Слова сияния - Брендон Сандерсон

«Ах, конечно же, — соглашается отец. — Я немедленно попробую поступить таким же образом».

«Надеюсь, у вас все получится».

«Что ж, если так, я действительно испытаю облегчение».

Ее братья уставились на нее, сбитые с толку.

В конце концов Джушу вскинул голову. Он был самым младшим из братьев и старше только самой Шаллан.

— Об... лист... вение...

Балат захохотал так громко, что на них посмотрел отец.

— О, это ужасно, — вымолвил Балат. — Это на самом деле ужасно, Шаллан. Тебе должно быть стыдно.

Она поуютней устроилась в своем платье, ухмыляясь. Даже на лице Викима, старшего близнеца, показалась улыбка. Она не видела, чтобы он улыбался уже... сколько?

Балат вытер слезы.

— На мгновение я действительно решил, что ты слышишь их разговор. Ты маленькая Несущая Пустоту. — Он глубоко вздохнул. — Шторма, но было так забавно.

— Нам нужно смеяться чаще, — ответила Шаллан.

— Наш дом — не подходящее место для смеха, — сказал Джушу, глотнув вина.

— Из-за отца? — спросила Шаллан. — Он один, а нас четверо. Нам просто стоит быть более оптимистичными.

— Оптимизм не изменит факты, — сказал Балат. — Хотел бы я, чтобы Хеларан не уезжал.

Он ударил кулаком по боковине кресла.

— Не завидуй его путешествиям, тет-Балат, — тихо проговорила Шаллан. — В мире столько мест — мест, которых мы, возможно, никогда не увидим. Пусть хоть один из нас побывает там. Подумай, какие истории он расскажет, вернувшись назад. Краски жизни.

Балат оглядел тусклую комнату из черного камня с беззвучно полыхающими оранжево-красными каминами.

— Краски жизни. Я бы не возражал, если бы здесь, вокруг, появилось больше красок.

Джушу улыбнулся.

— Любое изменение лучше, чем наблюдать за лицом отца.

— Только не надо цепляться к лицу отца, — ответила Шаллан. — Оно достаточно хорошо выполняет свою задачу.

— Которая заключается в?..

— В напоминании нам всем, что есть вещи похуже, чем его запах. На самом деле вполне себе благородное призвание.

— Шаллан! — воскликнул Виким.

Он разительно отличался от Джушу. Худощавый, с глубоко посаженными глазами, Виким стриг волосы так коротко, что выглядел почти как ардент.

— Не говори такие вещи, когда тебя может услышать отец.

— Он поглощен разговором, — ответила Шаллан. — Но ты прав. Наверное, мне не нужно выставлять нашу семью на посмешище. Дом Давар — особенный и долговечный.

Джушу поднял свою чашу. Виким резко кивнул.

— Правда, — добавила она, — то же самое можно сказать и о бородавке.

Джушу чуть не подавился вином. Балат снова захохотал во все горло.

— Прекратите безобразие! — закричал на них отец.

— Это ведь пир! — крикнул Балат в ответ. — Разве не ты просил нас вести себя более по-веденски?!

Отец смерил его взглядом и вернулся к беседе с посланником. Они склонились друг к другу через высокий стол, причем поза отца была умоляющей, а бастард кронпринца сидел с поднятой бровью и неподвижным лицом.

— Шторма, Шаллан, — сказал Балат. — Когда ты успела стать такой умной?

Умная? Она не чувствовала себя умной. Внезапно нахальство сказанного заставило Шаллан вжаться в кресло. Слова как-то сами выскальзывали из ее рта.

— Я просто... просто прочла это в книге.

— Ну, тогда ты должна больше читать таких книг, крошка, — проговорил Балат. — От них здесь кажется светлее.

Отец с силой ударил рукой по столу, от чего подпрыгнули кубки и загремели тарелки. Шаллан взволнованно взглянула на него, а он наставил палец на посланника и начал что-то говорить. Слишком тихо и далеко, чтобы Шаллан могла разобрать, о чем шла речь, но она знала этот взгляд отца. Она видела его много раз перед тем, как он брал свою трость — а однажды даже кочергу — чтобы наказать одного из слуг.

Посланник встал одним плавным движением. Его утонченность казалась щитом, о который разбивался нрав отца.

Шаллан ему позавидовала.

— Похоже, я ничего не добьюсь этим разговором, — громко произнес посланник. Он смотрел на отца, но его тон, по всей видимости, подразумевал, что слова были обращены ко всем. — Я приехал, готовый к подобной неизбежности. Кронпринц наделил меня властью, и я очень хотел бы узнать правду о тех событиях, что произошли в этом доме. Я буду рад услышать любого урожденного светлоглазого, который захочет засвидетельствовать в этом деле.

