Демоны зимних ночей - Антон Леонтьев

Лайнер напоролся в тумане на ледяную гору и затонул в Атлантике, унеся жизнь многих пассажиров. В числе без вести пропавших был и Шарль Буарже, посол Великого княжества Бертранского в Соединенных Штатах. Мари так и не узнала, скончался ли ее супруг от капсулы со стрихнином, утонул или погиб от переохлаждения в ледяных водах океана – неделю спустя, когда окончательно стало ясно, что в числе двухсот спасшихся Шарля нет, она предъявила страховому обществу требование о выплате миллиона долларов.

Но страховая компания разорилась, потому что и прочие родственники погибших желали получить весомые выплаты. Директор общества объявил о финансовой несостоятельности и пустил себе пулю в лоб.

– Мы снова остались ни с чем! – вопила Мари. – Шарль завещал мне все свое состояние, но это всего лишь сто тысяч франков. Жан, нам нет счастья в Америке, я хочу немедленно вернуться в Европу!

Они снова оказались в Бертране. Мари подвела неутешительный итог: ей почти двадцать четыре, она четырежды вдова, а денег как не было, так и нет! И ко всему этому она еще и беременна!

Жан не хотел ребенка, но поделать ничего не мог. Мари знала, что это – отпрыск Лареми, однако во избежание скандала заявила, что беременна от покойного Шарля. В феврале 1899 года она родила девочку, которую нарекли Маргаритой.

Мари сняла небольшую виллу на окраине княжества и попыталась изображать из себя заботливую мать. Ее хватило ненадолго. Заботы о малышке Маргарите тяготили Мари, ей хотелось развлечений, балов и новых нарядов.

Ее регулярно навещал епископ Бертранский, который крестил Маргариту. А однажды святой отец сразил Мари признанием:

– Маркиза, я вас люблю!

Он был готов сложить с себя церковный сан, чтобы иметь возможность жениться на Мари. Жан одобрил эту идею.

– Епископ – наследник крупного состояния, Мари, у него не меньше трех миллионов. Если он сам плывет к нам в руки, то глупо не воспользоваться подобной возможностью.

Весть о том, что епископ Бертранский покидает лоно церкви и женится на скандально известной маркизе де Вальтруа, стала сенсацией. Жители княжества разделились на два лагеря – одни проклинали Мари, называя ее ведьмой и обвиняя в том, что она околдовала кроткого священника, другие поддерживали, заявляя, что настала пора женского равноправия и прошло время церковных догм.

Ватиканская газета «L’Osservatore Romano» о сложении епископом д’Арбиньяком церковного сана, 1 июня 1900 года:

ИЗ ПАВЛА В САВЛЫ!

«Подобный прискорбный инцидент вызывает горечь, непонимание и даже негодование – как может служитель господа отказаться от своей высокой миссии, поддавшись мирским соблазнам и женским чарам? Его святейшество папа Лев XIII рассматривает возможность отлучения бывшего епископа от церкви...»

Бывший епископ, в миру Антуан д’Арбиньяк, вместе со своей женой и падчерицей поселился на вилле недалеко от великокняжеского дворца. Молодой властелин Бертрана, Мишель-Оноре II, проводил политику отделения церкви от государства и покровительствовал сбросившему ризы прелату.

Мари занялась богоугодными делами, открыла столовую для нуждающихся, где те могли получить миску с горячим супом или кружку какао. Вместе с Жаном они планировали очередную смерть – экс-епископ выполнил свою роль, отписал все свое состояние супруге, и никто и ничто не могло помешать Мари после его кончины сделаться чрезвычайно богатой вдовой.

Перед тем как отравить д’Арбиньяка, Мари опробовала различные яды на нищих, которые питались в столовой. Смерть нескольких бродяг не привлекла особого внимания, зато она знала, какая отрава действует быстрее всего и не оставляет следов.

Бывший епископ стал личностью поистине легендарной, люди по-прежнему видели в нем церковного иерарха и почитали едва ли не за святого. Мари, его жена, тяготилась подобной ролью, и более всего ее злило, что Антуан без зазрения совести тратит деньги направо и налево, помогая всем, кто только обращается к нему за помощью.

– Дорогая, – сказал он как-то, – я хочу пожертвовать двести тысяч на обустройство приюта для сирот. Ты ведь не возражаешь?

Мари, чувствуя, что находится на гране обморока, проскрипела:

– Антуан, прошу тебя, хорошенько подумай, прежде чем идти на такой шаг! Двести тысяч – это огромная сумма, поэтому...

