Зомби - Клайв Баркер

Я подумал. Хорошенько подумал. И все во мне взбунтовалось от этой мысли. О, легко быть героем, когда нет искушения. Однако тот циник, который сказал, что каждый человек имеет свою цену, знал человеческую природу. Немногие отказались бы от вечной жизни, вечного богатства и вечной власти даже в обмен на свою душу и душу кого угодно, если на то пошло.

Душу кого угодно…

Я посмотрел на Коно. Мой друг Коно Коллури. Усопший Коно Коллури, который, отправляясь на смерть, был похож на студента-переростка. Коно, который оставил мне восемь тысяч баксов и просьбу добиться его оправдания.

Где теперь этот Коно?

Его не было в этой комнате. Тело присутствовало, оно двигалось, разговаривало, однако вот душа…

Был еще тик, мучение, нескончаемая пытка. Но не настоящая жизнь. Передо мной был незнакомец, неуклюжий ходячий мертвец. Ни эмоций, ни теплоты, ни человечности.

Конечно, я мог бы продаться сам. Но я не мог продать целый мир.

Поэтому я подошел к трупу и сказал:

— Нет. Прошу прощения, Варек. Я вынужден отказаться и рискнуть.

— Это окончательное решение?

— Окончательное.

— Прекрасно. Рискните.

Рот захлопнулся. Глаза закрылись. Бармен действительно был по-настоящему мертв. Я увидел, как угасает свет на его лице, после чего попятился назад. Назад, в объятия Коно Коллури.

Я должен был бы догадаться, что Варек лжет. Что он никогда не выпустит меня из этой комнаты живым. Если я не догадывался об этом раньше, то теперь знал наверняка. Потому что меня обхватили холодные руки. Большие пальцы поднялись к моей шее, готовые сжимать и ломать.

— Коно! — выдохнул я. — Это же я… твой друг… Ты не…

С покойником нельзя спорить.

С ним можно только бороться. Бороться и задыхаться и еще стараться отодвинуть смертоносные руки от своего горла. Я ударил его со всей силой, какой обладал. Ничего не произошло. Ничего не произошло, кроме того, что он гнул меня назад, назад…

Потом я отпрянул. Отпрянул так внезапно, что он упал вместе со мной. Падая, я вывернулся. Он разжал пальцы.

Я закатился под помост. Он потянулся за мной. Я перевернул гроб со всем содержимым ему на голову. Он упал. Слепой глаз покойника искал меня. Я побежал. Я помчался по коридору, и никто меня не остановил. Коно с грохотом поднялся на ноги, пошел за мной, размахивая руками.

Я знал, что парадная дверь будет заперта. Однако в ней была стеклянная панель, а рядом с дверью, в фойе, кто-то поставил большую урну.

Я схватил эту урну, разнес стекло и выскочил.

Оказавшись на улице, я побежал. Была ночь. Воздух был холоден.

Было здорово оказаться на свободе.

На свободе, объявленным в розыск за убийство.

Вы никогда не задумывались, что ощущаешь, будучи убийцей?

Могу рассказать.

Ощущаешь себя кроликом, который слышит лай охотничьих собак. Ощущаешь себя так, словно лежишь в постели, накрывшись одеялом с головой, а отец поднимается по лестнице, чтобы задать тебе взбучку. Ощущаешь себя пациентом, который ждет, пока хирург стерилизует скальпель.

Ты не ходишь по улицам, когда ты убийца. Ты пробираешься переулками. Ты не берешь такси и не проходишь рядом с полицейскими. А когда наконец добираешься до своей гостиницы, проходит много времени, прежде чем ты заходишь в фойе. Ты очень внимательно осматриваешься по сторонам, убеждаясь, что там никого нет.

И когда ты все-таки заходишь, то не спрашиваешь ключ от своей комнаты. Ведь там может поджидать полиция. Или кто-нибудь еще. Кто-нибудь, кто уже мертв, но жив. Дожидается, чтобы схватить тебя и…

Именно это я ощущал, но не выдавал ни лицом, ни голосом, пока спрашивал администратора за стойкой, не оставлял ли для меня кто-нибудь корреспонденции.

Мне, понимаете ли, требовалось проверить одну догадку — не подкуплены ли служащие гостиницы. Варек не стал бы этим заниматься, поскольку был уверен, что я соглашусь на его предложение. И теперь небольшой шанс. Если бы мне только получить телеграмму…

И она дожидалась меня, драгоценный желтый конверт, заткнутый в ящик для бумаг. Телеграмма из цирка. Я разорвал край и прочитал:

БОЛЬШОЙ АХМЕД ВОСТОЧНАЯ БРЕНТ-СТРИТ

СОРОК ТРИ ТЧК ФАМИЛИЯ РИЧАРДС

Вот и все, этого было достаточно. Брент-стрит — это улица на границе с Норт-сайд. Можно дойти пешком, можно воспользоваться надземкой и миновать Луп, если я желаю рискнуть.

