Демоны зимних ночей - Антон Леонтьев

Антон Валерьевич Леонтьев

Демоны зимних ночей

Коста-бьянкская газета «El Mercurio de Elparaнso», 30 сентября 1903 года:

ВЫНЕСЕН ПРИГОВОР МАРКИЗЕ-ОТРАВИТЕЛЬНИЦЕ!

МАРИ-МАРГАРИТА ДЕ ВАЛЬТРУА ПОЛУЧИЛА ПО ЗАСЛУГАМ!

КАЗНЬ НАЗНАЧЕНА НА 4 ОКТЯБРЯ!

– Убийца, убийца, убийца! – Гул толпы все нарастает. Ваш покорный слуга находится около здания криминального суда Великого княжества Бертранского. Из-за поворота показывается черный экипаж.

Люди взволнованы. В глазах большинства из них мелькают ненависть и злость. Еще бы, ведь именно по вине той, что находится в карете, крошечное княжество на Лазурном побережье стало ареной одного из самых шумных судебных процессов начала ХХ века.

Карета останавливается, усатые жандармы теснят зевак. Дверь распахивается, и появляется она. Она – позор нации, как заявила одна из бертранских газет. Она – исчадие ада, как утверждает прокурор. Она – ангел тьмы, как судачат в толпе.

Она, маркиза Мари-Маргарита де Вальтруа, которую обвиняют в отравлении восемнадцати человек!

– Убийца, убийца, убийца! – Голоса сливаются воедино. Женщина, что шествует к зданию суда, удивительно красива – нежная белая кожа, черные волосы и синие глаза. Она облачена в тюремное платье мышиного цвета и белый чепец. Маркиза де Вальтруа высоко держит голову, а на ее устах играет торжествующая улыбка.

Крики замирают, появление подсудимой электризует толпу. А вашего покорного слугу до костей продирает мороз: эта женщина не испытывает ни малейшего чувства раскаяния. А ведь в ее вине не приходится сомневаться! Химическая экспертиза установила, что большая часть несчастных скончалась от огромной дозы так называемого «poudre de succession», «порошка наследства», инфернального изобретения прелестной аристократки.

Она чрезвычайно грациозна и ведет себя так, как будто находится на великосветском приеме, а не у здания криминального суда. Слышится истошный крик: «Убийца! Убийца! Убийца!»

Маркиза поворачивает голову и с улыбкой смотрит на священника, который произнес это. Святой отец опускает глаза и смолкает. Мари-Маргарита посылает ему воздушный поцелуй!

О, ваш покорный слуга может себе представить, почему эта обольстительница сумела безнаказанно совершать злодеяния в течение почти тринадцати лет. Эту женщину обожали, перед ней преклоняли колени, по ней сходили с ума. Она была замужем шесть раз, и пять из шести ее супругов были, как теперь известно, отравлены Мари-Маргаритой. Помимо них, жертвами коварной маркизы стали как минимум еще тринадцать человек – мадам де Вальтруа опробовала действенность новых ядов на нищих и бездомных, которые почитали ее святой и питались в столовой, организованной ею на деньги супруга. На самом же деле время от времени она подмешивала в пищу отраву, дабы испытать на живых людях, как на подопытных грызунах, эффективность очередного токсина.

Маркиза, это эфемерное создание, похожа на безвинную жертву судебного произвола, и будь я на месте присяжных, то вынес бы вердикт: «Невиновна!»

Но она виновна! И маркиза знает это лучше, чем кто бы то ни было! Она сама призналась в совершенных преступлениях: разумеется, не в припадке раскаяния (вряд ли это чувство знакомо прелестной маркизе), а под давлением неопровержимых улик и свидетельства ее любовника и подручного Жана Лареми.

И вот маркиза переступает порог старинного здания. Ваш покорный слуга спешит вслед за ней – в отличие от сотен зевак, у меня есть официальное разрешение, которое дозволяет мне присутствовать на процессе против маркизы-отравительницы.

Интерес к ее преступлениям и к личности самой Мари-Маргариты поистине колоссальный. По всей Европе только и говорят, что об этом сенсационном деле. В зале суда присутствуют мои коллеги—репортеры ведущих изданий Старого Света. Кроме того, есть журналисты из Америки, Российской империи и даже Персии и Японии!

Я спешу подняться по узкой витой лестнице на балкон, где располагаются места зрителей и представителей прессы. Когда я занимаю кресло, раздается голос: «Встать, суд идет!»

