Точка невозвращения - Мария Морион

— Ничего, ничего, обопритесь на меня с одной стороны, а на девушку с другой, доковыляем как-нибудь. Не беспокойтесь, моя старуха даже рада будет гостям.

Действительно, проковыляв метров триста по лесной тропинке, опираясь на своих спутников, Майкл увидел симпатичный бревенчатый домик, прямо как из сказки, на крыльце сидела старушка, ясноглазая и улыбчивая. Увидев путников, она вскочила, всплеснула руками и поспешила им навстречу.

— Вот, Бетти, гостей привел, принимай! — проворчал старик.

Старушка провела их в дом, усадила, развела было суету и охи-ахи по поводу распухающей ноги Майкла, но потом весьма ловко и профессионально вправила вывихнутую щиколотку, перевязала, и Майкл сразу почувствовал себя гораздо лучше.

Их угостили парным молоком, яичницей с ветчиной и жареным бататом. Потом старик притащил бутылку самогона. Мара отказалась, старушка тоже, а Майкл решил выпить рюмочку.

Побеседовав о том о сем, рассказав последние уэйские новости, Майкл плавно подвел разговор к причине переселения пожилой семейной пары на Оу.

— Я уехал оттуда по своей воле, точнее, по воле обстоятельств. Я не мог поступить иначе, — сказал старик. — А жена приехала за мной, когда я исполнил клятву.

— Клятву?

— Да. Мне до сих пор тяжело об этом вспоминать, но… Если вам действительно интересно, я расскажу. Ты не против, Бетти?

— Что ж, расскажи.

— Расскажите, пожалуйста, — попросила Мара.

— Это случилось много лет назад. У нас была дочка. Такая добрая, красивая девочка… Ей было 15 лет, однажды она ушла гулять и не вернулась. Мы сначала даже не думали, что случилось что-то плохое, вы ведь знаете уровень безопасности на Уэе, везде камеры слежения, да и люди в целом привыкли вести себя цивилизованно, помнят о клятве гражданина, знают, что наказание неизбежно. Но человек, несмотря на всю его цивилизованность — все равно животное в глубине души. Дикое и жестокое. Нашей девочке просто не повезло, что она была такая хорошенькая и такая доверчивая… Этот мерзавец, сынок мера Хиллвилла, положил на нее глаз на вечеринке, потом предложил подвезти до дома, в машине начал к ней приставать, она сопротивлялась, но он изнасиловал ее и задушил из страха. Его, конечно, нашли, был дикий скандал…

— Да, помню, я читал об этом в газетах, мера, конечно, сняли с должности, а его сына выслали на Оу навечно.

— Да, с одной стороны, надо отдать должное Уэйским законам, перед ними все равны, будь ты хоть президентом, хоть водопроводчиком. В древнем мире (до Катастрофы) эту историю, скорее всего, замяли бы, потому что, при всех их потугах на демократию и законность, не могло быть равенства перед законом при социальном и имущественном неравенстве. Все равно, у кого денег больше, тот и прав. Но, с другой стороны, слишком уж мягкие у нас законы. Да, они мягкие для всех, потому что мы гуманное общество, и жизнь каждого человека — ценность. И понятно, что высылка навечно — не сахар, но это ничтожно малая плата за жизнь моей девочки. В конечном итоге он мог бы со временем и здесь неплохо устроиться, могли и убить, конечно, или в рабство бы попал, но большой надежды на это у меня не было. Я решил поехать за ним на Оу и убить его сам, своими руками. И я сделал это. И я не жалею. Но после этого я уже не мог вернуться на Уэй и жить прежней жизнью, как будто ничего не было, как будто не я убил этого мальчишку. Мне до сих пор иногда снится его цыплячья шея, его взгляд, полный животного ужаса. Мне тошно стало находиться среди людей, я никого не хотел видеть, ни с кем общаться. Жена приехала ко мне и поддержала мое решение остаться. Мы живем здесь в лесу уже двадцать лет. Нам вдвоем немного надо: огородик есть небольшой, я охочусь, рыбу ловлю, иногда продаю, кроликов, вот, разводим. Тишина, покой.

— Очень сочувствую вашему горю, — сказала Мара, Майкл согласно кивнул и сказал:

— Но не тяжело ли вам будет через несколько лет, все-таки хозяйство без молодых сильных рук… Может быть, пора подумать о возвращении?

— Нет, мы не вернемся. Эти горы, этот лес, эта река… мы полюбили их, они стали нам родными. Мы привыкли к тишине и одиночеству, это наш воздух, наша свобода. Мы не хотим ни от кого благодеяний, даже от чистого сердца, мы просто хотим умереть на этой земле.

— Что ж, я отчасти вас понимаю, — сказала Мара.

А Майкл подумал, что уэйцы, пожалуй, чувствуют иначе. Они любят родину но как бы абстрактно, как идею, и готовы ее защищать не жалея жизни, в случае необходимости, правда, такой необходимости не возникало уже почти сотню лет. А вот особая любовь к своему дому, своему двору, своей земле — этого нет, ведь это и не свое по большому счету. Люди не имеют жилья в собственности и все время переезжают. Когда человеку исполняется 18 лет, он получает для проживания студию или переезжает в университетский кампус, потом, если захочет зарегистрировать с кем-то совместное проживание, им выделяется двухкомнатная квартира, потом, если появляются дети — трехкомнатная и т. д. Если вдруг люди расходятся, съезжают с общей квартиры и получают отдельные. Но разводы — не такое уж частое явление, потому что браки по расчету и прочие мерзости древнего строя остались в прошлом. Вообще брак как таковой практически перестал существовать. Люди просто общаются, встречаются, и только если уж действительно находят родственную душу, вторую половинку, тогда регистрируют совместное проживание, вне зависимости от пола, а уж кем они друг другу приходятся, любовниками или просто друзьями (такое тоже не редкость), это никого не касается. Некоторые особо религиозные проводят обряды венчания согласно канонам своих религий, но Уэй — светское государство, поэтому большой роли они не играют.

Внезапно в дверь постучали. Хозяин пошел открывать дверь. На пороге появился высокий крупный мужчина. Буркнув что-то отдаленно напоминавшее приветствие, он бросил хмурый взгляд на Майкла и Мару и обратился к старику:

— Где рыба?

— Сегодня не удалось наловить.

— Слушай, это твои проблемы. Хозяин ждет свою рыбу. Может мне предоставить ему твою задницу, если нет рыбы, а?

— Боюсь, она придется ему не по вкусу.

— Он еще умничает! Дармоеды! Рыбы нет, а они с гостями чаи гоняют!

— Послушайте, любезный! — Вмешался Майкл, хотя Мара предостерегающе слегка пнула его ногой под столом. — На каком основании вы нарушаете покой этих почтенных людей и при этом грубите?

— Ты кто такой, чтобы пасть тут открывать?! Захлопнись и не лезь