Свет озера - Бернар Клавель

Но и этого короткого мига хватило Бизонтену, чтобы увидеть длинную вереницу повозок на внезапно просветлевшей земле, ему хватило этого мига, чтобы увидеть темное полукольцо леса, как бы отделявшего землю от туч. Ему хватило этого мига, чтобы увидеть, что тучи эти несут с собой угрозу, затягивая только что подымающуюся луну.

И вдруг среди этой зверской темени откуда-то издалека донеслись раздирающие слух звуки, будто разом замяукали по всей округе дикие кошки. По обозу прошла дрожь ужаса, передние повозки съехали с дороги и заскользили к реке.

— И они совершенно правы, — сказал Бизонтен. — Дорогу нужно пересечь и держаться от нее подальше. Если повалит снег, он обступит нас со всех сторон, мы будем словно по коридору двигаться, а в лесу у нас будет хоть какая-то защита от ветра и случайных встреч. Эту дорогу я знаю, она идет из Понтарлье, а дальше на Сен-Лоран. Слишком широкая дорога. Там есть где разгуляться ветру. Он дует на Гранво. Северный ветер идет вдоль Нуармона чисто лезвие ножа по точильному камню. Я не знаю ущелья Сив, однако надеюсь, что оно обращено не на север. Там, глядишь, найдем укромное местечко, спрячемся в лесу от ветра.

Где-то впереди послышался крик, прокатившийся вдоль всего обоза:

— Садитесь все в повозки, сейчас вброд будем переходить.

Мари бросилась было к брату, Бизонтен удержал ее:

— Сюда, сюда, — посоветовал он, — сюда ко мне влезайте.

Он помог ей сесть в повозку, размотал вожжи и сел с ней рядом.

— Ну как, трогаемся? — крикнул им Пьер.

— Трогаемся! — ответил подмастерье. — Со мной хозяюшка, так что охрана у меня надежная.

Он рассмеялся, а Мари крикнула брату:

— За маленькими пригляди!

Обоз уже двинулся вниз по довольно отлогому склону, но повозки потряхивало на неровной почве, и полозья подозрительно трещали.

— Бог ты мой! — охнула Мари. — Сейчас все на куски развалится!

Она уселась на кучу сена. Бизонтен правил лошадьми стоя. Вожжи он крепко зажал в руке.

— Да вы шутите, — ответил он. — Тут уж подмастерье самолично потрудился. Выдержит.

Бизонтен подумал о полозьях, которые сам сделал, с таким тщанием выбрав в лесу доброе дерево, а дядюшка Роша, их кузнец, тоже самолично выковал железные держалки. Но не успел он докончить фразы, как где-то в передней повозке что-то треснуло и раздались крики:

— Эй, эй! Эй, все сюда!

Бизонтен остановил лошадей и протянул вожжи Мари:

— Держите-ка их и смотрите, чтобы лошади не тронули.

Ощупью он нашарил топор, мешочек, где лежали деревянные костыли, и моток веревки, потом спрыгнул на землю и побежал туда, где уже двигались двое, размахивая фонарями. Он еще издали узнал новую повозку Мане и одновременно услышал вопли толстяка:

— И все эта сволочь подмастерье виноват! Выдумал эти полозья цеплять… А кто мне заплатит за мою повозку?

Бизонтен остановился за спиной Мане одновременно с обоими сыновьями Фавра, которые несли горящие факелы. При их свете Бизонтен сразу же увидел, что оглобля не выдержала и переломилась пополам, когда повозка съехала на каменистое дно реки. Встав напротив толстяка, не перестававшего вопить во всю глотку, Бизонтен бросил наземь костыли и веревку, схватил Мане за ворот, чуть не прищемив ему жирный подбородок, и силком поднял его голову. Взмахнув топором, лезвие которого угрожающе поблескивало, Бизонтен процедил сквозь стиснутые зубы:

— Первым делом закрой свою пасть. А то я тебе башку разнесу, понял?

Мане замолчал, и Бизонтен, отпустив его, вступил в воду и направился к сломанной оглобле, чтобы осмотреть ее повнимательнее.

— Попадаются же иной раз негодные каретных дел мастера. Смотрите-ка, какой здесь в оглобле сучок. А покупать повозку и даже не осмотреть ее как следует — дальше уж некуда!

И скомандовал собравшимся:

— Принесите-ка две жерди и две кувалды, в один миг все будет в порядке. Еще крепче станет, чем прежде.

Те, что уже перешли речку, снова зашлепали по воде, ее быстрые струйки бежали по прибрежной гальке, над рекой стоял легкий парок, оседавший на прибрежных кустах сосульками, именно их хрустальный звон так испугал Мари. Толстяк Мане отошел в сторонку, но Бизонтен, услышав его злобное ворчание, крикнул:

— Лошадь-то распряги, а то уйдет еще, пока мы здесь возимся.

С того берега раздался голос Пьера:

— Надо бы всех лошадей распрячь, пускай напьются.

— Хорошо придумал, — одобрило разом несколько голосов.

