Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Скажи то же самое, что говорил мне. У нас на Урале есть пещера, точь-в-точь похожая на ваш Балканский дольмен, — объяснил доктор профессору. — Его никто не охраняет. Мы, собственно, потому и приехали.

— Да, — подтвердил Артур. — Мне на эти фиговины по жизни везет.

— Я собираю экспедицию для изучения пещеры, — продолжил Евгений Федорович, — и хочу пригласить вас принять участие…

Звонок прервал разговор. В аудиторию стали заглядывать любопытные. К профессору подошел методист, возмущенный праздным шатанием студентов по коридору в лекционное время. Боровский не потрудился принести извинение. Он взял со стола папку с лекциями и вышел прочь, уступая место следующему курсу. Преданные ученики последовали за ним.

— Честно, Натан Валерьяныч, — уверял Артур. — Я сам видел этот подземный… как его? Такой же круглый. Там Привратника дозваться — проще повеситься. Их только на камни выманить можно. Их кроме камней ничего не волнует.

— По описанию Артура, все очень похоже, — настаивал доктор. — Малонаселенная местность. Там, как у вас в горах, теряются люди, путаются дороги, но мы-то знаем, как их не путать. К тому же это Российская территория…

— На что вы провоцируете меня, молодые люди? — спросил Натан. — Я похож на человека, который ищет приключения?

— Вы похожи на ученого, — сказал доктор.

— У Женьки квартира в Турове, — сообщил Артур. — Там можно остановиться. За сутки доедем до пещеры и ставьте свои приборы, никто вас не тронет.

— Мне казалось, что Туров — белорусский город, — засомневался Натан.

— Нет, — заверили его очевидцы. — Туров как раз таки за Уралом. А в Беларуси — кто его знает, что там, в этой Беларуси… Между прочим, одна экспедиция уже побывала в пещере и осталась жива.

— Что за экспедиция? Ты видел дольмен своими глазами, Артур?

— Видел? Я был там! Разве б я стал вам брехать, Натан Валерьяныч? Обижаете.

— Вы слышали про «пещеру гигантов»? В начале прошлого века… — напомнил Русый. — Это место еще называли «пещерами Лепешевского». Так вот, мы нашли их.

Профессор, со всех сторон осажденный провокаторами, вдруг успокоился, перестал делать вид, что торопится, оставил в покое портфель, который не закрывался на нервной почве.

— Пещеры Лепешевского? Конечно, — ответил он. — Моя покойная бабушка работала его личным секретарем, но о пещерах никогда не упоминала.

— Правильно, — согласился Русый. — И оригинальных отчетов о той экспедиции не осталось. Вы знаете, что материалы засекретили еще в начале прошлого века?

— Все может быть… — согласился Натан.

— Возможно, этих материалов просто не было.

— Могу себе представить, что там за материалы, если ученые работали в самом дольмене… — догадался Оскар. — Даже с оборудованием столетней давности. Это все равно, что полистать рукописи Эйнштейна, сожженные перед смертью. Я бы полистал…

— Никто не читал оригинальных отчетов, — заверил доктор. — А в интерпретации журналистов можно прочесть что угодно. Коконы у них в человеческий рост! Артур, покажи…

Артур достал из кармана несколько пустых куколок бабочки, подобранных у заросшего грота.

— Зародыши инопланетных монстров, — объяснил Артур. — Гроза капусты. Гермафродитов там тоже нет. Я проверял. Один задолбанный жизнью Привратник, и тот болт забил на работу. Натан Валерьяныч, соглашайтесь. И мы с вами поедем, правда, ваше сиятельство?

— Еще чего… — ответила Мира. — Я уж точно никуда не поеду.

— Помнишь, как впечатлила тебя Смерть Хоакина Мурьеты? — спросил Валех.

— Меня впечатлил Караченцов в костюме Смерти. После спектакля он стоял у стены раздевалки, бледный и измученный, мимо него носились поклонники и не замечали в упор. Этого человека на фоне стены просто не существовало для них, готовых разорвать на сувениры даже девочек из подтанцовки. У стены стоял пустой костюм актера Караченцова в костюме Смерти. Эти два костюма, одетые один на другой, не излучали ничего. Ближе ко мне смерть еще не подходила.

— А зачем ты ринулась за кулисы? Я предостерегал, держал тебя за руку, но ты вырвалась. Скажи, что ты хотела знать о мире, который спрятан? Разве для тебя не построили зал с буфетом? Разве не поставили кресла, не осветили сцену, чтобы тебе было приятно смотреть спектакль? Разве не дали бинокль?

— Мое представление об этом мире не было полным. Я имела право видеть его изнутри.

— А я подозревал, что ты хотела стать актрисой.

— Не знаю…

— Чтобы однажды к тебе за кулисы вломились собиратели автографов и растоптали, приняв за пустой костюм?

— Поэтому я сочиняю романы… Чтобы ко мне за кулисы не влез никто.

— Так не бывает. Как только в твоем мире возникает тайная комната, сразу же находится желающий проверить ее дверь на прочность. И у тебя однажды найдется читатель, который захочет узнать твой мир изнутри. Если он проявит сообразительность, ты не заметишь, как застанешь его за чтением черновиков! Когда-нибудь среди людей вырастет поколение, не способное сидеть в зале. С первых минут спектакля они полезут на сцену, разбегутся по кулисам, будут заглядывать актрисам под юбки. Они тоже будут иметь право видеть мир целиком.

— Ты боишься, что это поколение найдет то, что вы прячете за стенами дехрона?

— Оно найдет Апокалипсис. Оно найдет то, что ищет. Не верь в тайны, Человек. Не верь в то, чего не знаешь, не видишь и не можешь представить. Не верь в то, чего не можешь создать и уничтожить, придумать, доказать, опровергнуть. Не верь в то, что не можешь потрогать руками и ощутить на вкус…

— Мне верить только в копченую колбасу?

— Хорошо, — согласился Валех, — можешь не верить в копченую колбасу.

Четвертая сказка. СТРЕЛЫ АНГЕЛА

Глава 1

— Бог не знал, что Земля принадлежит Человеку. Он, наивный, думал что создал ее Сам, по образу и подобию мира — начала света, исходящего лучами своими во все направления бездны. Когда на месте творения оказался комок грязи, Он смирился с потерей и сказал, да будет так и пусть это называется хорошо, если по-другому нельзя. Только Человек не умеет мириться с потерей. Почему, утратив истину, он создает легенду, почему на пепелище строит миражи? Разве Земля перестала принадлежать ему?

— Потому что берет пример с Ангела. Один мой знакомый Ангел так любил читать, что взял под опеку мальчишку, рожденного на границе с человеческим миром, и стал выращивать из него графомана, раскрывая ему тайны ангельского жития. Но мальчик повзрослел и сбежал от Хранителя. С тех пор Ангел, несчастный, не пропускает ни одного смертного, способного связать два слова в тексте, и набивается к нему в опекуны. Даже к нищему провинциальному журналисту подбивает клинья…