Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Да, — подтвердил Оскар.

— Мы с Оскаром предположили, что физический мир, доступный органам чувств в данный конкретный момент, столь же иллюзорен, сколь и материален. Понять эту схему человеку непросто, поскольку его мировоззрение на протяжении веков училось отделять иллюзию от реальности. Что опять неясно, Артур?

— Так я не понял, что мне делать с хутором? — спросил Деев. — Там можно жить или мне продавать его к этой самой матери?

— Хорошо, рассмотрим проблему на примере Слупицкого дольмена, — Боровский изобразил на доске два круга, один в другом, символизирующие структуру постройки. — Активность, выявленная нами на внешнем контуре храма, и его геометрия, позволили предположить, что дольмен — окно, прорубленное когда-то человеком в мир, в котором не соблюдаются известные нам физические законы. Я бы сравнил эффект с материализацией гипнотических видений. Мозг человека, введенного в транс, проецирует вокруг себя ирреальный мир. Эта проекция имеет определенный виртуальный радиус, яркость и силу, но ограничивается мозгом фантазера. Влияние дехрона может распространяться на реальные объекты, в том числе на мозг человека, потому что мозг входит в его компетенцию так же, как наши представления об окружающем мире входят в компетенцию человеческого воображения. Влияние может быть тотальным, избирательным, зависеть от силы и направленности, в чем мы с вами не раз убеждались на личном опыте. Круглая форма внешней стены — возможность равномерного распределения поля. Ничего удивительного. Слупицкий храм находится в историческом очаге цивилизации. Возможно, аналогичный очаг, расположенный ближе к полюсу, имел бы форму амфитеатра, а из глубин космоса лучше всего бы работала параболическая антенна… Тебе понятно, Артур?

— Типа радиоволн…

— Молодец, — похвалил ученика профессор. — Когда мы находимся в активной зоне, за внешним контуром стены, мы принимаем информацию вместе с природой, окружающей нас, и реагируем синхронно с природой. По мере того, как меняется пространство, меняются наши представления о пространстве, включая и память о нем. В спокойном состоянии зоны фон стабилен, но, когда идет трансформирующий поток, мы не находим на прежнем месте дома и дороги, встречаем людей, которых логически не должны встречать в данном времени и пространстве. Если нас пускают в дольмен, мы оказываемся с обратной стороны транслятора, то есть, расходимся с реальностью, которая возникает за внешней стеной. Поэтому, люди, вошедшие в храм в активной фазе, могут быть потеряны нами. Я не уверен, но предполагаю, что, находясь в дольмене, мы можем непроизвольно менять окружающий мир. В этом случае наш мозг начинает работать в тех же частотных режимах, что и директивные импульсы поля.

— И что же… постоянной реальности не существует? — удивилась графиня.

— Мира, — остановился профессор. — Реальность определенно существует. Но она не похожа на то, что мы видим вокруг себя всю нашу жизнь.

— На что же она похожа?

— В физике, которую мы с вами в данный момент изучаем, это ключевой вопрос. Если мы найдем на него ответ, теорию можно будет доказать и пропагандировать в университетских аудиториях абсолютно легально.

— А что светилось в самом колодце, профессор? — спросил Артур.

— Мне сложно объяснить тебе это, Артур, — признался Учитель. — Потому что ты не помнишь, как выглядит Греаль. Структурно Греаль — информационный прототип дехрона: излучение, на которое накручен беспорядочный, вневременной, внепространственный, абсолютно абстрактный информационный архив. При их взаимодействии возникает поле, которое, в свою очередь, приводит в движение архивный хаос. Дальше — чистая статистика: повторяющиеся комбинации создают закономерность, повторяющиеся закономерности создают процесс… Греаль — ни что иное, как примитивная рабочая модель по раскодированию хаоса, простая и универсальная в применении. Он не просто раскодирует информацию, спрятанную на уровне первичной природы, он к тому же обладает свойством воплощать ее в материальные формы. Греаль и дольмен — явления одного и того же порядка. Внутри колодца и внутри чаши возникает одно и то же вещество. Я бы назвал его особым состоянием плазмы, обладающим колоссальной энергетической мощью. Вы с Мирой, блуждая в активном поле, выполняли свою кодирующую функцию в общем энергопотоке, ту самую навязчивую комбинацию, которая провоцирует закономерность. Вы находились у истока, и ваше поведение формировало директивный поток, обладающий огромным влиянием, а ваше неведенье и непонимание процесса на выходе имело эффект, которого вы предположить не могли.

— А если попасть в сам источник? Можно присвоить себе функцию Бога? — спросил доктор.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Евгений Федорович, — представился Женя.

— Уважаемый Евгений Федорович, если вы окажетесь в кабине реактивного самолета, вам придет в голову присвоить себе функцию пилота? — доктор усмехнулся. — Почему вы решили, что присвоить себе роль Бога легче?

— Но ведь где-то учат управлять самолетами. Если б я попробовал, почитал инструкцию, пообщался с пилотами… В конце концов, если такая необходимость настигнет меня в воздухе, мне придется сесть за штурвал.

Профессор положил мел на краешек доски.

— Евгений Федорович, я должен вас огорчить. Знающих людей в области нашего исследования пока нет, и литература не написана, а насчет фатальной необходимости… Здесь мы имеем только печальный опыт. Попробуйте прыгнуть вниз головой с двадцатого этажа и остаться в живых. Та же самая вероятность удачи.

— Но ведь феномен надо изучать.

— Мы сделали все, что смогли. Я не удивлен тому, что Привратник отогнал нас от храма. Для меня загадка, почему он нас к нему подпустил и терпел. Если б его терпения хватило на больший срок, вероятно, нам бы удалось сделать больше.

— Так в чем же дело? — доктор толкнул Деева в бок. — Артур… Почему ты молчишь?

— Я, Натан Валерьяныч… — сказал Артур и замялся. — А что сказать-то?

— Скажи то же самое, что говорил мне. У нас на Урале есть пещера, точь-в-точь похожая на ваш Балканский дольмен, — объяснил доктор профессору. — Его никто не охраняет. Мы, собственно, потому и приехали.

— Да, — подтвердил Артур. — Мне на эти фиговины по жизни везет.

— Я собираю экспедицию для изучения пещеры, — продолжил Евгений Федорович, — и хочу пригласить вас принять участие…

Звонок прервал разговор. В аудиторию стали заглядывать любопытные. К профессору подошел методист, возмущенный праздным шатанием студентов по коридору в лекционное время. Боровский не потрудился принести извинение. Он взял со стола папку с лекциями и вышел прочь, уступая место следующему курсу. Преданные ученики последовали за ним.