Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона - Владимир Набоков

Всегда Ваш

Эдмунд Уилсон. <…>

13 мая 1942

Дорогой Кролик,

обидно, что Корнелл Вас отклонил. Моя позиция в Уэллсли, к сожалению, — явление онтогенетическое, а не филогенетическое.{43} Создана она была специально для меня. У меня было всего-то с десяток лекций, за которые мне платили 3000 долларов в год. Недавно несколькими профессорами была предпринята героическая попытка оставить меня еще на один год или, по крайней мере, учредить курс по русской литературе, но все эти усилия кончились ничем. Причина та же: отсутствие средств. Сюда я приехал, сознавая, что у моей работы будущего нет, но, как и у всякого человека, у меня зародилась тайная надежда, что дело как-нибудь да сладится. Не сладилось — и почва начинает уходить из-под ног.

Операция, которую перенес Дмитрий, оказалась серьезнее, чем мы предполагали. Вчера он вернулся домой и должен будет теперь некоторое время полежать в постели. Вы видели в последнем «Лайфе» на редкость непристойную фотографию хорошенькой русской балерины (по-моему, Тумановой)?{44} Она стоит, опершись на голову слона, а тот продел свой хобот между ее голых ляжек и обвил их самым что ни на есть фаллическим образом.

Надеюсь Вас скоро повидать, дорогой друг.

Ваш Набоков.

Здешний преподаватель французского языка, по совместительству астролог, только что сообщил мне, что Гитлер умрет 23 мая. Ждать, стало быть, осталось десять дней.

Уэллфлит, Масс.

22 мая 1942

Дорогой Владимир,

«Весну в Фиальте» следует первым делом послать в «Нью-Йоркер». Напишите У-му Максвеллу,{45} что это я Вас надоумил. Боюсь только, им рассказ покажется слишком длинным, но, если Вы его сократите, они, может статься, его и возьмут. Если же нет — попробуйте отдать его в «Харперс-базар» (572 Мэдисон-авеню, Нью-Йорк). Напишите Мэри Луиз Эзвелл{46} и сошлитесь на Мэри и на меня. Нам с Мэри{47} рассказ понравился, но, с точки зрения журнала (пожалуй, и с нашей тоже), ему не хватает интриги. От истории, действие которой происходит в Фиальте, ждешь большего.

Отдельной бандеролью возвращаю Вам также «Отчаянье» и «Новый журнал». «Отчаянье» мне понравилось, но «Смех во тьме» — лучше. Самое удачное, мне кажется, место в романе — сразу после убийства. Прочел Русалку и Вашу концовку.{48} Хорошо зная Ваши приемы, я даже несколько удивился тому, сколь эта концовка сдержанна. Поначалу я было решил, что князь не поверит русалочке, сочтя все случившееся вздором, и отправит ее восвояси, нарушив тем самым коварные планы ее матери.

Очень был рад Вас повидать. Сердечный привет от меня Вашей жене и Дмитрию. Надеюсь, он уже поправился. Если надумаете перед летними разъездами к нам наведаться, мы Вам — сами знаете — всегда рады. Достаточно будет написать записку или послать телеграмму.

Всегда Ваш

Эдмунд У.

16 июня 1942

Дорогой Кролик,

огромное спасибо, Беннингтон звучит ужасно привлекательно.{49} Сегодня же пишу Льюису Джонсу. Забавно сознавать, что русский знаешь лучше всех— во всяком случае в Америке, да и английский — лучше любого русского в Америке, а в университет при этом устроиться не можешь. Следующий год не сулит мне ничего хорошего. Единственное, что мне удалось найти, — это место научного сотрудника сроком на один год (годовая зарплата 1200 долларов, с 1 сентября) в Музее сравнительной зоологии; рабочий день — три часа, и все бабочки в моем распоряжении. Если бы удалось сочетать работу в Музее с чтением лекций в колледже, было бы чудесно. И, конечно же, я от этой работы откажусь, если появится место более высокооплачиваемое. <…>

У меня только что побывал секретарь одного писателя{50} (имя забыл), этот писатель сочинил нечто под названием «Табачная дорога», теперь же пишет роман из советской жизни. Vous voyez ça d'ici?[59] Хотел выяснить, как писать по-английски такие слова, как «немецкий», «колхоз» (который он пишет kholholtz) и тому подобное. Его героя зовут Владимир. Проще некуда. Меня подмывало подсуропить ему набор неприличных слов, которые бы он употреблял в значении «доброе утро» и «спокойной ночи». (К примеру: Разъеби твою душу, — сухо сказал В.) <…>

Получил письмо от Пирса,{51} очень мил, просит прислать еще вирши, и я отправил ему стихотворение, которое сочинил по Вашему наущению и которое прикладываю. «Харперс-базар» отослал мне обратно «В в Ф.» [ «Весну в Фиальте». — А. Л.], которая, по всей вероятности, обречена быть вечным бумерангом.

В начале следующей недели отбываем в Вермонт, где пробудем (в ветхом фермерском доме, осаждаемом огромными, неповоротливыми дикобразами, гнусно пахнущими скунсами, светлячками и вполне сносными ночными бабочками) до середины августа.

Нет, Кролик, Вы глубоко заблуждаетесь. Экономный Пушкин никогда бы не допустил, чтобы с ума сошли сразу два персонажа — и старый мельник, и князь. Моя концовка в полной мере соответствует окончаниям всех легенд, связанных с русалками и феями в России, — возьмите, к примеру, «Русалку» Лермонтова или стихотворение «Русалка» Алексея Константиновича Толстого. Пушкин никогда не ломал хребет традиции, он лишь переставлял внутренние органы — с менее эффектными, но более жизнеспособными результатами. Уверяю Вас, было бы куда забавнее, примчись князь во дворец в состоянии буйного умопомешательства, или же, что еще лучше, прокрадись он домой и намекни княгине на ту кошмарную историю, которая с ним произошла, но в планы Пушкина это не входило.

Хорошо бы увидеться в самом скором времени. Не позвоните ли в субботу? Мой сын сочинил то, что он называет «анекдотом», про мать, которая по своей доброте, перед тем как отшлепать сына, дает ему веселящий газ.

Ваш очень дружески

В. Набоков.

Уэллфлит, Масс.

8 августа 1942

Дорогой Владимир,

как дела? Опять с огромным удовольствием взялся за Пушкина. Жаль, что Вас нет рядом: Нина Чавчавадзе{52} в такого рода вещах разбирается неважно. Каменный гость меня разочаровал; не возьму в толк, отчего это Мирский{53} считает его шедевром. Вот Цыганы — это шедевр, да и юмористические вещи Граф Нулин и Домик в Коломне, по-моему, совершенно прекрасны, хотя и менее популярны. В Кембридже, впрочем, я обратил внимание, что начинающим изучать русский язык в летней школе вменялось учить наизусть Графа Нулина! Что собой представляют теории про Домик в Коломне, о которых пишет Мирский? Что-то в них есть, по-моему, сомнительное. Вам известно, что это за теория про графиню, которую герой видит в церкви и которая не имеет никакой очевидной связи с сюжетом? И еще, как Вы думаете, что хотел сказать Пушкин своей Гаврилиадой? Что нельзя сказать наверняка, был ли Христос сыном дьявола Гавриила или Бога? Райский сад у Пушкина великолепен — по мне, он лучше, чем у Мильтона.