Король-Бродяга (День дурака, час шута) - Евгения Белякова

— В таком виде? — поднял бровь он.

— Нет, конечно… вы будете приятно удивлены, увидев, как быстро я меняю 'кожу'. Я и сам удивлен, — пробурчал я, прикрывая за собой дверь.

Я погремел кувшином и через десять минут вышел — горбатый старик, сухонький, с шишковатыми коленками и блестящей лысиной. Взял Вито под руку и он повел меня в сад — аккуратно, бережно, как и полагается младшему вести старшего. Я хотел посоветовать Вито хотя б в одном уголке этого сада устроить естественный беспорядок — на меня ровные дорожки и гладко подстриженные кусты наводили тоску, — но, раз ему так нравится… Вместо того, чтобы критиковать его растительные вкусы, я крепче ухватился за его руку.

— Расскажите мне о королевстве, Никлас. Все только кажется мне другим или тут и впрямь все изменилось?

— Вы стали старше… столица осталась в вашей памяти такой, какой вы ее видели во времена своей юности, — он вскинул голову и грустно улыбнулся, — но вы правы. Тут многое… изменилось. Королевство гибнет, медленно, но верно.

— И виной тому — плохое управление? — предположил я, уводя задумавшегося Советника от клумбы с розами, в которую мы чуть не шагнули, заговорившись.

— Вы всерьез полагаете, что я допустил бы, чтобы все развалилось, только потому, что на троне сидит… Эдуард? Вы же хорошо меня знаете — о Боги, вы знали за свою жизнь четырех советников. Нет, дело в другом.

— В чем же?

Мы завернули за угол, образованный фигурно подстриженными кустами азалии, и я заметил краем глаза беседку; и, пока Вито собирался с мыслями, приглашающе кивнул в ту сторону. Беседка оказалась безупречна, как и все, что окружало Советника дома. Мы сели на скамью, я привалился спиной к увитой плющом колонне. Он начал говорить, а я внимательно его слушал, не отказывая, однако, себе в удовольствии любоваться мраморной статуей мальчика с флейтой. Она стояла как раз напротив беседки, отмытая добела, и за время нашего разговора я успел досконально изучить спину фигуры: тонкие, изящные мышцы, слегка напряженные от эмоций, овладевших музыкантом. Правда, у меня мелькнула мысль, что этот дом и общество моего любезного Советника действует на меня как-то странно, раз уж я стал заглядываться на статуи красивых мальчиков… но потом отринул эти мысли. Красота в любом виде красота. Вито тем временем наконец-то решился высказать все, что у него наболело.

— Это не поддается логическому объяснению, это очень трудно заметить, но это присутствует… Тысячи мелочей — несчастные случаи, болезни в деревнях, стихийные бедствия. Неурожай… Знаете, когда из-за саранчи или засухи один раз в пятьдесят, двадцать лет гибнут поля, это можно понять. Но когда медленно, но верно ухудшается сразу все… Такое впечатление, что страну кто-то сглазил…

Я напрягся почище мраморного юноши. Ну вот, опять… Только не это! Я ровным голосом, словно бы невзначай, спросил:

— И давно это началось? Лет шестьдесят назад?

— Нет, гораздо раньше.

Я облегченно расправил сведенные плечи, но так, чтобы Советник ничего не заметил.

— Впрочем, в последние лет сорок стало полегче, но тут на троне очутился… хотя нет, такое слово, наверное, не совсем подходящее — в общем, на престол взошел Эдуард. Это тоже пошатнуло королевство, хотя и не в таком масштабе, как раньше. Я все же не всемогущ, король в любом случае имеет решающее право голоса. К тому же в последние года два при дворе развелось слишком много блюдолизов и подхалимов, а некоторые из них обладают политической хваткой. И без зазрения совести подталкивают короля принимать решения, несущие сиюминутную выгоду — причем все тем же блюдолизам. Так что тут сразу несколько факторов, и каждый по-своему важен.

Значит, я тут ни при чем… а я уж было испугался, что проклятие опять начало действовать. А мне так не хотелось сниматься с насиженного места, прогонять Рэда, да и вообще покидать страну, где я родился. И тем более выяснить, что я — причина ее несчастий. Я сел поудобнее, упершись спиной о колонну беседки, ноги вытянув по длине скамьи, и спросил:

— Никлас, назови-ка мне этих… лизоблюдов.

— Барон Хенгейт, граф Долинек. Остальные — мелочевка, вы и сами их вычислите, когда приедете к королю. Эти же двое… О, они стоящие противники. — И лорд Вито умудрился изобразить на лице одновременно восхищение и отвращение.

— М-да, я посмотрю, тебе не так уж и сладко живется. Постоянно перетягивать на свою сторону короля, плюс еще голоса на Совете Графств…

— Совет Графов — фикция, и вы это прекрасно знаете. К тому же он собирается хорошо если раз в десять лет, и заседают там одни старые хрычи… — он осекся и даже — о, Боги, не может быть! — покраснел.

— Никлас, дорогой мой… — я поцокал языком. — Следи за словами в присутствии самого старого хрыча на много верст вокруг.

— Да, сир… — Советник склонил голову. — Прошу прощения, сир, но они действительно старые хрычи. А вас таким не назовешь.

— Оставим эту тему, — я усмехнулся, потягиваясь, — мне надо обмозговать наедине с самим собой то, что ты сказал. Оставь меня тут, я подойду ко второму завтраку.

Я думал и думал, а потом размышлял, рассматривая под разными углами полученную информацию, прослеживая варианты событий. Все-таки кое-какие знания о предсказании в том смысле, который в него вкладывал профессор Ньелль, я получил. Довольно скоро у меня затекла спина и я покинул беседку, на прощание похлопав флейтиста по плечу, мол, играй, парень, весь мир твой. Ночью прошел небольшой дождик, и я изрядно намочил туфли, даренные только этим утром гостеприимным хозяином. 'Вот досада', - подумал я и пошел нюхать розы, чтобы хоть как-то поднять настроение. Сладкий, манящий алый цветок рос слишком далеко от края, и мне, во избежание попадания многострадальными туфлями в очередную лужу, пришлось наклониться, отклянчив задницу. Не то чтобы меня это смущало, только вот поза была очень уж неустойчивая. В таком виде меня и увидел тот, чей голос, раздавшийся прямо над ухом, чуть было не заставил меня от неожиданности упасть прямо в клумбу.

— Простите, вы кто такой? Что здесь делаете?

Я аккуратно отодвинулся от розы и обернулся. Передо мной стоял молодой человек, весьма крупного телосложения, в роскошных, абсолютно не промокших туфлях. По крайней мере, в первую очередь я заметил именно это. Затем, я для разнообразия поднял глаза вверх и узрел молодого аристократа, как с картинки, в вышивке и кольцах, и, чтобы уж совсем нельзя было перепутать его с кем-то другим — с высокомерной улыбкой на лице. Представитель золотой молодежи, с кучей денег и минимумом мозгов, или же наоборот, бедный, но высокородный; и совсем юн, демоны его дери. Мне показалось — я знаю, кто это может быть. Я решил немного подшутить над парнем.