Уроборос. Проклятие Поперечника - Евгений Стрелов

Девушки невероятно изысканными жестами тоже приглашали меня пройти к столу. Да уж! Я и не знал, на что таращиться во все глаза: то ли на этих фантастически красивых существ, ничем не отличимых друг от друга, то ли на не менее фантастическую квартиру… И квартирой-то это пространство трудно было назвать — без перегородок и дверей, высоченный ослепительно белый потолок с россыпью светильников, то тут, то там беспорядочно расставлена мебель, словно её притащили и бросили, не зная, куда деть, шкафы, стеллажи, диваны, но самое главное — окна! Как таковых, их не было, просто стеклянные стены, открывающие широкую панораму, складывалось впечатление, что весь этот многоэтажный дом был возведён с одной только целью — служить высоким основанием или, лучше сказать, постаментом для этой квартиры.

Девушки сопроводили нас к длинному столу, за которым легко могло разместиться человек двадцать, и он был изысканно сервирован, как для особ королевской крови. Посуда блестела драгоценными металлами и хрусталём, блюда были наполнены разнообразными яствами. Геродот без тени сомнения уселся во главе стола, мне же предложил самому выбрать место. Я тоже решил не выказывать лишнего стеснения и занял место по его правую руку, что было отмечено им лёгкой снисходительной улыбкой. Девушки стали ухаживать за нами, — без суеты, очень церемонно, показывали тонкими ручками, которые, казалось, мог переломить и лёгкий порыв ветра, на блюдо, называли его, коротко, но аппетитно описывали и спрашивали, хотим ли мы попробовать это. В случае согласия накладывали в тарелку самую малость и переходили к следующему блюду.

— Здесь можно без церемоний, — махнул рукой Геродот, но сам приступать к трапезе не спешил. Наверное, хотел посмотреть, как это сделаю я. — Берите всё, что хотите, сколько хотите и ешьте, как хотите, хоть руками, хоть ногами…Ха-ха!.. Никто вас не осудит за незнание этикета. Любой подход к принятию пищи приветствуется, даже самый экстравагантный… Девушку, которая взялась вам прислуживать, зовут Гертруда. Именно в неё меня угораздило так непредусмотрительно влюбиться. А девушку, которая ухаживает за мной, зовут Аделаида. Она безнадёжно влюблена в меня… Впрочем, имена их запоминать вам не обязательно. Зовите их, если что-то понадобится, просто Эй. Одна из них, точно, откликнется… Возможно, и обе. Отличить их друг от друга не пытайтесь, бесполезная трата времени, ни у кого, кроме меня, это не получается…

Я не стал ждать, когда гостеприимный хозяин начнёт трапезу, тем более он вообще мог не притронуться к еде, и тогда бы я остался голодным, просто взял одну из трех серебряных вилок разного калибра, лежащих передо мной, наименее изящную, и стал ею орудовать. От еды я не мог оторваться — ничего вкуснее я никогда не ел. И Гертруда только успевала подкладывать новые яства мне в тарелку.

— Кушайте, кушайте, не стесняйтесь, — подбадривал меня Геродот, внимательно наблюдая за мной, сам не притрагиваясь к еде. — Как видите, у моей новой должности масса достоинств… Будучи простым менеджером я вынужден был ютиться в спальном районе Города, не считая себя вправе занимать более одной комнатки… Теперь мне по статусу положен автомобиль с личным водителем, пентхаус в престижном районе Города, занимающий целый этаж, который можно распланировать, как душе угодно, с собственным грузовым лифтом, поднимающим меня сюда вместе с автомобилем… И сразу две секретарши, помощницы, домработницы, компаньонки… Называйте их, как хотите… При подписании контракта я, конечно же, выжал из ситуации максимум. Сам выбрал себе жильё и потребовал в секретарши сразу двух поперпечниц, собственную и чужую, но влюбленную в меня!.. Ха-ха! Видели бы вы лица контролёров, когда они услышали это требование! Крутились, как ужи на сковороде, пытаясь отказать. Сказали, что они не могут их заставить занять эти должности, но предложить — предложат… Честно говоря, я думал, что возникнут проблемы с Гертрудой, не захочет она наниматься ко мне в секретарши… Но проблем не возникло… А ну-ка, Гертруда, объясни нашему гостю, почему не возникло проблем?

— Всё предельно просто, — голосом Аделаиды объяснила Гертруда. — Я бы ни за что не согласилась на такое, если бы не наше с Аделаидой абсолютное внешнее сходство. Это уникальное явление, про которое никто не слышал. Встречается масса людей, похожих друг на друга, в той или иной степени. Но чтобы совпадало всё, вплоть до отпечатков пальцев и роговицы глаза. Это просто невозможная вещь, но вот она, так сказать, на лицо. Нами заинтересовались учёные, исследовали нас, брали анализы. Приезжали на нас посмотреть видные светила науки из других районов Города, в том числе и очень отдалённых. Слух о нас постепенно распространился в оба конца Города…

— В оба не конца… — ласково улыбаясь, поправил Геродот. — Нет никаких доказательств, что Город конечен в своей протяжённости. Пока его концы не найдены, их можно обозначать, как несуществующие.

— Ладно. Пусть будет так, — согласилась Гертруда. — В конце концов нам надоело такое внимание. Тут подоспели Контролёры с предложением от Геродота стать его секретаршами. Ну, Аделаиду можно было и не спрашивать. А вот я дала согласие на это только с одной целью: обмануть Геродота, запутать его, чтобы однажды он не смог нас отличить и полюбил наконец Аделаиду, как меня. Мы бы поменялись именами. Я готова пожертвовать собственным, лишь бы наконец стать свободной!

— О, как загнула! Вы это слышали! — по лицу Геродота пробежала рябь лёгкого недовольства. — Она готова пойти на обман и подлог. Свободу ей подавай. А другой дай взаимной любви. Хитрые девки! Хотят отхватить две самые большие ценности этого мира за чужой счет… Забывают только: что эти ценности противоречат друг другу, находятся в постоянном внутреннем конфликте… Чем больше свободы, тем меньше любви… И наоборот…

— Я готова положить любовь на алтарь свободы! — с гордым видом объявила Гертруда.

— Ну а ты что скажешь, Аделаида? — обратился Геродот к девушке, ухаживающей за ним. — Готова чужое имя присвоить? Будешь без зазрения совести говорить: Я Гертруда. Ты Геродот. Мы любим друг друга на зло всему этому проклятому миру!

— Это всё неважно, — ответила Аделаида чрезвычайно спокойным и вдумчивым голосом Гертруды. — Я готова хоть табуреткой назваться и пойти на какой угодно обман, лишь бы добиться твоей любви.

— А ещё мне нравится его новый статус, — честно призналась Гертруда. — И все вытекающие из этого привилегии и возможности. Если бы он работал простым менеджером Банка, ни за что на свете не пошла бы к нему в секретарши. А тут: