Султан Луны и Звезд - Том Арден

Визирь провел рукой по одеждам Раджала.

— Нет, дитя, не сомневайся в моих чувствах, ибо я знаю даже о клейме богов, которое столь таинственно алеет у тебя в паху! Покуда ты лежал без чувств, я прикасался к этому клейму губами и языком! Не стыдись себя — такого, каков ты есть! Здесь, во Дворце Кобр, какое нам дело до внешнего мира и его глупых предрассудков? За этими стенами ты обречен на гибель, но что из этого? А здесь ты исполнишь то, что велит тебе судьба!

Раджалу хотелось вырваться, кричать, бежать отсюда, но он не в силах был ни пошевелиться, ни раскрыть рта. Тысячи, миллионы вспышек проносились у него в сознании, но не было ничего реальнее этого мгновения. Девушки страстными взглядами пожирали его обнаженное тело, но прикасаться к нему осмеливался только визирь. Рука Хасема легла на хрупкую грудь Раджала, скользнула ниже... еще ниже. В глазах визиря сверкали похотливые огоньки, и эти огоньки разожгли желание и в Раджале.

Визирь сделал шаг назад и раскинул руки. Девушки устремились к нему и принялись медленно и почтительно раздевать его. Нежно зазвучали струны лиры, воздух наполнился еще более сильным ароматом. У Раджала опять закружилась голова, помутилось в глазах, но он все же догадывался о том, что когда визирь вернется, от него будет пахнуть благовонными маслами. Грудь Раджала сжималась от страстного желания, глаза застилали слезы. «Испей-ка вот это...» Они что-то сделали с ним, наверняка что-то сделали! Как сквозь сон, Раджал чувствовал, что девушки двигают его по кровати, подкладывают под бедра подушки.

Визирь вернулся. На этот раз его ласки стали более грубыми и настойчивыми, шепот — жарким, обжигающим.

— Не стыдись, не стыдись, послушай меня! Разве я не сказал тебе, что понял, какой ты? С самого начала я заметил женскую слабость в твоих глазах.

«Женскую? — в отчаянии подумал Раджал. — О чем ты говоришь?!»

— Но стоит ли называть это слабостью? Мягкость женщины — это ее слава, ее гордость, ибо какая власть сильнее той власти, какой обладает женщина над радостями для мужчины?

«Но я — не женщина!»

— Ты слышал о том, что таких, как ты, презирают, но разве это возможно, если тебе суждено стать орудием удовлетворения страсти монарха?

«Неужели ты не видишь, что я — не женщина?!» — беззвучно прокричал Раджал.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты был немедленно очищен и подготовлен к той славе, что ожидает тебя! Но нет, это время еще не пришло! Как всегда, мы обязаны придерживаться древних обычаев. Вначале, в течение десяти ночей ты познаешь радости, которыми одарю тебя я. Для того чтобы монарху легко было пройти, вначале для него следует проторить дорогу. Днем твои новые сестры обучат тебя другим искусствам, а потом, только потом ты будешь очищен, ты станешь так же чист, как они, и подготовлен ко встрече с калифом.

Визирь занял свое место.

— Сестры, держите ее за руки и за ноги, да покрепче. О да, мы щедро напоили ее напитком любви и пробудили в ней желание, но вероятно, она будет противиться поначалу, пока не получит удовольствие. — Рука Хасема нежно пригладила волосы Раджала. — Ах, дитя, тебе будет больно, но что такое боль, если она открывает дорогу в страну новых, неизведанных радостей?

Голова Раджала запрокинулась назад. В первые мгновения он сдерживался, но потом его охватило неизбежным огнем страсти. Сначала ему казалось, что его позвоночник того и гляди треснет. Он кричал, но ни одного звука не срывалось с его губ. Струны лиры все еще звенели, где-то — казалось, очень далеко — запела девушка. Беззвучные крики превратились в беззвучные рыдания. Осталась боль, только боль, и больше ничего. Муке не было конца, боль наплывала волнами, они накатывали все чаще и чаще и наконец залили Раджала горячей лавой. Его унижению не было предела.

В это мгновение ему показалось, что для него все кончено. Разве после такого можно было жить? Однако страсть визиря не унялась. Взмокший от пота, улыбающийся, он склонился к самому уху Раджала и снова прошептал о том, что стыдиться нельзя.

— Дитя, со временем ты научишься управлять собой, но как узнаешь о грозящих тебе опасностях, если твоим учителем не станет опыт? Это всего лишь самое обычное происшествие, не более того, это пропуск в покои наслаждений. В твоей новой жизни тебе предстоит познать восторги, недоступные для обычных мужчин — и для обычных женщин тоже. Ты ощущаешь боль, но разве она уже не отступает? Ах, она непременно отступит, ибо глубоко в недрах твоего тела спрятан драгоценный камень. В нем, в этом камне — тайна радости. Раскопай грязь, найди похороненный под ней драгоценный камень. Дитя, думай только об этом камне, только о нем.

Впоследствии Раджал гадал, не были ли эти речи визиря заклинанием. Ароматы благовоний пьянили юношу, звенела лира, звучала песня, слышался ласковый, воркующий голос визиря, и через какое-то время пульсирующую боль сменили слова. Они зазвучали заклинанием в сознании Раджала. Перед его глазами возник сверкающий лиловый камень. Разве его нужно было искать? Верно! То, что он искал, находилось внутри него, внутри него! Рыдания сотрясли его тело, когда он представил себе, как роется в липкой грязи, а потом ему привиделся лиловый камень у него в руках. Камень поднимался, и Раджал поднимался вместе с ним — все выше и выше.

А потом последовал ослепительный взрыв.

Еще долго после того, как все было кончено, опоенный приворотным зельем юноша лежал, стеная и задыхаясь, на промокших простынях и думал только о камне, только о камне...

Глава 47

ЧЕТВЕРТОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Ката, придя в себя, пошевелилась. Сколько же она проспала? Ей казалось, что несколько дней подряд. Образы из странных снов теснились в ее сознании. Пышные сады... дом, похожий на дворец... глубокий продолговатый пруд... небо, цвет которого из полуденного быстро становился полуночным и снова сменялся полуденным. Ката подняла руку, прижала ко лбу, выглянула из-за ширмы. Сквозь прорези в ставнях лился бледный лунный свет, поблескивали шерстинки пушистых ковров, тени лежали в складках покровов на зеркалах. А больше ничего видно не было. Где же принцесса Бела Дона? Куда она подевалась?

И тут Ката услышала голос, шепчущий в полумраке. Она не сразу разобрала слова, не сразу догадалась, что они складываются в странные, злокозненные строфы.

Медная лампа горела возле постели отца,Улыбка тогда не сходила с его лицаИли слезы восторга лились из глаз,Так бы бывало еще не раз,Слез и восторгов было б не счесть,Если бы я не замыслил страшную месть! 

Обиду мне больше терпеть невмочь!И я ему отомщу через дочь!Злые настанут для него времена -Он пожалеет о том, что она рождена!

То был голос мужчины — сильный, но далекий. Казалось, ветер донес его сюда через пески безлюдных пустынь. А потом посреди комнаты возникло сияние и, подобно тому как голос слышался как бы из воронки мрака, явилось видение. Колыхнулись покровы на зеркалах, лунный свет стал ярче. Ката, испуганная и зачарованная, не отводила глаз от фигуры странного мужчины.