Султан Луны и Звезд - Том Арден

— Не нравится мне это, — сообщил он. — Ваган мухлюет.

— Как это — мухлюет?

— Прыщавый-то на мечеть Пяти Ветров сам забирался. Безо всяких там фокусов с веревками и дудками. Поверим вагану — и он нас надует, как пить дать.

Тут и Сыр вернулся.

— Правду Губач говорит. Это что же за испытание, ежели с колдовской веревкой? А еще ваганы воняют.

Козлобородый ткнул пальцем вверх.

— Сам хочешь попробовать, Сыр? А может, тебе больно охота, Губач? Ежели тебя веревка выдержит, а?

Губач всегда обижался, когда намекали на его полноту.

— Ах ты, грязный метис! — выкрикнул он и бросился к козлобородому, но Фаха Эджо его опередил. Резким толчком он отбросил Губача назад. Тот упал навзничь, а Фаха поддел его ногой.

— Рыба! — распорядился он. — Ступай в тот конец. А ты, Сыр, иди на свое место, а не то я сейчас засуну одну твою грязную ногу тебе в пасть, а другую — в задницу.

Рыба хихикнул, но Фаха свирепо оттолкнул его, после чего еще разок пнул Губача в живот и велел Аисту:

— Играй!

Аист задудел. Раджал сжал в руках веревку. Никто из «поддеров» не заметил, что все это время за ними тайно наблюдало некое странное создание в низко надвинутой широкополой шляпе и плотно запахнутом плаще. Шляпа и плащ надежно скрывали от посторонних глаз золотое свечение, испускаемое таинственным незнакомцем.

Медленно поворачиваясь, словно плотик на волнах, ковер плыл по небу под желтой луной, которая теперь, казалось, была так близко. Двое мальчишек крепко держались за края ковра.

Внезапно рядом с ними из облака дыма возник джинн.

— Ну, оттуда я вас вынес, — поговорил он как ни в чем не бывало. — Надеюсь, теперь вы пожелаете где-то оказаться?

Прыщавый уже был готов назвать свое желание, но Малявка вцепился в его рукав.

— Погоди!

Чего было ждать? Прыщавый ласково улыбнулся своему спутнику и обратился к джинну:

— Джинн, отнеси нас... далеко-далеко!

Джафир недовольно скривился.

— Так, значит? Это и есть твое ЖЕЛАНИЕ?

Малявка подобрался поближе к другу — видимо, хотел остановить того, но Прыщавый только легонько отстранил малыша и взволнованно кивнул:

— Да. Это и есть мое желание!

— Что ж, прекрасненько. Так и запишем.

С этими словами Джафир снова щелкнул пальцами, и ковер тут же понесся по небу со страшной скоростью — быстрее любой птицы. Мимо пролетали купола и минареты. Мальчишки отчаянно вцепились в края ковра. Прыщавый велел Малявке улечься на живот, чтобы малыш не соскользнул вниз. Джинна же такая скорость полета, похоже, нисколько не пугала. Он привычно улыбался и сидел, сложив руки на животе.

Через несколько мгновений город и порт остались далеко позади. Ковер летел над пустыней.

— Джинн, куда мы летим? — воскликнул Прыщавый.

— Далеко-далеко, само собой! — крикнул в ответ джинн Джафир и добавил, сверкнув глазами: — Кстати, ты знаешь, что у тебя в запасе осталось одно-единственное, последнее ЖЕЛАНИЕ?

— Что? — вскрикнул Прыщавый. — Это нечестно!

— Между прочим, с предыдущим ты тоже прошляпил. ТРИ ЖЕЛАНИЯ — таково правило!

— Ты мне этого не говорил!

— Теперь сказал!

Джинн щелкнул пальцами и испарился. Прыщавый застонал. Но сейчас не время было думать о желаниях. Ковер все быстрее и быстрее рассекал воздух. Яркая луна, и звезды, и даже рисунок на ковре превратились в непрерывные полоски на фоне черного неба.

Быстрее. Быстрее. Еще быстрее.

Сердце Раджала билось часто и громко.

Веревка начала раскручиваться и подниматься, унося его вверх. Раджал запрокинул голову. Стена, увенчанная острыми кольями, была неимоверно высока. А по другую сторону — ров с кобрами. Было еще не поздно: он мог спрыгнуть на землю и убежать. Искушение поступить именно так было очень сильным, однако упрямство и гордость не позволяли ему опростоволоситься перед «поддерами» — тогда уж они точно решили бы, что ваганы ни на что не годятся. Раджал ни за что не позволил бы им смеяться над ним, ни за что на свете! Ну а сейчас не занимался ли он тем, что позволял им превратить себя в самого большого идиота? Раджал вспомнил о капитане Порло. Подумал о принцессе. Потом — о потерянном кристалле. И понял, что обязан рискнуть.

План был такой: когда веревка вытянулась бы во всю длину и Раджал вскарабкался бы по ней почти до самого ее конца, Аист должен был постепенно перестать играть, и тогда веревка должна была немного изогнуться — ну, в точности так, как она изогнулась днем, на рынке. При этом Раджал мог спокойно, без особых усилий спрыгнуть на запретный балкон на женской половине дворца. Очутившись там и проделав все, что ему было положено проделать, он должен был свистнуть, и тогда веревка должна была вернуться к нему.

Но еще тогда, когда Раджал поднимался вверх на веревке внутри простенка, им успели овладеть сомнения. На рынке веревка двигалась гладко и плавно — совсем как мелодия, которую играл на дудке один из стариков-танцоров. Отрывистые звуки, выдуваемые Аистом, производили совершенно противоположный эффект. Несколько раз Раджал ударялся головой, коленями и локтями то о стену дома, то о забор, но выругаться не отваживался. А вдруг бы глупый мальчишка совсем перестал играть? Только пребольно стукнувшись о камни бедром, Раджал чуть не взвыл, но все же сумел сдержаться — прикусил язык. Его рот наполнился кровью, слезы застлали глаза. А в следующий миг он вздрогнул. В высоком окне горел свет. Раджал прищурился и увидел размытые силуэты. Он утер слезы и ясно разглядел людей в окне.

То были стражники.

Стражники пили брагу и резались в карты.

Раджал раскачивался совсем рядом с кольями. Беззвучно шевеля губами, он помахал рукой «поддерам». Неужели они не чувствовали опасности? Сыр на своем посту в конце проулка только пялился, задрав голову, вверх — наслаждался, видимо, страданиями Раджала. Рыба, чей пост располагался в противоположном конце, рассеянно вертел в руках свой драгоценный сушеный амулет.

Аисту игра на дудке давалась все с большим трудом. Он задыхался, и хрипел, и с каждым мгновением все отчаяннее жаждал, чтобы ему поскорее позволили прекратить это занятие. Держась из последних силенок, мальчишка выдувал и выдувал нестройные звуки.

— Уже недолго осталось, — негромко проговорил Фаха Эджо. — Сейчас он еще немножечко поднимется, а потом его нужно будет маленько опустить.

— А я слышу, как змеюки шипят, точно вам говорю, — процедил сквозь зубы Сыр.

— Хорошо бы они ему кое-что пообкусали, — проворчал Губач и тут же застонал, поскольку Фаха Эджо врезал ему локтем под ребра.