Сестрички и другие чудовища - Игорь Мытько

— Стоп! — сказала Мари. — Давай сначала я.

Все-таки она была опытным полицейским с хорошо натренированной реакцией.

Зато у Ирэн была гораздо лучше натренирована хитрость.

— Хорошо! — сказала она. — Давай сначала ты. Так вот, меня отправляют в очень важную командировку! Я буду переводчицей в официальной делегации. На симпозиуме (слово «симпозиум» Ирэн произнесла, важно округлив рот, глаза и лицо). А ты отпросись у начальства, ладно! Ты и так всё время сверхурочно, сколько можно, тебе отгулы положены…

— Стоп! — Мари зажмурилась и прикрыла уши руками.

Впрочем, Ирэн уже сообщила всё, что хотела, поэтому с готовностью замолчала.

— У меня, — с расстановкой сказала Мари, — ответственная зарубежная командировка. Поручение международной важности. На конференции (слово «конференция» Мари произнесла с пятью «р»). Мне обязательно надо улетать завтра вечером…

— А мне — завтра утром!

— Мама с папой будут здесь только послезавтра. И я их встретить никак не успею.

— А я что, успею?! Я ведь раньше улетаю!

Они замолчали, глядя друг на друга.

— Муррримааа, — попыталась разрядить обстановку кошка Дина.

Сестрички не засмеялись, хотя Дина на это очень рассчитывала. Кошка удивилась. Хозяйки стояли друг напротив друга насупившись, набычившись и чуть-чуть надувшись. «Почему всё время я должна уступать? Пусть она хоть раз уступит!» — думала каждая.

Дина посмотрела на неразумных гомо сапиенсов, безнадёжно махнула на них хвостом и ушла спать на халате Ирэн.

— Значит, — очень безразличным голосом произнесла Мари, — наших родителей никто не встретит.

— Жаль их, — в полтора раза безразличнее ответила Ирэн.

— И почему я согласился? — спросил Георг.

Жанна заинтересовалась.

— А почему вы согласились?

— А как я мог отказаться?

— Никак? — предположила Жанна.

— Да это я понимаю, — вздохнул Георг. — Я другого не пойму — почему я согласился?

Жанна нахмурилась:

— Что-то я не пойму…

— Вот и я о том же, — сказал Георг и посмотрел на свои руки.

В руках Георг держал табличку «Мы от Мари», стараясь сделать вид, что табличку держит не он.

— Да подумаешь, большая проблема, — сказала Жанна. — Встретить папу и маму в аэропорту, проводить до дома…

— И сдать с рук на руки кошку для кормления! — Георг наконец вспомнил, что у его миссии есть и приятная сторона.

В ответ немедленно затрещал мобильник, инспектор не глядя поднял трубку и сказал:

— Дину погладил, но не целовал!.. Ой…

Жанна с интересом следила, как недовольство на лице Георга сменяется неловкостью, затем радостью, но тут же смущением и опять недовольством.

— Прости… Я думал это эти… хозяйки кошачьи… Нет, я не с ними… Встречаю их родителей… Нет, не собираюсь я с ними знакомиться!.. Нет, мы не знакомы! И вообще, ты кошку покормила? Ну так покорми сначала!

Инспектор раздражённо сунул телефон в карман.

— Ваша жена? — спросила Жанна.

— Уже нет. То есть ещё нет… То есть… Ну где они там?!

— Вот они! — воскликнула Жанна и замахала рукой.

— Они-то вот, — пробормотал Георг, всмотревшись вдаль. — А вот это кто?

— Раз-два! Раз-два! На месте стой! Раз-два. Нале-во!

Ефрейтор российской армии (в/ч 342657, Карелия) насмешливо смотрел на строй новобранцев. Помятые, сонные, лица как подушки и в глазах единственная мысль — пожрать. Оно, в общем, и понятно — пятый день в войсках, ещё неделю назад по утрам мамины блинчики уплетали.

— Духи, — с удовольствием сказал ефрейтор, — я вас научу Родину любить. Смирно! Делай раз!

Будущие воины с кряхтением подняли правую ногу и протянули вперёд носком.

— Угол тридцать градусов держать! — рявкнул ефрейтор. — Носок тянуть! И кто забыл, что по команде «Смирно» солдат должен замереть? А?!

Строй испуганно выпучил глаза и… действительно замер. С правыми ногами, поднятыми на тридцать градусов, и вытянутыми носками сапог.

За спиной ефрейтора раздался гулкий хлопок, будто сложились огромные кожаные крылья. Сердце бухнуло. Лоб мгновенно взмок.

