Король Яяти - Вишну Кхандекар

— Мукулика глупа, но королеве не должно бы уподобляться ей. Мне просто ничего не хочется. Я думаю, что если бы я отринул мир с его суетой…

Мать отпрянула, будто увидев змею. Осторожно коснувшись моей руки, она спросила:

— Ты не забыл, что дал мне слово, Яяти?

— Когда я был ребенком, ты чуть не всякий день брала с меня слово: Яяти, обещай, что не будешь делать то, не будешь делать это! Я дал слишком много обещаний.

Мне вдруг захотелось рассказать ей про Яти. Пусть мать найдет его, пусть своей любовью заставит вернуться в Хастинапуру. Яти ведь старший сын, престол принадлежит ему по праву старшинства. А я не хочу править королевством. Я ничего не хочу.

Если бы даже мать отыскала Яти, едва ли хватило бы у нее слез, чтобы заставить его вернуться. Легче приручить льва или тигра, чем преодолеть упрямую святость Яти. Что ему уготовано судьбой? Достигнет высшей цели — почувствует в себе бога? Если бы он этого достиг, его прославили бы как великого святого. Но снежные вершины отказа от мирских желаний и холодны, и круты; что, если Яти оскользнется на трудном восхождении к ним? Ведь если подтают снега, Яти может смести лавиной…

— Мы не торопим твое решение, — продолжала мать, — но рано или поздно придется назначить день коронации. Ты с детства был упрямцем, Яяти, ты весь в отца. К тому же ты теперь король, все подчиняются твоему упрямству. Но и у королевы-матери есть власть… Яяти, хочешь, я объясню тебе, отчего ты так тоскуешь?

Сердце матери обливается кровью, когда обыкновенная колючка смеет оцарапать ее дитя, а тут… Конечно же, мать истерзалась, видя, что со мной творится! Стыд обжег меня.

— Не нужно, мама. Все пройдет, не мучай себя понапрасну.

— Ты вступаешь в новый возраст, сын, — мать уже улыбалась. — Давно пора подумать о невесте для тебя.

Сначала коронация. Потом женитьба.

У матери много хлопот.

Я должен был считать себя счастливцем. Я — король Хастинапуры! Прекраснейшая из принцесс за честь почтет разделить со мной ложе и престол. Кто станет королевой, где она сейчас, что думает, что делает? Я пытался представить себе ее… Но мысли мои возвращались к матери.

Как я боялся, что она не переживет смерть отца, что горе и ее сведет в могилу.

Но нет. Погоревав немного, мать взялась за государственные дела, и довольно быстро бразды правления оказались в руках королевы. Она вникала во все мелочи, была занята с утра и до ночи, но королевские труды увлекали ее, и, казалось, — новая жизнь ей по душе.

Страстная жажда жизни пробудилась в королеве. Она выглядела чуть ли не моложе меня, ее глаза искрились, походка была упругая, и кто знает, какие сны ей стали теперь сниться.

Я ошибался, полагая, будто отец составлял смысл ее существования.

Ну что же, значит, в этом мире каждый живет собой, своими интересами. Как корни деревьев и лиан ищут под землею влагу, так человек тянется за помощью и поддержкой к родным и близким. Люди именуют это либо любовью, либо расположением, либо дружбой. На деле это просто себялюбие. Если пересыхает один источник влаги, деревья и лианы не погибают — их корни тянутся к другим источникам и иногда находят их в немалом отдалении. Но корни все равно отыскивают влагу, впитывают ее и живут.

Еще недавно мать была августейшей супругой великого короля Нахуши. Если она и обладала властью, то в той лишь мере, в какой муж и властелин был подвластен чарам ее красоты. Как она должна была страшиться появления всякой новой наложницы короля!

Мать потому не кормила меня грудью, что боялась утратить красоту. Материнский долг отступил перед долгом королевы быть красавицей. Ну что ж, зато теперь она правила, теперь она королева-мать, каждое ее слово, каждый поступок показывают, что от меня требуется повиновение во исполнение сыновнего долга.

Ко мне наведался Мадхав, пришел не один — с ним была Тарака. Я обрадовался ей.

— Ваше величество, — церемонно поклонился Мадхав, — Тарака пришла сегодня к королю по делу.

— Какое же дело привело ко мне Тараку?

Тарака искоса глянула на меня и осторожно спросила:

— Раз ты теперь король, значит, ты будешь сидеть на льве?

— Король сидит на троне, а трон поддерживают львы, Тарака. Иначе люди не поймут, что король — самый главный человек.

— Они не кусаются, эти львы?

— Нет, — серьезно ответил я. — Они не живые.

— Тогда, может быть, ты возьмешь меня в королевы?

