Студентус вульгарис - Андрей Кощиенко

Девчонки начали ныть и чесаться. Главный попытался было перекроить график движения так, что бы останавливаться в городах пораньше, что бы они успели помыться, но тут вылезло другое — отряд стал отставать на маршруте, и чем дальше, тем больше. Так мы рисковали опоздать. Начальство ходило злое и хмурое. Похоже, оно никак не ожидало таких проблем. В конце — концов, оно окончательно озверело и устроило грандиозный разнос. Итогом которого стало поражение девчонок в правах и ограничение времени их гигиены. Самое забавное, что после разноса, крупные города, в которых были большие общественные бани, закончились. Мы свернули с тракта и навстречу пошли мелкие городишки, где у всех всё своё, или маленькое, на два-три человека. Массовой помывки не получится. Так что зря ругались. Чуть бы потерпели и все решилось бы само собой. Я наблюдал за этим действом со стороны. У меня проблем не было. У меня был БАК. Здоровущий медный бак, разделённый на несколько секций и расположенный внизу "домика", дабы последний не опрокинулся на повороте. Как только попадался на пути подходящий источник воды — колодец или река, я давал команду своим слугам, они подгоняли мой экипаж к нему поближе, ведра в руки — и вперед! Так что у меня под полом постоянно булькало и плескалось, когда фургончик трясся на неровностях дороги. В камешек, который я выковырял из одного перстня, я вложил огненное заклинание. Весь день и ночь он запасал ману, а вечером, когда я принимал душ, он работал проточным нагревателем воды. Нормально. Вполне хватало. Я ещё вспомнил заклинание из книги Абасо, про "облачные палатки". В них была функция подогрева. Вообще красота. Организовал вокруг себя "туман", температуру повыше задал — вот те и сауна… Поэтому, благодаря своей предусмотрительности и разумности, я, в отличии от остальных, ходил чистенький и свеженький, аки заграничный турист на отдыхе. То, что у меня есть где помыться, Стефи узнала при первом осмотре моего "домика". Очень всё ей внутри понравилось. Кресла, каминчик, кухня и всякие откидные штуковины. А уж душ и туалет… Она была потрясена. И на правах друга начала ко мне "шмыгать". Помыться, полежать на матрасе. Я ей вторую кровать откинул. Жаловалась, что после целого дня верхом у неё болит спина, ноги, поясница… Конечно, весь день трясешься на лошади, а потом ещё на тощей подкладочке, в палатке, всю ночь. Считай, почти на голой земле лежишь. Конечно, после этого, нормальный матрас — это счастье. Душ — экстаз. А потом у меня была нормальная еда. Питались так — то сами готовили, то по дороге в трактирах перешибали. Не на "кусках", но сдвиг в их сторону в еде наметился. Меня, же, когда я готовился к отъезду и начал прикидывать, что взять с собою из продуктов — снова осенило. У меня же "холодильник" с собой! Я посетил несколько точек общепита, где готовили еду и сделал предзаказ. За день до отъезда, я вновь прошёлся по ним, и забрал: супы всякие — в кастрюлях, жареное мясо, птицу, рыбу — в сковородках, сметану, молоко, соки — в кувшинах, хлеб, пирожки — в корзинах. Ну и всякие ещё "вкусняшки". Много всего набрал. Всё это запихал в свой "потайной кармашек". По прикидкам, если одному мне, то примерно на месяц должно было хватить. В грузовые ящики моего фургона лёг в основном корм для лошадей и еда для слуг, в виде круп, муки, масла и всего такого прочего. Готовили они себе на костре, по вечерам, на весь день. А свою еду я доставал буквально "из воздуха", даже ещё тёплой. Красота! Отличное заклинание! Спасибо Абасо, поделился, не пожадничал. И когда все "кусотничали" в обед на привале, запивая из фляг, мой слуга, на их глазах, накрывал белой скатертью раскладной столик, вынесенный из фургона, и быстро-быстро сервировал его на две персоны — для меня и Стефи. Стефания конечно подёргалась, мол, неудобно. Мы же вроде одна команда…. А мы отдельно….

— Каждый ест из своей тарелки, — философски ответил я ей на это, беря в руки ложку, — они тебя приглашали к своей? Мм…? Нет? Ну и что ты тогда переживаешь? Смотри, какая замечательная ушица из маленьких карасиков! С петрушечкой, с морковочкой, с жёлтыми жиринками сверху… А пахнет — уу! Прелесть! Давай, садись! Ты же есть хочешь.

— Ну… мне неудобно… У меня есть своё…

— Брось. Я тебя приглашаю. Баронесса Терская, не окажете ли вы мне честь, отобедав вместе со мною? Прошу вас, сиятельная госпожа!

И приглашающий жест с полупоклоном. Стефи сдалась. И с тех пор завтракали, обедали и ужинали мы вместе. За белоскатерным столиком, под тентом, на "облачных" стульях. А прислуживал нам слуга в белом переднике, красной рубахе с завёрнутыми рукавами и чёрных шёлковых штанах, украинского покроя — мешком. Хотел я, было, в чёрную ливрею и белые перчатки его обрядить, но это оказалось слишком сложно. Да и английской чопорности у него не было ни на грамм. Весь смысл костюма терялся. А вот красная рубаха — его менталитет, пусть ходит… "Облачные" стулья я опять у Абасо позаимствовал. Очень удобно. Сидишь, на пушистой, обволакивающей, белой клубящейся штуковине, которая мягко пружинит под тобой, подстраиваясь под все особенности тела. Со стороны — вид вообще потрясный. Двое сидят на "облаках". По первой, когда мы со Стефи на них "вкушали", весь отряд, включая охрану, которая должна вообще была смотреть в другую сторону, только на нас и смотрели. Потом пообвыкли, но по сначала эффект был потрясающий. Некоторые, в основном магистры, подходили, спрашивали — а что такое? Но я, сославшись на секреты дома, показать — показал, но как делается, естественно не рассказал. Молодежь, было, тоже сунулась, но я им поведал про свой замечательный слух, которым слышал, как они зубоскалили впереди колонны, избрав меня и мой фургон предметом плоских шуток. Думали, не слышу? Ага, щас! Заклинание Абасо — "шёпот леса" всё слышит… Тем более, что когда едешь — делать нечего. Иногда интересно, о чём там терпятся во главе отряда? Короче, они "отвяли". Стефания, конечно, прекрасно видела, что пропасть между нами и ими не уменьшается, а даже наоборот, растёт, но ничего по этому поводу говорить не стала, чем меня весьма порадовала. Похоже, у неё появился более адекватный взгляд на жизнь. Хотя, собственно говоря, а что ей было говорить? Её выбор — между мной, симпатюлей, со всеми удобствами (хе-хе) и ими, нелюдимыми, по отношению к ней, был очевиден. Но тут был один нюанс.

— А как насчёт того, что "посторонняя девушка" ходит к "постороннему мужчине"? — как бы невзначай, даже не глядя в ее сторону, поинтересовался я у Стефании, — помнится, ты как-то придавала этому значение…

Был вечер. Мы с ней закончили чаёвничать и, откинувшись в абасовских "облаках", почти в горизонтальном положении, смотрели, как в тёмно-синем небе, уже с явным оттенком черноты, появляются звёзды. Стефи не ответила, не отрываясь, смотря в небосвод. Я решил, что она не услышала, занятая своими мыслями, или сделала вид, что не услышала.