Я желал. У Ахмеда (или Ричардса) были деньги.

Я должен был. Ахмед (или Ричардс) мог мне помочь.

Брент-стрит оказалась примерно в миле, на другой стороне моста, когда я вышел из надземки. Это была долгая и трудная миля, я держался в тени, отворачивал лицо от прохожих. Однако ничего не случилось. Я остановился перед выцветшим старым домом из коричневого песчаника, на котором красовалась цифра 43, закурил сигарету и поднялся по ступенькам, чтобы нажать на кнопку звонка.

Потом я принялся ждать.

Прошло добрых две минуты, прежде чем дверь открылась. За это время я успел вдоволь поразмышлять о человеке, с которым мне предстояло встретиться.

Будет ли этот Большой Ахмед в тюрбане? Смуглолицый человек с остроконечной бородкой, глубоко посаженными горящими глазами и певучим голосом?

Будет ли он обходительным, культурным, цивилизованным мистером Ричардсом, обманщиком с ярмарки, одетым несколько пестро, с голосом мягким и обволакивающим?

Мне было важно знать. Потому что я собирался сдаться на милость этого человека.

Дверь открылась на мой звонок.

— Большой Ахмед? — спросил я.

— Да. Прошу вас, входите.

Я вошел в освещенную прихожую, где смог как следует разглядеть хозяина.

Он не был ни Ахмедом, ни Ричардсом.

Он вообще не был никем.

Маленький человечек лет пятидесяти, с тонкими седеющими волосами. Морщинистое лицо, водянистые голубые глаза, почти серые. Если подумать, то и кожа у него была скорее серой. И костюм на нем был серый. Тихий, неприметный. Настолько непохожий на циркача, насколько вообще можно себе представить.

Как его описать? В Голливуде его назвали бы типом Барри Фитцджеральда без улыбки и провинциального акцента. Чей-то дядюшка. Чей-то добродушный дядюшка-холостяк.

Я понадеялся, что мой.

— Вы Большой Ахмед? — спросил я, все еще не уверенный, все еще не решившийся.

— Да. А вы хотите погадать?

— Э… да.

Можно было немного потянуть время, пока я приму решение. При том обороте, какой приняли события, я не доверял бы и собственному брату.

Дом оказался большой, старый, один из тех домов, которые строили, когда в большинстве семей было по восемь-девять детей вместо телевизора.

Большой Ахмед провел меня по длинному коридору, мимо двух или трех дверей, неизбежно ведущих на застекленную террасу, в гостиную и библиотеку. Комната, в которую он меня привел, походила на маленькую гостиную, где-то в глубине дома. Она была набита мебелью красного дерева, старинной и прочной. В центре стоял массивный стол и вокруг него обязательный хоровод стульев, словно готовых для сеанса. Однако в целом это место нисколько не походило ни на мастерскую медиума, ни на лавку ясновидца.

Я воспользовался тем, что комната была ярко освещена, чтобы внимательнее рассмотреть хозяина, однако осмотр не принес мне ничего нового. Просто усталый пожилой человек, я даже подумал, как ему удается выступать со своими трюками в цирке. В нем вообще не ощущалось ни капли восточной загадочности.

Даже когда он предложил мне сесть и достал из шкафа хрустальный шар, на меня это не произвело впечатления. Сам шар был маленький и покрытый пылью. На самом деле он даже смел пыль рукавом, смущенно улыбаясь при этом.

После чего сел, уставился в шар и снова улыбнулся.

— Предсказание стоит три доллара, — сказал он. — Добровольное пожертвование, как вы понимаете, а не гонорар. Брать за это гонорар противозаконно.

— Я согласен пожертвовать три бакса, — сказал я.

— Отлично.

Он оторвал взгляд от моего лица. Сфокусировался на шаре. Серые глаза, несколько покрасневшие.

Я сидел очень тихо, пока он смотрел. Он кашлянул, прочищая горло. Поерзал на месте. Затем заговорил.

Он назвал мое имя.

Он сказал мне, где я работал.

— Вы друг покойного Коно Коллури, — сказал он, глядя в пол. — И вы здесь, чтобы забрать его деньги. Сумму в восемь тысяч двести тридцать один доллар.

Он выдержал паузу. Я почувствовал, как пот впитывается в воротничок моей прекрасной белой рубашки, той самой, из погребальной конторы, скорее всего украденной у какого-нибудь покойника.

Он молчал, а я смотрел на него. Приятный маленький человечек в сером, но сколько он знает! Я никогда не верил в оккультные силы, но вот он сидит передо мной и сообщает такие факты.

После всего, что пережил за последние три дня, я понял, что принять больше не смогу. Все мои представления о вселенной рушились, а вместе с ними и мое психическое здоровье. Мертвецы ходят, я убийца, и вот теперь человек, который действительно умеет читать мысли. Это было уже слишком…