Тайный бункер абвера - Александр Александрович Тамоников

— Мария! Пожар! — Горло после удушения осипло, голос его было еле слышно.

Вдруг поток воды окатил Шубина, застучали торопливые шаги, вода из второго ведра разлилась по комнате, погасив пламя. Мария Трофимовна израсходовала все запасы воды у печки и кинулась сбивать оставшиеся островки пламени своей курткой. Она выкрикнула в черную гарь темной комнаты:

— Глеб, Глеб, ты где, Глеб?!

Шубин протянул руку и встал на колени. Все вокруг качалось, как на обезумевшей карусели, в горле першило от дыма, заполнившего избу. Разведчик, опираясь на стены, на ощупь начал пробираться к выходу, на ходу он поймал край формы женщины:

— Уходим, уходим! На воздух!

Она услышала его и тоже кинулась прочь из задымленного пространства. Они вывалились наружу и с облегчением вдохнули свежий воздух. Свистельникова вгляделась в почерневшее окно госпитальной части избы:

— Ну все, потухло. Можно возвращаться. Что там у вас произошло, из-за чего пожар?

— Военнопленный напал на меня, мы подрались и уронили лампу со стола, — пояснил Шубин. Он остановил женщину: — Подождите, я зайду первым.

Он решительно стянул гимнастерку, намочил ее в железном баке у бани и обмотал лицо влажной тканью. В доме Шубин открыл все двери и окна, чтобы гарь и запах вытянуло как можно быстрее наружу. Серый рассвет за окном уже занялся, и можно было рассмотреть, что произошло в комнате. Чернота опалила стол и пол, осколки лампы разлетелись по всей комнате, черными кляксами сажи забрызгав стены. Но самое ужасное ждало разведчика у лавки. Там ничком застыл труп немецкого офицера Андреаса Шульца, удар поленом во время драки пришелся ему точно в висок, отчего гестаповца настигла мгновенная смерть. Он так и остался лежать с гримасой гнева на лице и кровавым потеком из уха у разбитого виска. Капитан Шубин при виде покойника вздохнул с сожалением, что не смог сдержать порыв гнева и рано раскрыл карты. Хотя жалел он лишь о том, что, может быть, не узнал все подробности секрета Шульца, а вот к самому фашисту испытывал лишь раздражение. Устроил пожар, подло напал на него, замарал все пространство, которое так тщательно отмывали девушки для больных. Со вздохом Глеб подхватил валяющиеся у порога ведра и пошел за водой на улицу, чтобы начать уборку. Не может он оставить после себя такой беспорядок и сложить все на хрупкие плечи Марии Трофимовны.

А та поняла по его хмурому лицу, что произошло:

— Что, умер заключенный? Неужели не удалось добыть информацию, все зря?

Шубин успокоил ее:

— Нет-нет, все вышло, как задумали. Только неудобно мне так перед вами, чуть не сжег вам госпиталь и кухню, столько дел наворотил.

Женщина ободряюще похлопала его по спине:

— Да что вы, Глеб, вы не по дурости или глупости это сделали. На вас напал заключенный, вы защищали свою жизнь. Не переживайте, ночная смена задержится и поможет с уборкой. Труп мы похороним, бумаги оформим как надо.

Обрадованный Шубин попросил:

— Мне бы карандаш, надо отправить послание с машиной. Во сколько грузовик придет?

Начальник лагеря кинула взгляд на розовую полоску горизонта за черной оградой из проволоки:

— Думаю, уже через час прибудут новые заключенные, пойдемте, дам вам бумагу, а потом займемся покойником. Поможете нам вынести его из дома.

И работа в лагере закипела: Шубин то носил ведра с водой девчатам-охранницам, которые с шутками и смехом принялись оттирать следы пожара, то помогал Марии Трофимовне раздеть и отвезти труп к месту общего захоронения, то бежал к машине, чтобы отдать шифрованную записку шоферу грузовика, что привез десяток новичков в лагерь. Девушки, поначалу застенчивые, за пару часов привыкли к Шубину и с охотой принялись рассказывать ему о своих буднях в лагере. Он вдруг с удивлением понял, что тоже улыбается в ответ, отвечает на их невинные шутки и споро носит тяжелые ведра с водой, совсем позабыв о боли в конечностях. Его организму помогли компрессы Свистельниковой, а еще юность и задор окруживших его девчат. Мария Трофимовна с легкой улыбкой наблюдала за их дружной компанией, которая в мгновение ока оттерла сажу со стен и пола, расставила по местам скамейки, а потом уселась за большой стол для чаепития. Неожиданные мирные посиделки прервало появление Михаила Снитко. При виде погон майора НКВД болтушки затихли с недопитым чаем в кружках. А тот, уже не скрывая, даже, наоборот, подчеркивая официальность визита, громко поприветствовал всех и оповестил:

— Товарищ капитан, я прибыл за вами. Вас срочно ждут в штабе. — А когда Глеб поднялся из-за стола и подхватил свой так и не разобранный вещмешок, крепко пожал руку и объявил во всеуслышание: — Объявляю благодарность от командования за выполнение задачи в кратчайший срок.

Над столом пронеслось удивленное «ах», когда вдруг стеснительный доктор-новичок неожиданно оказался капитаном, да еще и не простым, а за которым присылают транспорт из штаба. Стайка девиц загремела неудобными кирзовыми сапогами, желая проводить своего гостя до ворот лагеря. Мария Трофимовна нагнала разведчика, сунула ему сверток в руки и прошептала:

— Держите, Глеб, вдруг пригодится.

Он же улыбался, растерянно кивал, не зная, куда деться от такого внимания. Глеб дернул за рукав майора и напомнил:

— Товарищ Снитко, а мою просьбу выполнили?

Тот блеснул хитрым глазом:

— Ну, капитан, задал ты задачку, но я все сделал. Ты мне так помог, что до самого генерала не постеснялся дойти из-за твоей посылки. — И Снитко нырнул на заднее сиденье бронемобиля, выудил из глубины темный сверток.

Шубин подхватил легкую коробку и повернулся к замершим неподалеку девушкам. Они не решались даже подойти, издали рассматривая и диковинный генеральский автомобиль с хромированными боками, и раскрасневшегося от торжественности момента Шубина. Он же протянул коробку их начальнице:

— Вот, Мария Трофимовна, с днем рождения вас. Это подарок от меня. Для вас и для девчат. Вы так помогли мне, вы… золотая женщина! Я всем вам желаю, чтобы война побыстрее закончилась и чтобы вы все живые, здоровые вернулись домой! К мужьям, к женихам! Чтобы дети были, конфеты каждый день к чаю и все что захотите. Я буду стараться, я все сделаю, чтобы прогнать фашистов с нашей земли.

Женщина осторожно подняла крышку и восторженно ахнула — на бархате отливали тяжелыми боками настоящие шоколадные конфеты. От нахлынувших чувств у Марии Трофимовны выступили на глазах слезы. Толпа обступила Глеба, его обнимали, целовали, гладили по спутанным волосам.

— Приезжайте к нам, когда захотите!

— Удачи вам на фронте! Победите этого Гитлера!

Свистельникова в общем хоре попросила:

— Вернись живым, Глеб, слышишь, живым! Мы ждать тебя будем! Ты обещал, помни, живым!

Разведчик выбрался