Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

В 30-е годы это было повторяющейся темой выступлений Сталина: призыв к массам с тем, чтобы они критиковали и контролировали бюрократов, искавших спокойной жизни, подавлявших активистов, ведших себя как враги коммунизма. Этот текст не оставляет сомнений о волне критики, которую Сталин хотел в очередной раз поднять против ревизионистов.

Четырьмя годами позже, когда Хрущев осудил «неуверенность, страх и безысходность», которые якобы главенствовали в настроениях при Сталине, он пообещал бюрократам и оппортунистам, что теперь они могут быть спокойны. Массы больше не будут «донимать» их «левацкой критикой». Самодовольство и спокойная жизнь станут основными чертами ревизионистской бюрократии, которая окончательно захватила власть при Хрущеве.

Далее Маленков обвинял коммунистов, которые игнорировали партийную дисциплину и вели себя как собственники:

«Формальное отношение к решениям партии и правительства, пассивность при их проведении в жизнь – это зло, которое должно быть искоренено с предельной безжалостностью. Партии не нужны инертные и безразличные исполнители, которые забывают, что предприятия, за которые они ответственны, есть государственные предприятия, и они пытаются превратить их в свое личное владение, где… они… могут делать все, что заблагорассудится; …есть немало исполнителей, которые полагают, что решения партии и советские законы пишутся не для них.

Любому, кто пытается утаить правду от партии или обмануть партию, нельзя позволить остаться в ее рядах»{877}.

Те, кого обвинял Маленков в этой речи, вскоре обнаружат Хрущева в качестве своего представителя у власти. Хрущев стал выразителем интересов бюрократов, когда критиковал «чрезмерную сменяемость кадров»{878}.

Слова Маленкова позволяют нам лучше понять, откуда шли злобные выпады Хрущева против Сталина. Сталин, говорил он, «отказался от методов идеологической борьбы»; используя выражение «враг народа», Сталин систематически возвращался к «массовым репрессиям и террору»{879}. Эти фразы были предназначены для того, чтобы обеспечить положение тех, кого критиковал Маленков, тех, кто сделал государственные предприятия своей частной лавочкой, тех, кто скрывал правду от партии, чтобы можно было воровать и тащить безнаказанно, тех, кто прикрывался «марксистско-ленинской» фразеологией без малейшего намерения следовать ей. С Хрущевым все, кто жаждал стать настоящим буржуа, могли больше не бояться «массовых репрессий и террора» социалистического государства.

В-третьих, Маленков атаковал те кадры, которые сбивались в кланы, уходящие от какого-либо контроля, и которые незаконно наживались:

«Некоторые служащие сами вовлечены в расхищение общественной собственности … эти люди превращают землю в свою собственность, заставляют колхозников снабжать их зерном, мясом, молоком и другими продуктами по низким ценам и даже бесплатно»{880}.

«Некоторые наши исполнители основывают подбор штатов не на политических и деловых качествах, но на соображениях приятельства, дружбы и землячества… Из-за таких искажений линии партии в деле подбора и продвижения кадров мы получаем в некоторых организациях тесные компании, которые составляют взаимное страховое общество и ставят свои групповые интересы выше, чем интересы партии и государства. Неудивительно, что такое положение дел обычно приводит к вырождению и коррупции»{881}.

«Беспринципное и безответственное отношение к выполнению директив руководящих органов есть самое опасное и порочное свидетельство бюрократии»{882}.

«Основная цель проверки исполнительности – вскрытие недостатков, выявление нарушений закона, помощь честным исполнителям советом, наказание неисправимых»{883}.

При Хрущеве кадры больше не отбирались по своим лучшим политическим качествам. Напротив, был «вычищены» «сталинисты». Вокруг Берии, Хрущева, Микояна и Брежнева будет формироваться буржуазное окружение, полностью чуждое революционного, народного действия, как раз такое, которое описал Маленков. Больше не будет Сталина для «наказания нераскаявшихся», но нераскаявшиеся будут карать истинных коммунистов.

В заключение Маленков критиковал кадры, которые пренебрегали идеологической работой, позволяя буржуазным настроениям проявляться вновь и вновь и становиться господствующей идеологией:

«Многие партийные организации недооценивают важность идеологической работы, в результате чего она отстает от партийных требований, а во многих организациях находится в заброшенном состоянии.

Если влияние социалистической идеологии ослабнет, результатом будет укрепление влияния буржуазной идеологии…

У нас еще есть остатки буржуазной идеологии, пережитки частнособственнического сознания и морали. Эти пережитки… очень сильны и могут укреплять свои позиции, и против них должна вестись решительная борьба. Также мы не можем быть гарантированы от проникновения чуждых взглядов, идей и настроений со стороны, из капиталистических стран, или изнутри, от остатков группировок, враждебных советской власти…»{884}

«Всякий, кто полагается на механическое заучивание неких формул и не чувствует нового, не способен разобраться во внутренних и международных делах»{885}.

«Некоторые наши партийные организации имеют склонность к тому, чтобы посвятить все свое внимание делам экономическим и забыть об идеологических вопросах… Как только ослабевает внимание к вопросам идеологии, сразу создается благоприятная почва для возрождения взглядов и идей, враждебных нам. Если найдутся секторы идеологической работы, которые по каким-то причинам выпали из поля зрения партийных организаций, если есть секторы, в которых ослабло влияние партийного руководства, остатки антиленинских группировок, разбитых партией, будут стараться захватить эти секторы»{886}.

Хрущев освободит ленинизм от его содержания, сведя его к череде лозунгов. Образовавшийся вакуум вызвал к жизни все старые социал-демократические и буржуазные установки, которые были восприняты молодежью. Более того, Хрущев фальсифицировал или просто уничтожил неотъемлемые установки марксизма-ленинизма: антиимпериалистическая борьба, социалистическая революция, диктатура пролетариата, продолжение классовой борьбы, основные положения ленинской партии и т. д. Когда он говорил о «марксистском воспитании», он предпочитал противоположное Маленкову:

«Надо признать, что долгие годы наши партийные кадры были недостаточно ознакомлены… с практическими проблемами экономического строительства»{887}.