А с другого берега крикнул эшевен:

— Может, мне прийти помочь?

— Не нужно, — отозвался Бизонтен. — Здесь работенка не для вас!

Шагая по воде, появилась промокшая до колен Ортанс, она придерживала одной рукой свою длинную коричневую юбку.

— Вы-то зачем пришли? — окрысился подмастерье. — Нечего вам здесь болтаться!

— Почему бы мне и не прийти, — ответила она. — Немножко дух вам поднять, да и любопытство меня разобрало.

С собой она захватила бутылку водки и пустила ее по кругу, чтобы каждый отхлебнул глоток-другой. Когда Мане потянулся к бутылке, Сора ударил его по руке.

— Тебе не полагается, — буркнул он. — Ты и без того хорош.

Хотя люди закоченели, оттого что стояли в ледяной воде, в ответ раздался смешок. Бизонтен чувствовал, как холод подымался по икрам, доходил до колен, сковывал бедра. Только ступни не ныли, так как вода была все же не такая холодная, как воздух. Изо всех сил бил он по оглобле, спеша поскорее вырубить негодный кусок дерева, послуживший причиной поломки. При резком свете факелов топор его описывал в воздухе огненные кривые, и стружки, брызгавшие во все стороны, сразу же исчезали в свете фонарей. Бизонтен работал, согнувшись пополам, спотыкался о камни, которые перекатывало течение, больно ударяя его по ногам, наконец он решил передохнуть и выпрямился.

— Если нас снег застигнет, — сказал кто-то, — то все мы здесь и погибнем.

Кузнец, которого чуть ли силком удерживали на берегу, упорно предлагал свои услуги и все время твердил:

— Я же вижу, что на настоящее дело уже не гожусь… Совсем сдал старик.

— Займитесь-ка лучше женщинами, — крикнул ему Бизонтен. — Тогда мы посмотрим, сдали вы или нет!

Но людям было не до шуток. В ответ на слова Бизонтена послышался лишь принужденный смех.

Потребовалось еще немало времени, чтобы починить повозку, вбить костыль, вырубить гнилой кусок, прибить новый и как следует закрепить. Когда они вбили два костыля, оглобля была как новехонькая, и Бизонтен крикнул Мане:

— А ну-ка полюбуйся, ты, квашня раздутая! Хоть ты и тяжел, можешь на нее свой зад поместить, тут уж ничего не сломается.

Те, у кого промокли ноги, поспешили к повозкам, напихали побольше сена в сабо и замотали поверх сухими тряпками. У Бизонтена в повозке была вторая пара башмаков, и он с радостью переобулся. Мари ушла к своим ребятишкам. Быть может, уже спала. Быть может, ей не спалось в повозке под плотно натянутой парусиной — все вспоминала своего покойного мужа.

Хотя уже совсем стемнело, решено было двигаться, лишь бы уйти подальше от дороги и достичь леса, что будет им защитой, если начнется снегопад. А он начнется, это уж наверняка. С воем налетел ветер и принес с собой тот особый морозный запах и горсть мельчайших снежинок, коловших лицо. Решили также, что впереди обоза будут посменно идти с фонарем, а остальные станут держаться к нему поближе. Сбиться с пути было здесь просто невозможно, так как имелась всего одна-единственная дорога, да и та скоро должна была привести их в лес. Чувствовалось, что ложбина еще достаточно широка, но не слишком глубока, и на ее просторах вовсю разгулялся ветер, налетая сзади на лошадей, врываясь под парусиновые навесы повозок, и их приходилось закреплять на ощупь. Порывами ветра повозки мотало во все стороны. Их заносило то вправо, то влево от упряжек, они скользили, как обезумевшие звери, по снегу, который к полудню было растаял, а сейчас, к вечеру, казалось, превратился в мрамор.

Пока их не остановила буря, они проехали еще лье полтора. Буря налетела сразу, без предупреждения, даже Бизонтен такой еще никогда не видывал, хотя два года прожил в Альпах. Когда он забрался внутрь повозки, чтобы зажечь фонарь, и раздвинул парусину, он, как ни всматривался, не мог разглядеть даже круп ближайшей лошади. Белая снеговая завеса, натянутая туго, на такой скорости двигалась по дороге, что все плыло перед глазами. Нагнув голову, надвинув шляпу на лоб и защищая фонарь краем плаща, он пошел искать Пьера. Наконец он увидел перед повозкой свет и услышал голос Мари:

— Пьер! Иди-ка сюда!

— Немедленно затяните парусину, черт возьми! — крикнул Бизонтен. — И оставьте нас в покое.

Вместе с Пьером они зашагали к первой упряжке среди этого ада, воя и гула, налетающих со всех сторон. Вся эта страшная тьма накинулась на повозки и без передышки трясла их. Словно бы где-то там, наверху, гулко хлопали огромные полотнища, со свистом разрывались, потом их отшвыривало дальше к лесу, и они набрасывались с разгона на каждое дерево, по-кошачьи взвизгивавшее и трещавшее.