— Им нужны показания светлоглазых, — тихо проговорил Джушу братьям и сестре. — Отец все еще настолько важен, что они не могут просто его убрать.

— Был один человек, — громко произнес посланник, — который хотел рассказать нам правду. Но теперь он недоступен. Обладает ли кто-то из вас его мужеством? Отправитесь ли вы со мной, чтобы засвидетельствовать перед кронпринцем о преступлениях, совершенных на этих землях?

Он посмотрел на них четверых. Шаллан сжалась в своем кресле, стараясь выглядеть маленькой. Виким не отводил взгляда от пламени. Джушу, похоже, хотел встать, но затем выругался и отвернулся к вину, его лицо покраснело.

Балат. Балат схватился за ручки кресла, словно хотел подняться на ноги, но затем взглянул на отца. Глаза отца по-прежнему светились напряженностью. Первая стадия его ярости наступала, когда он кричал и бросался предметами в слуг.

Когда наступала вторая стадия и его ярость становилась холодной — тогда он был по-настоящему опасен. Отец замолкал. Это происходило, когда затихали все крики.

По крайней мере, крики отца.

— Он меня убьет, — прошептал Балат. — Если я скажу хоть слово, он меня убьет.

Его напускная храбрость растаяла. Он больше не казался мужчиной — всего лишь юношей, перепуганным подростком.

— Ты могла бы это сделать, Шаллан, — зашипел на нее Виким. — Отец не посмеет тебя тронуть. К тому же, ты на самом деле видела, что произошло.

— Я не видела, — прошептала она.

— Ты была там!

— Я не знаю, что случилось. Не помню.

Ничего не случилось. Ничего.

В камине сдвинулось прогоревшее бревно. Балат уставился в пол и не встал. Никто из них не встал. Между ними закружилось несколько прозрачных цветочных лепестков, исчезающих из вида. Спрены стыда.

— Понятно, — проговорил посланник. — Если кто-то из вас... вспомнит правду в будущем, вы найдете готовых выслушать вас в Веденаре.

— Тебе не удастся развалить наш дом на части, ублюдок, — проговорил отец, вставая. — Мы стоим друг за друга стеной.

— Кроме тех, кто уже не может стоять, полагаю.

— Вон из моего дома!

Посланник одарил отца неприязненным взглядом и презрительно улыбнулся. Он как бы говорил: да, я ублюдок, но даже я не пал так низко, как ты. Затем он удалился, собрав своих людей, и было слышно, как бастард отдает краткие приказы, свидетельствующие о том, что он желает отправиться в путь по другим делам, несмотря на поздний час, и хочет оказаться как можно дальше от имения отца.

Когда он уехал, отец опустил обе руки на стол и глубоко вздохнул.

— Вон, — сказал он им четверым, уронив голову на руки.

Они замялись.

— Вон! — заревел отец.

Братья покинули комнату, Шаллан направилась к выходу вместе с ними. Перед ее глазами остался образ отца, утонувшего в кресле, обхватившего голову. Ее подарок, прекрасное ожерелье, лежал забытым в открытой коробочке на столе прямо перед ним.

ГЛАВА 40. Палона

То, что они отреагировали немедленно и с большим испугом, бесспорно. Подобная реакция была самой распространенной среди тех, кто отказался от своих клятв. Термин «Измена» тогда не применялся, но позже прочно вошел в обиход в качестве названия случившегося.

Себариал разделил с Шаллан свой экипаж после того, как они покинули королевский дворец и направились к его военному лагерю. Узор продолжал тихо вибрировать в складках ее юбки, и девушке приходилось заставлять его вести себя потише.

Кронпринц сидел напротив, откинув голову к обитой мягким материалом стенке, и тихонько похрапывал под дребезжание экипажа. Земля здесь была очищена от камнепочек и вымощена каменными плитами, уложенными слева и справа от центральной линии.

Солдатам Шаллан теперь ничего не угрожало, и они должны были присоединиться к ней позже. У девушки появились база для операций и постоянный источник дохода. Из-за напряженности встречи и последующего ухода Навани дом Холин пока не потребовал, чтобы она вернула все вещи Джасны. Ей по-прежнему необходимо сблизиться с Навани, чтобы заручиться помощью в исследовании, но до настоящего времени все складывалось вполне удачно.

Теперь Шаллан оставалось всего лишь спасти мир.

Себариал всхрапнул и проснулся после короткого сна. Он поудобнее устроился на сидении, почесывая щеку.