Звук натянутой струны. Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами - Яна Колесинская

Профессор ГИТИСа знаменитая Евгения Козырева приехала в НТУ как председатель аттестационной комиссии. Поставила Лемешонку «отл.», резюмируя: «Этого мальчика я могу устроить в любой театр Москвы». Сообщила коллегам о своих намерениях пригласить будущую звезду в ГИТИС сразу на третий курс. Те отрезвили профессора: «Проблема одна: этот мальчик сильно пьет». – «Алкашей у нас и своих хватает», – безутешно вздохнула Евгения Николаевна.

Приговор был приведен в исполнение. Лем навсегда остался сибирским артистом. А в театральном училище их курс еще долго называли курсом Лемешонка.

9. Человек места

О приверженности к месту он будет размышлять многие годы. Почему так вышло, его ли это собственный выбор или Судьба так распорядилась? Впрочем, Новосибирск не выбирают. Он сам выбирает. Выбирает, кого оставить, а кого выдавить за ненадобностью, как пасту из тюбика, вне зависимости от таланта и прописки. Странный город: огромный, неуправляемый, коварный. Насколько театральный, настолько криминальный. Непробиваемый в своей закостенелости и устремленный в будущее.

Новосибирск пестрит лозунгами вроде «Хорош и летом и зимой Новосибирск родной!», претендует на статус третьей столицы России и считает себя столицей Сибири. Но, особенно по впечатлению приезжих, безлик и сер, летом – духота и пыль, зимой – заваленные снегом дороги, весной – стихийное бедствие, вселенская помойка. Раскинувшийся по обеим берегам Оби, заняв собою недавние степи и луга, Новосибирск все больше деформируется от точечной застройки, где в уродливом нагромождении перемешались сталинские дома и небоскребы, убогие хрущевки и витиеватый новодел. Торговые центры растут, как грибы, втискиваясь в щелочку между метро и театром, а театры превращаются в долгострой. Осыпающиеся халупы на крохотных пятачках земли зажаты громадами новостроек с забетонированными дворами, вплотную заставленными авто. Так и личность, требующая простора, задыхается в тисках социума с его условиями и стандартами.

Возможности и границы Новосибирска уже, чем пределы творческих амбиций. Актеры стремятся в Москву – вне зависимости от того, достигли они своего потолка здесь или только начинают путь. Нужду, бездомность, неизвестность, душевную ломку на чужбине нужно перетерпеть, и случится, как ты захочешь. Плеяда краснофакельцев разных поколений и разных возможностей оставила Новосибирск ради карьеры в Москве: Анатолий Солоницын, Евгений Матвеев, Андрей Болтнев, Вячеслав Росс, Лидия Байрашевская, Виталий Коваленко, Максим Битюков, Алексей Маклаков, Сергей Щипицын, Антон Коломеец, Сергей Пиоро, Елена Головизина, Евгения Туркова etc. Каждый с той или иной степенью сопротивления утвердился на новом месте, будь то большая сцена или сериальный конвейер. У кого-то жизнь удалась: снимаются во всём подряд, теряют штучность, идут в расход, впрягаются в ремесло, увеличивают стоимость съемочного дня, мало спят, имеют виллу в Испании… Диву даешься, как главные титаны н-ской сцены до сих пор еще здесь.

Краснофакелец Владлен Бирюков был первым маститым партнером первокурсника Лемешонка. Вот повезло же мне, думал Лем тогда, и как бы не опозориться. Хотя выход-то был всего на минуту. В спектакле «Венецианские близнецы» студент-первокурсник так переволновался, что себя не помнил, не то что реплику, был ослеплен светом рампы и потерял ориентацию в пространстве. Владлен Егорович подавал какие-то знаки, а потом подбадривал за кулисами. Он был самым знаменитым новосибирским актером 80-х – начала нулевых. Таким его сделало кино, в его фильмографии 14 картин, а самым главным в его биографии стал многосерийный фильм «Вечный зов», где он сыграл Алейникова.

Благодаря звездной роли на Владлена Егорыча глазели на улицах, норовили бесплатно отпустить продукты на рынке, на его спектакли ломилась разномастная публика, можно было уже не напрягаться, спокойно почивать на лаврах. Что он, в общем-то, и делал. Личность яркая, независимая, своевольная, он мог позволить себе то, о чем рядовые коллеги и помыслить не смели: отказаться от роли, озвучить свои претензии, потребовать повышения зарплаты, поскандалить с режиссером, поставить на место директора. Он ничего не боялся, ни от кого не зависел, никому не подчинялся. С трудом вспоминаются его работы на сцене, за исключением трех-четырех самых значительных. А кино – кино да. Вся страна знает его благодаря кино.

