эндрю Д. Меллоном. Последний по наущению сенатора Нокса стал проводником дипломатии доллара. В формулах устава Лиги Наций таким образом было поставлено на карту нечто большее, чем абстрактные формулы мира».
Под знаменем антивильсонизма собрались могущественные группировки правящего класса, не видевшие дальше своего носа, привыкшие считать звонкую монету, но не подсчитывать эвентуальную выгоду. Они не понимали, что ради объединения против революции нужно чем-то поступиться. Они обладали конкретным мышлением, оценивали мощь того нового, что родилось в Советской России, критериями разоренной страны, соразмеряли наличные вооружения, но не задумывались над тем, какой исполин вырастет там. Поэтому противники Вильсона рассудили, что президент бьет в набат, когда пожара, в сущности, нет. И тут же повели разъяснительную кампанию в духе, понятном для полузнайки обывателя. Типичное объявление одной из «антилиг», возникших на средства консервативных буржуа, гласило:
«Американцы! Пробудитесь!
Свяжем ли мы себя с уставом, рождающим войны?
Он нарушает суверенитет Америки!
Предает «доктрину Монро»!
Уничтожает заветы Вашингтона!
Ввязывает нас в интриги в Европе п Азии!
Посылает нашу молодежь воевать по всему миру по приказу Лиги!
Гнусность под святым именем!»
Вильсон был готов связать руки американской буржуазии, чтобы обеспечить большую свободу для международного капитала, возглавляемого теми же Соединенными Штатами. Непосильная логика для людей, не видящих дальше актива и пассива в рамках текущего финансового года…
А пока нужно подождать, чтобы стихли овации, В. Вильсон все же имел громадную популярность. Сенатор Лодж использовал процедуру конгресса: он затеял чтение вслух в помещении сенатского комитета по иностранным отношениям текста Версальского мирного договора. 264 страницы большого формата.