Значит, Тарака явилась взять меня в мужья! Ну что же, у нас же издавна известен обычай сваямвара — невеста выбирала достойнейшего из юношей себе в женихи. Правда, Тарака немного переиначила обряд, но что за важность?

— Ты еще маленькая, Тарака, — сказал я. — Подрасти и станешь моей королевой.

Тарака ушла с полными руками подарков, а я весь день улыбался, вспоминая ее приход и предложение.

Вечером явились гонцы от святого Ангираса с письмом от него. Я прочитал письмо, которое сразу перенесло меня в мир, столь отличный от ясного мира Тараки.

Святой Ангирас писал:

«Мне с опозданием стало известно, что великий король Нахуша оставил этот мир.

Вскоре после твоего отъезда Кача отправился во владения короля Вришапарвы в надежде открыть тайну возвращения умерших к жизни. Наших жертв недостало, чтобы предотвратить войну между богами и асурами, но сойдет с пути праведности тот, кто бездействует перед лицом зла! И оттого расстался я с обителью, чтобы в удалении ото всех очистить себя покаянием и собрать силы для новых жертвоприношений. Возвратившись в ашрам, узнал я, что нет больше короля Нахуши.

Яяти, все живое противится смерти, но не может избежать ее. Таков закон творения, в котором рождение и смерть едины. Извечная сила заставляет древесные ветви одеваться юной листвой, и она же осыпает пожухлые листья. Все живое от рождения несет в себе семя смерти. Все двуедино: восход и закат, тепло и холод, свет и тьма, день и ночь, женщина и мужчина, наслаждение и страдание, тело и дух, жизнь и смерть. Уток и основа бытия, ткань мироздания, в которой проявляет себя изначальная сила.

Король Нахуша был великим воителем. Да вдохновишься и ты его примером. Но помни, Яяти, тот правитель превыше всех благословен, чьи подданные благоденствуют; истинно добродетельный король должен быть подобен Камадхену, священной корове, чье молоко неиссякаемо, ибо король бывает счастлив счастьем своих подданных. Служи им хорошо, а я буду молиться о ниспослании тебе сил на это.

На сем намеревался я завершить мое письмо, но истинно говорится — беда не приходит одна.

Молодой послушник возвратился из королевства асуров и поведал нам о гибели Качи. Премудрый Шукра принял Качу и сделал своим учеником. Однако асуры, не доверяя Каче, строили всяческие козни против него. Они подстерегли Качу на лесной опушке, когда он пас там стадо своего учителя, убили его и тело бросили волкам.

Вот все, что удалось узнать послушнику, который и своею жизнью рисковал, отправившись лазутчиком к асурам. Качи больше нет.

Яяти, слезы невольно пролились из моих глаз и размыли строки, обращенные к тебе. Не смог я удержать их, ибо и отшельник, отринувший все земное, не более чем человек.

Я томлюсь воспоминаниями о Каче, о великих его добродетелях. Я уповал на то, что чистота его души поможет нам остановить войну. Но человеку дано только надеяться, а свершение его надежд…

Призывая тебя помнить, что смерть есть естественное продолжение жизни, я сам оплакиваю гибель Качи. Не сделаешь ли ты из этого вывод, что мудрость лишь на то годна, чтобы утешать других? Нет, Яяти, нет, поверь мне: все сущее едино, но человеку трудно прозреть единство, ибо безмерно многообразие, через которое оно явлено.

Поклонись за меня королеве — я молю бога, чтобы укрепил он ее дух».

Меня тронуло лишь то, что написал Ангирас о своих слезах и о размытых ими строчках. Все остальное — слова, пустое философствование.

Разве философией живет человек? Отнюдь — живет надеждой, мечтами, любовью, славой, доблестью. Все эти бородатые святоши любят поучать, а сами… Другое дело — Кача, который смертью утвердил то, во что верил. Так сильна была его вера, что заменяла ему оружие. Я представил себе лицо Качи, озаренное отвагой, — он наверняка смотрел прямо в глаза асурам, когда они набросились на него. Взялся рукой за коралловые четки, которые всегда носил на шее, и сказал:

— Можете растерзать на куски мое тело, душа все равно будет жить!

А я вместо того, чтоб совершать подвиги, прозябаю во дворце!

Но что мне делать? Несмотря на смерть отца, нигде не вспыхнуло ни единого бунта, все тихо и спокойно, государственные дела не требовали моего вмешательства. Я сидел, как павлин в золотой клетке, а Кача тем временем орлом воспарил в небеса! Мне хотелось доказать, что я способен на подвиг, что я отважен, силен, решителен! От этих мыслей я не спал всю ночь, а заснув под утро, во сне увидел Яти.