– О, ты права, моя любимая жена! – воскликнул бывший епископ. – Сумма большая, но недостаточная! Я пожертвую полмиллиона! Мари, как ты добра и прозорлива! Я каждый день благодарю господа за то, что он послал мне тебя!

Мари была вынуждена наблюдать за тем, как Антуан д’Арбиньяк отписал полмиллиона франков детскому приюту.

– Жан, – торопила она любовника, – так не может больше продолжаться, вскоре он приведет к нам в дом прокаженных и сумасшедших и заявит, что им там самое место! Нам надо немедленно действовать!

Экс-епископ пил на ночь теплое молоко.

– Дорогой, – протягивая мужу стакан, сказала Мари, – вот твой любимый напиток.

Она наблюдала за тем, как Антуан осушил его до дна. А следующим утром она обнаружила в кровати рядом с собой бездыханное тело. Горе подданных Бертрана не поддавалось описанию: все, от мала до велика, скорбели, когда узнали о внезапной смерти бывшего епископа. Врачи констатировали сердечную недостаточность, а Мари со слезами на глазах во время похорон заявила:

– В который раз подтвердилась мудрость, что господь забирает к себе самых лучших в расцвете сил!

Ее ожидания оправдались – ей достались остатки состояния д’Арбиньяка. Мари была разочарована, она получила меньше миллиона. Этих денег хватило на два с половиной года развеселого существования.

Наконец настал момент, когда Жан Лареми, снова просаживавший в рулетку и покер огромные суммы, сказал:

– Мари, у меня на примете есть новый супруг, директор игорного траста. Он очень богатый человек, думаю, после его смерти нам не придется больше заботиться о куске хлеба. Ему принадлежит три самых крупных казино в Бертране, а их ежегодный оборот – многие миллионы франков.

Мари снова отправилась на охоту. Господин директор игорного траста был непоседливым, желчным человечком. Он едва доставал Мари до плеча своей макушкой, увенчанной подозрительно черными волосами, которые оказались париком. Завоевать его внимание было не так-то просто: все пятьдесят пять лет своей жизни он посвятил выстраиванию империи казино, и времени интересоваться матримониальными вопросами у него просто не было. Он всегда куда-то спешил, даже ел на ходу и не мог усидеть на месте более трех секунд.

И все же через полгода отчаянных усилий директор сделал Мари предложение: голоском-стаккато, подпрыгивая и вертясь во все стороны, он заявил:

– Милая, вы должны стать моей женой! Венчание через две недели, займитесь этим, а мне пора!

И он, как шарик в рулетке, укатился прочь. Мари была довольна, на этот раз Жан оказался прав: месье директор был одним из самых богатых людей княжества. Его смерть принесет ей не только изрядное наследство, но и контрольный пакет акций игорного траста, который контролирует самые прибыльные казино Бертрана.

– Мы не успеем потратить все деньги, потому что глупые и охочие до легкой наживы люди будут постоянно оставлять в принадлежащих нам заведениях все новые и новые миллионы, – радовался Жан.

Мари ощутила признаки новой беременности. И опять отцом ребенка был Лареми: у ее супруга не оставалось времени на интимное общение. Мари правильно рассудила, что если директор скончается в то время, когда она будет ходить с большим животом, то это только поможет ей отвести от себя подозрения.

Отравить мужа оказалось нелегко. Он практически не бывал дома, проводя дни и ночи в казино и контролируя безотказную работу созданной им империи развлечений. Поэтому Мари послала мужу кусок торта, нашпигованный строфантином.

Но вместо супруга скончался один из его помощников, который съел торт: у господина директора даже на это не было времени, и он оставил сдобную отраву у себя в кабинете.

Мари возлагала большие надежды на празднование дня рождения мужа, она подсыпала ему в шампанское цианистый калий, но супруг, выслушав тост в свою честь, и не подумал отхлебнуть из бокала, а, поставив его на стол, произнес:

– Милая, я в восхищении от твоих стараний, но мне пора!

На третий раз все получилось. Муж с легким сердечным приступом слег на несколько дней, а заботливая жена кормила его куриным бульончиком. Ложку за ложкой она запихнула в директора игорного траста убойную дозу настойки белладонны. Через два часа Мари в шестой раз сделалась вдовой.

По привычке облачившись в черное и утирая сухие глаза платочком, она выслушивала монолог доктора, который убеждал ее, что симптомы смерти ее супруга не похожи на кончину от сердечного приступа.

– О, если это не сердечный приступ, значит, что-то иное, например, удар или больные почки, – сказала Мари, не сомневаясь, что ей и в этот раз удастся выйти сухой из воды. В конце концов, у нее была обширная практика в области отравлений.