Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

Возьмем два показательных примера.

Вскоре после войны Абдурахман Авторханов, молодой сотрудник отдела пропаганды ЦК чеченского происхождения, сбежал в США. Его идеологическое прошлое показывает связи между различными оппортунистическими тенденциями 30-х годов и новыми, возникшими после 1945 года: «политически я последователь Бухарина»{842}.

Однако его книга «Правление Сталина» полна восхвалений Троцкому, «льву Октябрьской революции», который, согласно «Политическому завещанию» Ленина, должен был управлять партией с помощью Бухарина{843}. Троцкий был другом грузинских националистов{844}. Авторханов продолжал, намекая, что Троцкий считал, что попытка «навязать пролетарский „социализм“ самой отсталой сельскохозяйственной стране Европы» «выродится в деспотическую диктатуру горстки анархических социалистов»{845}.

Авторханов был ярым приверженцем социал-демократических идей. Для него «школа Бухарина» защищала свободную конкуренцию между социалистическим и капиталистическим секторами: «социалистическая тяжелая промышленность будет постепенно сокращать капиталистический сектор… с помощью свободной конкуренции». «Надо сказать кооперативным крестьянам: „Обогащайтесь!“… Сельская малая буржуазия (кулачество), будучи неспособна выдержать конкуренцию кооперативов, постепенно исчезнет»{846}.

В конечном счете, Авторханов также защищал буржуазные националистические позиции:

«Из всех федеративных республик именно Кавказские республики всегда проявляли величайшую склонность к сепаратизму.

Когда в 1921 году Советы силой заняли эти страны, демократы и сторонники независимости ушли в подполье… На Кавказе снова и снова происходили националистические мятежи»{847}.

Как мы видим, Авторханов выражал сочувствие тем же четырем главным оппортунистическим тенденциям, о которых писал Сталин и которые угрожали социализму в 20-е и 30-е годы. Его благорасположение к милитаризму уже рассматривалось в главе 7.

Знаменательной была позиция Авторханова во время войны и в 1945–1950 годах. Говоря о нацистской агрессии, он писал, что «90 % населения тайно думали и желали… о гибели Сталина даже ценой победы Гитлера… Война против СССР, которую немецкие солдаты выиграли в 1941 году, была проиграна для них эсэсовцами»{848}. «Тиран Гитлер был ничем иным, как тенью Сталина»{849}.

После некоторого заигрывания с Гитлером Авторханов, убежденный антикоммунист, в конце концов пал в руки англо-американских империалистов.

«В течение первых двух лет войны народы СССР предпочитали Гитлера Сталину.

Они имели уникальную возможность, редко встречающуюся в истории, борьбы двух противников, немцев и русских, и победы в войне без применения собственных сил… Это стало возможным в тот день, когда Гитлер повернул свои армии на Восток…

Когда Гитлер и Сталин схватились в смертельной схватке, союзные державы (англо-американцы) могли… устроить дело так, что когда толпы вернулись бы с процедуры кремации Гитлера, они оказались бы вынуждены следовать за похоронной процессией Сталина»{850}.

Пригретый Соединенными Штатами, Авторханов стал пылким приверженцем американской гегемонии, которую он подстрекал на борьбу против «коммунистической экспансии»:

«Верный учению Ленина, Сталин… поставил все на карту мировой революции… Цель сталинизма – это… установление всемирной террористической диктатуры одной партии»{851}.

«Каждый должен отдать себе отчет, что сегодня мир стоит перед альтернативой – сталинизм или демократия. Для того чтобы решить этот вопрос в течение своей жизни, Сталин мобилизовал свою пятую колонну по всему миру. Но единственное средство до конца решить проблему для сталинизма – война»{852}.

Второй пример касается тайной организации Токаева, связанной в 30-е годы с противниками советской власти. Она продолжила свою деятельность и после войны.

В 1947 году Токаев был в Германии, в Карлсхорсте. Один «высокопоставленный товарищ» принес с собой микрофильмы с последними страницами персонального дела Токаева:

«Слишком многое было известно… Следствие подошло на тревожно близкое расстояние. И когда обвинение будет готово, в нем будут фигурировать деяния, начиная уже с 1934 года»{853}. «В конце 1947 года революционные демократы СССР пришли к выводу, что они должны действовать: лучше с честью погибнуть, чем тянуть лямку, как рабам… Мы предпочли считать, что партии либерального толка, а также партии Второго Интернационала за границей помогут нам… Мы знали, что коммунисты с националистическим уклоном есть не только в Югославии, но также в Польше, Болгарии, Венгрии и Балтийских странах, и мы верили, что они тоже поддержат нас, если смогут, хотя в целом мы не были коммунистами…

Но МВД выиграло гонку. Мы готовились слишком медленно. Снова мы потерпели катастрофу. Начались аресты, и обвинение охватило весь наш путь, начиная с убийства Кирова в 1934 году… Другие обвинялись в бонапартистском заговоре 1937-го и 1940 годов, в буржуазном национализме, в предполагаемой попытке свержения режима в 1941 году. Когда сети сомкнулись вокруг нас, мне была поставлена задача… спасти хотя бы часть наших документов»{854}.

После бегства в Англию Токаев опубликовал серию статей в западной прессе. Он признал, что занимался саботажем, препятствуя развитию советской авиации, и объяснял это так:

«Не пытаться сдержать моих соотечественников в их неистощимом желании превосходить все в мире значило бы подталкивать их к той участи, которую Гитлер предусматривал для немцев». «Западу решительно необходимо понять, что у Сталина есть только одна цель: мировое господство любыми средствами»{855}.

Важно не забывать, что после бегства на Запад Авторханов и Токаев, два носителя буржуазных настроений в Советском Союзе, поддержали самые крайние позиции англо-американской буржуазии во время холодной войны.

Слабости в борьбе против оппортунизма

Нет никаких сомнений в том, что в последние годы жизни Сталин продолжил бороться против социал-демократических и буржуазно-националистических течений и против англо-американского империализма.

Тем не менее явным остается и то, что эта борьба не велась со всей мощью, которая была необходима для идеологического и политического восстановления и возрождения партии.

После войны, которая потребовала необычайных усилий профессионалов в военной, технической и научной сферах, старые настроения военных и технократов окрепли. Громче заявили о себе бюрократизм, жажда привилегий и легкой жизни. Эти отрицательные явления вдохновлялись «головокружением от успехов»: разрослась невероятная гордыня кадров от победоносной войны с Германией, часто перераставшая в бесцеремонность и надменность. Все эти явления подрывали идеологическую и политическую бдительность, которая крайне необходима для борьбы с оппортунистическими настроениями.