Будь ефрейтор на полгода младше, то есть духом, с которого какой спрос, он бы, не оглядываясь, рванул наутёк. Но его нынешний статус терять лицо не позволял.

И поэтому он обернулся.

Лейтенант О. заселяет Антарктиду

У меня есть ужасное чувство,что зависть — ужасное чувство.

Дом там, где зарядка.

Лейтенант О. сидел в кресле самолёта рядом с Мари и тайком разглядывал её сквозь прикрытые ресницы. Мари угрюмо смотрела в иллюминатор на облака внизу. Они были до того похожи на бескрайнее снежное поле, что для полноты картины не хватало только чукчей с оленями.

«До чего ж она на сестру похожа! — думал лейтенант. — Одно лицо… Две руки, две ноги… Но влюбился я почему-то в Ирэн. Надо с ней как-нибудь объясниться. В смысле, не с Мари объясниться, а с Ирэн. А то она меня не воспринимает всерьёз. Даже в шутку не воспринимает. Как-то вот даже не замечает меня. Однажды на стул села, где я уже сидел…»

Самолёт плавно приблизился к пушистому полю. Если бы на поле действительно паслись олени, они бы бросились врассыпную. А чукчи качали бы задранными головами и уважительно говорили про большую птицу. И прикидывали дальность прицельной стрельбы берданок.

«А что я ей скажу? — продолжал размышлять О. — Сразу вот так брякну: я тебя люблю, выходи за меня замуж?»

Теперь лейтенант зажмурился по-настоящему и попытался представить, как он брякает прямо в хорошенькое личико Ирэн. Получилось довольно нелепо. О. открыл глаза. Самолёт уже летел в толще небесной снежной равнины. Изнутри равнина выглядела серой и некрасивой. Мари отвернулась от иллюминатора и уставилась в комикс о спасении с тонущего самолёта, торчащий из кармана в спинке переднего кресла.

«Или всё-таки с Мари объясниться… в смысле посоветоваться? Она-то свою сестру лучше всех знает. Пусть подскажет, как ей брякать».

— Мари! Как ты думаешь, Ирэн…

— Я-то думаю, — заявила Мари с несвойственной ей резкостью, — а у Ирэн только ветер в голове!

Лейтенант попробовал ещё раз.

— А как ей лучше?..

— Как ей лучше, так она и делает! А я вынуждена посылать непосредственного начальника, чтобы он встретил родителей! Наших с ней общих родителей, между прочим!

— Посылать начальника — это плохо, — согласился лейтенант.

Он уже понял, что консультации от Мари сегодня не дождётся.

— А Ирэн лишь бы на пляже поваляться и с новыми кавалерами пококетничать! — не успокаивалась Мари.

— Ну почему на пляже?.. — робко вступился лейтенант за девушку своей мечты. — Она ведь на научном симпозиуме…

— Знаю я эти симпозиумы! — соврала Мари и отвернулась к иллюминатору.

Под крылом снова было бескрайнее снежное поле — только уже настоящее. Но чукчей с оленями не было и тут.

«Дались мне эти чукчи», — недовольно подумала Мари.

— Дамы и господа, — захрипели динамики, — наш самолёт совершает посадку в аэропорту «Пресиденте Едуардо Фреи Монталва»…

— Антарктида! — сердито сказала Мари в безжизненную снежную пустыню.

— …Антарктида, — подтвердили динамики. — Температура воздуха за бортом — минус 50 градусов по Цельсию. Добро пожаловать в Антарктиду! На этом наш экипаж прощается с вами…

— Добро пожаловать в Антарктиду… — тоскливо перевела Ирэн двадцатое с начала симпозиума обращение организаторов, покосилась на свою делегацию и перестала переводить.

Видные отечественные ученые спали.

Хотя чего там видного, ботаники престарелые…

С другой стороны, не такие уж и ботаники. Как ловко они первыми вбежали в зал заседаний и заняли самые выгодные места. В чём выгодность мест сзади сбоку за колонной, Ирэн поняла к третьему часу пленарного заседания.

Первое серьёзное задание Международного центра перевода оказалось тоской зелёной. Точнее, белой, как паста «Жемчуг». Юг, о котором как бы невзначай обмолвился начальник, окажется слишком южным, но Ирэн узнала об этом, уже пролетая над Австралией.

Хотя на самом деле, положа руку на сердце (Ирэн положила руку на грудь и удовлетворённо кивнула), сама виновата. Мари бы первым делом изучила маршрут…

Но кто виноват, что она сама виновата? Мари, конечно! Где она, когда сестре нужна неотложная помощь? Валяется на пляже на каких-нибудь Карибах или где там эти ушлые полицейские проводят свои конференции!