Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L») - Фред Саберхаген

1

Фигурка, как указывалось на табличке, была вырезана из леши — оригинального растения планеты Алпайн. Работать с ним было очень трудно — пропорционально его красоте и неподверженности воздействию времени. Фигурки из дерева леши были очень красивы и очень долго сохранялись. Анджело Ломбок, не знакомый с данным сортом древесины — как и с породившим его миром — поворачивал фигурку в пальцах, размышляя. Документ подтверждал, что это оригинал, ручная работа. И, судя по всему, автора не тревожила известная слава материала, как трудного для обработки. Общий стиль соответствовал тем резным фигуркам стиля «геулинкс», которые Ломбок видел на Земле, но его тревожил выбранный сюжет. Резьба изображала мужчину и женщину. Они были беглецами. Мужчина и женщина бежали, делая стремительные прыжки, а лица в тревоге были обращены назад. Складки вьющейся на бегу одежды были, пожалуй, чересчур драматично выделены, но если вспомнить, что автору этой композиции было всего десять лет…

Иногда Ломбок жалел, что не занялся в свое время искусством серьезно. Ничего не поделаешь, у каждого всего одна жизнь, всего четыреста или пятьсот лет, и сейчас слишком много вложено в работу в совсем иной области, чтобы начинать все сначала.

Тихо вздохнув, он приподнялся на цыпочки и поставил кусочек резного дерева обратно, на полку магазина сувениров — она, несомненно, зарегистрировала возвращение предмета и заблокировала сирену сигнализации, когда Ломбок повернулся, чтобы уйти. С собой у него была лишь сумка, небольшая и легкая, и ему не требовалась помощь, чтобы пробраться сквозь организованную суету пассажиров в зале ожидания и выйти наружу, где ожидал ряд небольших аэрокаров.

Ломбок, который сам напоминал статуэтку, вырезанную из коричневого дерева, опустился в мягкое кресло первого попавшегося экипажа и отдал приказ.

— Я хочу посетить семью Геулинкс, — сказал он, произнеся фамилию как «Джюлинкс». Ему объяснили, что это местный, принятый здесь вариант произношения. Он подозревал, что, как многие другие известные или полуизвестные люди, геулинксовский клан встроил многочисленные препятствия в программу местного транспорта, чтобы помешать непрошенным гостям. И сейчас он намеревался обойти эти препятствия.

— Они не ждут меня, но были бы заинтересованы во встрече со мной. Я представитель Академий, с Земли, и я уполномочен предложить их сыну Мишелю почетную стипендию, чтобы он смог пройти курс обучения в нашей Академии.

Координаты дома Геулинксов он держал наготове, чтобы ввести в компьютер в случае необходимости. Но машине, очевидно, дополнительные сведения не требовались. Кажется, уловка Ломбока удалась, потому что несколько секунд спустя он был уже в пути. Вокзал космопорта мягко ушел вниз, аэрокар начал набирать высоту, покрытые лесом горы придвинулись ближе. Частично местная флора была завезена с Земли — так проинформировали Ломбока, — так же, конечно, как и колонисты были в прошлом землянами. На проплывшем под ним кряже росли конические пинии, пригнутые к скале столетиями постоянных ветров.

Полет через горы, мало населенные в этой части планеты, постепенно перенес его в зону наступающей ночи. Как только небо начало меркнуть, над головой Ломбока появились огоньки станций оборонной космической сети планеты. Этот небесный часовой механизм медленно и постоянно менял свой узор. Настоящих звезд почти не было видно, не считая слабых искорок трех других планет системы и двух маленьких лун. Все остальное было затянуто черным бархатом бесконечной тьмы. Эта всепоглощающая темнота была веществом темной туманности, которую местные жители называли Черной пряжей. Она была плотна в достаточной степени, чтобы затмевать даже сияние Ядра, и сознание этого факта тревожило Ломбока — ему гораздо больше был по душе вид привычных небес с россыпью бриллиантов бесчисленных звезд.

Военная ситуация в системе Алапайн еще не достигла той напряженности, когда необходимо наземное затемнение, и расположенное на середине горного склона шале семьи Геулинксов было освещено почти празднично. Это было очень симпатичное строение в получельском стиле, наполовину из натурального дерева, явно скопированное откуда-то в стиле земной старины. Снимки здания Ломбок уже видел в земных журналах по искусству — в рекламах продукции клана Геулинксов. Когда он убедился, что почти достиг своей цели, то открыл небольшую свою сумку и еще раз перебрал лежавшие сверху бумаги. Все в порядке. Все вполне убедительно, как и должно быть.

Из низины на гору поднималась узкая дорога, по которой сейчас полз единственный транспортный тягач, высвечивая фарами недалеко отстоящие друг от друга бордюры. Здесь, вдали от космопорта, люди должны жить еще более оторвано друг от друга, судя по отсутствию других огней, до самого горизонта. Но посадочная площадка и само шале были отлично освещены. На площадке стоял одинокий пустой аэрокар. Ломбок мягко приземлился в рассеянном свете скрытых прожекторов, и тут же, явно предупрежденные о его визите какой-то сигнальной системой, из шале появились двое — мужчина и женщина. Они остановились, глядя на аэрокар и на его пассажира. Кредитная карточка в прорези пульта подтверждала, что пассажир в состоянии расплатиться за полет. Секунду спустя Ломбок уже стоял на площадке, а пустой аэрокар с тихим жужжанием умчался обратно в ночное небо.

Мужчина, седой и высокий, проводил машину таким взглядом, словно желал задержать ее для непрошенного визитера. Чтобы визит его оказался наивозможно кратким. Но женщина сделала шаг вперед, протягивая руку:

— Мистер Ломбок? Если я правильно расслышала запись, вы представитель земной Академии, прибыли, чтобы предложить стипендию…?

— Совершенно верно.

Рука у нее была сильная — женщина была сложена крепко, и еще на Земле Ломбок был проинформирован, что в молодости она была хорошим спортсменом.

— Я — Кармен Геулинкс, а это Сикстус. Позвольте вашу сумку. — Ломбок знал, что на Альпайне женщина обычно принимает фамилию мужа. Затем вперед шагнул Сикстус — он был выше жены ростом и старше ее. Теперь он казался очень приятным и гостеприимным человеком — словно иным и не мог быть. Несколько минут они стояли в теплой тишине вечера — посетителю пришло в голову, что день в этих низких широтах должен быть весьма жарким, — обмениваясь любезностями, словно Ломбок был приглашенным гостем. Как только настанет утро, заверили его, он сможет полюбоваться красотой местности, в которой расположен дом.

— А теперь… мы бы хотели узнать, что именно вы нам предлагаете, мистер Ломбок?