Аплодисменты - Людмила Гурченко

Позже я часто возвращалась к этому важному периоду жизни. Да и не было ни одного выступления, где бы зрители не интересовались причинами моего ухода из «Современника». Почему же я все-таки ушла из лучшего театра? Уязвленное самолюбие? Непризнанный талант? О, как же я изо всех сил подавляла в себе все негативное и подавила в конце концов. Тогда и стало легче. Но прежде мне нужно было научиться терпеть. А порой я думала так: первый успех пришел «вдруг», без вклада. Без труда выловила рыбку из пруда. А после была неминуемая расплата. Научиться терпеть и воспитать в себе волю. Нужна была недюжинная сила воли, чтобы пробудить прежнюю веру: «дуй свое». Без силы воли теряешь веру.

В театре я прошла прекрасную школу жизни. Научилась терпеть и не чувствовать себя обиженной. В театре я поняла, что я далеко не чудо. А главное, утроила желание трудиться, трудиться до изнеможения. После такой школы жизни уже никогда не потеряешь реального представления о себе. И уж точно никогда не заболеешь «звездизмом». И больше тебе ничего не страшно. Это я взяла с собой в будущее, но и многое оставила в этих стенах уже в прошлом. А сейчас, через время, я точно могу сказать, что свет, который брезжил, был — Музыкой!

Музыка. Меня спасла музыка. Иногда я с острым приступом тоски чувствовала, что именно музыка была ключом к моей жизни, к детству, теперь такому далекому. Музыка жила во мне вопреки тому, что я хотела стать драматической актрисой. Она тщательно скрывала свой запас, понимала, что не пригодилась мне здесь в театре, терпела, не выказывала себя, как могла… Но иногда она вырывалась на волю, как однажды, в тот день Девятого мая. В день двадцатилетия победы над фашизмом. В театре шел спектакль «Вечно живые». В середине второго акта, прямо на полуслове, в зале погас свет, и по обеим сторонам сцены зажглись сосуды с Вечным огнем. Все артисты и зрители замерли. На авансцену вышел актер и негромко, торжественно-траурным голосом сказал: «Сегодня, в день двадцатилетия победы над фашистской Германией, почтим павших смертью храбрых минутой молчания». Зал в бесшумном порыве взлетел и затих. На целую минуту. Но какую! Я вдруг ощутила, как кровь отлила от головы. Происходит нечто такое, что не может пройти бесследно. Минута молчания. Молчал зал. Молчала сцена. Молчала страна. Молчал мир. Я думаю, в зале не было ни одного человека, который в эту минуту не испытал потрясения и кого бы эта минута не перенесла на двадцать лет назад или не заставила задать вопрос: «А что такое эта минута в твоей жизни?» После спектакля я шла домой, пересекая площадь Маяковского, забитую нарядной, праздничной толпой. Пестрая майская молодежь, учтиво уступала дорогу сорокапятилетним «старичкам» с орденами и медалями. А дома меня ждали родители. Как только папа открыл дверь, я бросилась к нему и расплакалась. У него на груди красовались две медали: «За победу над Германией» и «За взятие Берлина». Родители приехали в гости. Папа, мама, Маша и я собрались все вместе. Папа очень темпераментно, уже в какой раз рассказывал о событиях фронтовой жизни. Мы же слушали, как в первый раз. Вдруг он прервал рассказ и горько заплакал: «Выпьем за моего родного брата Мишку, хай земля ему будить пухум!» Всю ночь после минуты молчания, после нашего семейного ужина с папиными рассказами и воспоминаниями меня мучила музыка. Так наутро родилась первая моя песня «Праздник Победы». Мне хотелось, чтобы в этой песне было все то, что так всколыхнуло меня. Чтобы в ней очень просто было сказано о всех пережитых моментах.

Праздник Победы, шумит весна,Люди на площади вышли.Старый отец мой надел ордена,Выпили мы за погибших.

Чтобы в ней была страница моего детства, которая пронеслась в ту минуту молчания, когда я стояла на сцене.

Вспомним мы песню военных лет«Синенький скромный платочек».Эту песню я девочкой пела когда-то,Эту песню я раненым пела в палатах,Эту песню на фронт увозили солдаты.

И чтобы в ней обязательно была Победа, несмотря ни на что, несмотря на потери. Несмотря на солдатские могилы.

В них лежат подарившие жизнь нам солдаты,Подарившие мир и салютов раскаты…

Жаль, что на бумаге не воспроизведешь мелодии, исполнения, а лишь слова. Их по моей просьбе уложила в стихи актриса театра Людмила Иванова. После каждого из трех куплетов идет музыкальный припев без слов — вокализ, — который имеет каждый раз новую актерскую краску, особый смысл, а в конце песни вокализ этот звучит уже в мажоре. И голос исполнителя должен перекрыть оркестр. Как апофеоз, как гимн Победе! Что там говорить, я эту песню задумала с размахом. Ах, как она мне была по душе.

В то лето 1965 года в актерском доме отдыха я случайно разговорилась с певицей Москонцерта и узнала, что у нее нужда в репертуаре. Она загорелась этой песней. В Москве я с ней разучила все нюансы, остановки, замедления, а главное — мысль, и никакой внешней аффектации. В финале — апофеоз, да еще исполнила его на октаву выше! Эффект! — «та што там гаварить!» Певица Маргарита Суворова спела эту песню осенью того же года на конкурсе советской песни в Театре эстрады. В тот день я играла безмолвную девушку-манекенщицу в «Третьем желании». И о том, чтобы отпроситься на конкурс, где будут петь «мою» песню, не могло быть и речи. Потому все отзывы моих друзей оставлю в стороне — тут может быть и гиперболизация, и просто желание меня поддержать. Но в «Неделе» эту песню отметили, назвали ее удачей конкурса: «Интерпретация певицы соответствует этой сложной и необычной по построению талантливой песне». Начиная с самого 1957 года, после выхода «Карнавальной ночи», после всего-всего, это были первые радостные строчки. У меня же прямо крылья выросли. Певица пела песню на гастролях с успехом, о чем писали местные газеты, вырезки из которых мне переслали. Уже и другие запели песню. А один эстрадный певец спрашивал: "А что, если я переделаю и буду петь: « Эту песню я мальчиком пел по палатам…» Я ему осторожно заметила, что если «петь», то «…в палатах», а если «ходить», то «…по палатам». Но это его не остановило, и он «пел по палатам». Ах, какая, в конце концов, разница? Спасибо, пел мою песню!

И вот как-то усаживаюсь вечерком перед телевизором… В то время была такая музыкальная программа, где критик выступал с новостями музыкальной жизни и критикой новинок. В компании двух композиторов, популярного в то время певца и очаровательной критикессы как раз шла речь о последнем песенном конкурсе. Я затаила дыхание… Что будет… Критикесса прочла абзац из «Недели», где говорилось о «Празднике Победы». Но уже потому, как она читала те же строчки, которые меня так осчастливили, было ясно, что сейчас меня «приложат». Я вцепилась в подлокотники кресла… Жду… «Ну что вы, это же несерьезно», «спекуляция на чувствах людей», «Девочка в палатах», «какой-то отец надел ордена и медали», разве о таком в песне поют? Ну, товарищи, ну нельзя же так!"