Журналисты спрашивали Бирюкова, был ли соблазн остаться в Москве. Он стабильно отвечал, что у него деревенские корни, его родное село Никоново, он сибиряк по натуре, его не прельщают всякие там столицы. А может, чувствовал, да сам себе не желал признаться, что Москва потребовала бы от него иных усилий, что там бы пришлось ежедневно самоутверждаться, каждый раз доказывать свою цену. Он, обвешанный премиями, орденами и медалями, там был бы один из тысячи, а здесь – единственный, первый среди первых. Медные трубы – опасная вещь…

Анатолий Узденский тоже не собирался никуда уезжать, но пришлось. Уроженец Павлодара, он обрел вторую родину в Новосибирске, где окончил театральное училище. Всю жизнь, точнее, 22 года, прослужил в театре «Старый дом», получил квартиру неподалеку от работы, а также звания заслуженного и народного артиста России. Завоевал признание и славу: публика ходила на Узденского, а поставленный им «Семейный портрет с посторонним» собирал аншлаги целое десятилетие. От поклонниц отбоя не было, он их ценил, но умел держать дистанцию, сохраняя иллюзию доверительных отношений.

На поприще режиссуры ступил уверенно, делал простые и внятные спектакли. Московский театральный критик Владимир Оренов увлекся этим же занятием. Свой первый спектакль он тоже поставил в этом театре. И началась взаимная любовь Оренова и «Старого дома», вплоть до приглашения возглавить труппу. Народный артист и художественный руководитель были невысокого мнения о спектаклях друг друга. Двум лидерам на одной площадке было тесно. И тогда кумир всея поколений не побоялся в 50 лет круто изменить жизнь. Он умел принимать решения. Накрыл поляну, душевно распрощался с коллегами: «Отдохнете тут без меня». Лем пожал ему руку: «Не сомневаюсь, у тебя получится».

Уехал в Питер. В Питере не получилось. Уехал в Москву. В Москве получилось. Но каждый раз, приезжая в Новосибирск, говорит, что хочет вернуться, потому что только здесь его дом.

У каждого свои мотивы и свой масштаб. В 1975-м, получив диплом, Лем слегка огорчился, что надежда на Москву мелькнула и тут же пропала, и он сам тому виной. Тот эпизод затерялся в глубокой юности. Новосибирск навсегда пригвоздил его к этой земле, и каким бы жестким и бездушным ни казался этот город, он у него будет один.

Все свои силы, кои отпущены природой, Владимир Лемешонок отдаст провинциальной сцене. Он будет ценить сложные роли выше успешных и затыкать уши при звуке медных труб. Никакие призы и звания не поколеблют его беспощадной самооценки, и трескучее слово «успех» будет казаться хотя и приятным, но пустым. Штучное качество. Практически невозможное.

В репетиционном зале театра «Красный факел», 2017 г. Фото автора.

10. Школа молодого бойца

После окончания НТУ Ольга Розенгольц выбрала в мужья завмуза «Красного факела» Лёву Богуславского и отправилась с ним на ПМЖ в Израиль. Людмила Лосякова распределилась в Абаканскую драму, где работает до сих пор. Анатолия Узденского отхватил Томский драматический театр, откуда он вскоре перебрался в новосибирский «Старый дом». Михаила Аблеева отправили в «Старый дом», а после армии взяли на работу в «Красный факел». Лем на целых восемь месяцев обосновался в новосибирском ТЮЗе.

Это был период расцвета Новосибирского театра юного зрителя. Главрежем в те годы был Лев Белов, который искренне любил искусство, театр, актеров, зрителей. В этих стенах жилось весело и легко. ТЮЗ, прежде чем стать «Глобусом», до своего переезда в огромное, специально для него построенное здание в виде парусника, располагался в самом центре города, в уютном и компактном Доме Ленина. Все были друг у друга на виду, и здесь было легче дружить, чем враждовать.

Давний инцидент с подметными письмами не вспоминали – ни тот, кто из него самоустранился, ни тот, кто его затеял. Они быстро стали добрыми приятелями и многократно чокались за искусство. Цвет труппы сбрасываться по рублю начинал с утра. Брали в основном портвейн плюс пиво, за алкоголь не считавшееся, ограниченность выбора и денег обостряла кураж. Набивались в гримерку человек по двадцать, развешивали топоры, к вечернему спектаклю успевали протрезветь, но не всегда. Зарок не пить перед выходом на сцену был впереди.

Лем был занят в двух спектаклях для школьников, и вот режиссер Виктор Орлов предложил ему главную роль в музыкальной сказке «Емелино счастье». Володь, сказал он, ты так здорово пел в «Живом портрете», давай-ка ты у нас исполнишь главную партию. Лем аж поперхнулся. Смеетесь, что ли: нет ни слуха, ни голоса. И главная роль досталась Игорю Белозёрову. У него есть слух и голос, и он этого не скрывает. А Лем играл его брата-дуралея. Слов не так много, зато было где подурачиться.