Песнь Шаннары - Терри Брукс

— То, что лежит у тебя в этих сумках? — спросил Рон. — Тот порошок, что взрывает огонь?

— Ха-ха-ха! — искренне рассмеялся Коглин. — И это, и еще много чего другого, южанин. Огонь можно взорвать, твердую землю обратить в болото, воздух — в удушающую пыль, плоть — в камень! У меня все для этого есть. И не только для этого, да. Всевозможные смеси: кусочек того, капля сего! — Старик вновь рассмеялся. — Уж я могу показать этим странникам то, чего они и не видали!

Рон с сомнением покачал головой:

— Гномы-пауки — это одно, а странники — совсем другое. Стоит Морду лишь пальцем шевельнуть, и ты обратишься в пепел. Мой меч, принявший в себя магическую силу друидов, — вот единственная защита от этих черных тварей.

— Тьфу, — в сердцах плюнул Коглин. — Что до защиты, то лучше бы ты обратился за этим ко мне Я и тебя защищу, и девочку!

Резкие слова уже были готовы слететь с языка, но горец сдержался и просто пожал плечами:

— Если уж нам придется столкнуться со странниками, мы будем оба ее защищать. Каждый — как может.

Он поглядел на Брин, ища поддержки, и девушка улыбнулась, соглашаясь. Ей ничего не стоило согласиться с Роном. Она ведь решила уже: ни того, ни другого не будет рядом. Если уж ей придется столкнуться со странниками, она будет одна.

После рассказа Коглина Брин серьезно задумалась. Ее не на шутку обеспокоило, что какая-то часть древнего знания все-таки сохранилась в том глобальном катаклизме, вызванном Большими Войнами. Брин пугала одна только мысль о возможности возвращения в мир этой странной силы, ужасной в своей сокрушающей мощи. Хватит уже и того, что неосмотрительные изыскания горстки мятежных друидов вновь извлекли из забвения магию волшебного мира. А если еще возродятся знания о силах стихий и энергий… Нет, даже думать об этом не стоит. С крушением прежнего мира были утрачены почти все древние учения, а то немногое, что оставалось еще, собрали друиды. И хранили в глубокой тайне. Но вот вдруг появляется этот старик — полубезумный, сумасбродный и дикий, как сам дикий край, в котором он поселился, — и заявляет, что владеет какими-то древними знаниями, особым родом магии. Магии, которую он называет теперь своей.

Брин потрясла головой. Быть может, просто неизбежно, что все знания, порожденные как добрыми замыслами, так и злыми, сотворенные для того, чтобы давать жизнь или же чтобы забирать ее, в какой-то определенный момент должны вновь вернуться в мир. И учения, созданные людьми, и магия древнего мира. Быть может, и то и другое в назначенный срок должно всплывать на поверхность потока времени, потом исчезать, потом вновь появляться. И так без конца.

Но возвращение знаний о силе стихий и энергий теперь, когда последний из друидов покинул мир?..

Но с другой стороны, Коглин — старик и знания его ограничены. Быть может, когда он умрет, знание умрет вместе с ним и будет утрачено снова. По крайней мере на какое-то время.

И возможно, то же самое станет с ее, Брин, магическим даром.

Весь остаток ночи путешественники шли на восток, пробираясь по редеющему лесу предгорья. Впереди хребет Вороньего Среза изгибался дугой, протянувшись на север, к дремучим лесам дальнего Анара. Казалось, горы вставали из мрака ночи черной глыбой застывших теней. Старая Пустошь осталась внизу, позади, и теперь только тонкая линия зеленых холмов отделяла путешественников от Вороньего Среза. Глухое безмолвие окутало землю. Брин не отрываясь смотрела на черные скалы. Она знала: где-то там, в этом изгибе хребта, таится Грань Мрака и Мельморд.

“И там я должна буду что-то придумать, чтобы оторваться от остальных, — думала Брин. — Там я пойду уже одна”.

Первые проблески восходящего солнца бледным сиянием разлились по небу над стеной гор. Небо постепенно светлело: из темно-синего оно стало серым, потом — серебристым, потом — розовым с золотым. Тени съежились, убегая вдогонку за отступающей ночью, и очертания местности уже проступали в туманном полумраке рассвета. Сначала — деревья, их изогнутые ветви, листья, шероховатые стволы, а потом скалы, заросли кустарника и затвердевшая, бесплодная земля обрели цвет и форму, выхваченные из тьмы первыми лучами солнца. Только в горах еще таились тени — стена камня как будто встала на пути у рассвета, охраняя непроглядную тьму. Но вскоре свет солнца одолел и этот последний барьер, и золотое сияние пролилось с вершин, разгоняя завесу мрака над устрашающим ликом Вороньего Среза.

Да, действительно устрашающим. Застывший, опустошенный лик камня, раскрошенного временем и буйством стихий, весь пропитался, казалось, ядом темной магии, воцарившейся здесь, в этих горах. Там, где хребет изгибался к северу, скалы были какого-то странно белесого цвета; жизнь, казалось, сошла оттуда, точно мертвая плоть с костей. Это были не горы, это был остов, неживое подобие гор. Оно возвышалось на тысячи футов, пронзая вершинами небо, — стена угрюмых утесов и изломанных теснин, обремененных грузом прошедших веков и непреходящего ужаса.

Брин подставила лицо внезапному порыву ветра и тут же сморщилась в отвращении. Ветер принес с собой невыносимый смрад.

— Сточные каналы Грани Мрака, — сплюнул Коглин, и его глаза нервно забегали. — Мы уже близко.

Кимбер скользнула вперед, к Шепоточку, который застыл на месте и внимательно принюхивался к запахам в утреннем воздухе. Склонившись к коту, девушка что-то шепнула ему на ухо — одно только слово, — и зверь ласково ткнулся носом ей в лицо.

Кимбер повернулась к своим спутникам:

— Нужно торопиться, пока еще не совсем рассвело. Шепоточек покажет дорогу.

Они поспешили вперед, сквозь набирающий силу свет и отступающий сумрак, — громадный кот вел путешественников вдоль холмов прямо к изгибу Вороньего Среза. Здесь уже не было ни кустов, ни деревьев, трава иссохла и поредела, земля сменилась россыпью раскрошенных камней и плоскими скалистыми выступами. Запах стал еще невыносимее, гнилостное зловоние задушило свежесть раннего утра. Вскоре Брин почувствовала, что ей трудно дышать. А что же будет потом, когда они вступят в пещеры, где проходят сточные каналы?

Местность резко пошла под уклон, холмы словно стекали в глубокую долину, окутанную тенью громоздящихся гор. Там, внизу, чернело озеро. Мутный поток струился из темной дыры в скале, вяло вливаясь в застывшее озеро.

Шепоточек остановился, рядом с ним замерла Кимбер Бо.

— Вон там, — показала она, — сточные каналы.

Брин обвела взглядом угрюмые горы, тысячи футов голого камня; острые пики, точно черные когти, вонзались в золотистое рассветное небо. Где-то впереди, пока еще скрытая от глаз, ждала Грань Мрака. И Мельморд. И Идальч.