Все, следуя этой команде, поднимаются. Подсудимая, не отрываясь, следит за тем, как появляется судья: полный седой господин с роскошными бакенбардами в стиле кайзера Франца Иосифа. Посланец Фемиды облачен в длинную алую тогу, на голове завитой парик.

Судья опускается в массивное кресло, удар деревянного молоточка оповещает всех присутствующих, что последнее заседание в процессе маркизы де Вальтруа открыто.

– Обвиняемая, – судья обращает свои слова к маркизе, – перед началом прений сторон вам предоставляется последнее слово.

Адвокат маркизы что-то шепчет своей подопечной, Мари-Маргарита качает головой и хмурит брови. Законник явно против того, чтобы маркиза воспользовалась предоставленной возможностью и обратилась к высокочтимому суду.

– Ваша честь, я хочу сказать несколько слов. – Голос маркизы де Вальтруа, звонкий и чистый, разносится под сводами зала судебных заседаний.

– Прошу вас. – Судья снова ударяет молоточком.

Маркиза с неподражаемой грацией (и кто бы мог подумать, что ее отец был мелким железнодорожным чиновником, а мать – дочкой булочника) поднимается со скамьи подсудимых. Воцаряется тишина.

Мы, репортеры, стараемся уловить каждое слово, следим за каждым жестом маркизы. Все, что будет сказано ею сейчас, уже этим вечером появится в экстренных выпусках трех десятков наиболее известных газет всего мира.

– Дамы и господа, досточтимый суд, ваша честь! – маркиза совершенно спокойна, и в который раз ваш покорный слуга ловит себя на мысли, что эта женщина не может быть виновной в тех ужасных преступлениях, в которых ее обвиняют.

– Волей судьбы я оказалась здесь, всеми презираемая и ненавидимая. Прокурор пытается убедить вас в том, что я, Мари-Маргарита де Вальтруа, являюсь новой маркизой де Бринвильер[1] или графиней Элизабетой Батори. А человек, которого я любила и продолжаю, несмотря на его предательство, любить, обвиняет меня в совершении множества убийств!

Голос маркизы дрожит, на глазах блестят слезы. Ваш покорный слуга чувствует ком в горле.

– Да, я преступила человеческий и божий закон, – говорит маркиза де Вальтруа. – И современная наука смогла неопровержимо доказать это! Я не собираюсь отрицать очевидное!

Маркиза пытается сыграть на чувствах и собственном обаянии. У нее это получалось, и не раз. После смерти ее третьего мужа маркизу едва не уличили в отравлении, однако Мари-Маргарита сумела очаровать сначала врача, а затем инспектора полиции, и те, убежденные в том, что такая дама просто не может быть преступницей, пошли у нее на поводу, и кара пала на голову невиновного. В течение последующих восьми лет погибло еще как минимум десять человек!

– Вы можете спросить меня: ради чего? Ради чего я совершала все эти ужасные преступления? Прокурор пытается убедить вас в том, что основной движущей силой моих поступков было сребролюбие.

Маркиза хладнокровно устраняла всех, кто находился на ее пути к богатству. Почти все мужья завещали Мари-Маргарите солидное состояние, и, чтобы не делиться деньгами с прочими наследниками, она пускала в ход «порошок наследства».

– Но это не так! Клянусь всеми святыми, что это наветы и ложь! Если я и убивала, то только по одной причине – из-за любви!

Маркиза делает эффектную паузу и замирает. Я вижу, что слова подсудимой произвели впечатление на многих. На многих, но не на всех. Судья зевает и поглаживает бакенбарды. А ведь именно от его решения зависит дальнейшая судьба маркизы. Получит ли она двадцать лет каторги, пожизненное заключение в страшном замке-тюрьме Святая Берта – неприступном месте заточения, откуда никто и никогда не сбегал, или...

Или бертранская юстиция в первый раз за многовековую историю вынесет смертный приговор женщине! Мари-Маргарита де Вальтруа знает, что в этом случае ей грозит смерть под ножом гильотины.

– Любовь, вот что двигало мной. Я полюбила Жана Лареми, который предал меня и пытается купить ценой предательства себе жизнь. Он, выступая в суде, пытался представить все таким образом, будто все эти годы находился под моим влиянием и исполнял мою злую волю! Он лжет! Жан намеренно обманул вас, заявив под присягой все, что требовал от него прокурор, ожидая, что тот сохранит моему возлюбленному жизнь в обмен за предательство и лжесвидетельство!

Прокурор, сухопарый господин в золоченых очках, более похожий на профессора энтомологии, чем на представителя правосудия, тотчас взвивается и протестует. Но судья отклоняет протест!