Дневная битва - Питер Бретт

– Глупец – вот ты кто! Сегодняшняя ночь – развилка, на которой возможное становится неизбежным. К рассвету одного из вас объявят Избавителем. Тебе решать кого – шарум ка Копья Пустыни или кладбищенского вора с севера.

– Мне надоели твои предсказания и развилки – твои и других дама’тинг! – рявкнул Ахман. – Это всего лишь догадки, при помощи которых вы помыкаете мужчинами. Но я не предам друга ради тебя, и плевать, что ты видела в своих меченых кусках дерьма алагай!

Инэвере почудилось, что рушится все, что она строила больше двадцати лет. Неужели она зашла так далеко лишь для того, чтобы ее придурковатому супругу не хватило мужества убить человека, который осквернил усыпальницу Каджи? Издав пронзительный вопль, она замахнулась снова, но Ахман перехватил и завел вверх ее руку. Она секунду боролась, но он оказался намного сильнее.

– Не вынуждай причинять тебе боль, – предостерег Ахман.

Он еще и посмел угрожать? Его слова привели Инэверу в чувство. Многочисленные уроки Энкидо научили ее лишать противника силы одним касанием. Она извернулась, напрягла пальцы и нарушила ток энергии в его плече. Рука повисла, и Инэвера высвободилась, отступила на шаг, оправила одежду и вдохом восстановила свой центр.

– Ты по-прежнему считаешь дама’тинг беззащитными, муж мой, хотя кому, как не тебе, знать, что это не так!

Она взяла его обездвиженную руку, вытянула ее, надавила на плечевую точку и починила энергетический канал.

– Ты не вор, просто вернешь то, что принадлежит тебе по праву.

– Мне? – переспросил Ахман.

– Кто из вас вор? Чин, который ограбил гробницу Каджи, или ты, потомок Избавителя, что вернул украденное?

– А если это не Копье Каджи?

Инэвера скрестила руки на груди:

– Это Копье Каджи. Ты понял, едва увидел, и всегда знал, что этот день настанет. Я никогда не скрывала от тебя твою судьбу.

Джардир промолчал, и ей стало ясно, что она берет верх. Инэвера коснулась его руки:

– Хочешь, я отравлю его чай? Он умрет быстро и легко.

– Нет! – с криком отпрянул Ахман. – Вечно ты предлагаешь самый бесчестный путь! Пар’чин не хаффит, его нельзя убивать, как собаку! Он заслуживает смерти воина.

«Готов», – подумала Инэвера.

– Так подари ему смерть, пока не начался алагай’шарак и никто не знает о силе Копья.

Но Ахман покачал головой, и Инэвера поняла, что он не отступится.

– Если я должен его убить, то убью в Лабиринте.

Утром торжествующий Ахман вернулся во дворец шарум ка и высоко воздел Копье Каджи, чтобы видели все. Шарумы ликовали, а дама смотрели во все глаза – кто в религиозном трепете, кто с ужасом. Их мир очутился на пороге необратимых перемен, и это понял даже недалекий.

Но хотя Ахман казался гордым и бесстрашным вождем, взгляд у него был затравленный. Его окружала толпа военачальников и льстецов, но Инэвера поняла острую необходимость поговорить наедине. Она подала знак сестренкам. Ни один мужчина не посмеет препятствовать дама’тинг, и одиннадцать дживах сен образовали вокруг Ахмана непроницаемое кольцо, отрезали ото всех и направили в покои, где не подслушает никто.

– Что произошло? – требовательно спросила Инэвера. – Пар’чин…

– Мертв, – перебил ее Ахман. – Я поразил его Копьем промеж глаз и оставил тело в барханах, вдали от городских стен.

– Хвала Эвераму, – выдохнула она и расслабила мышцы, напряжения в которых даже не осознавала.

Кости и те не знали наверняка, убьет ли он друга.

А это было убийство, несмотря на ее медовые речи, которыми она подсластила предательство. Землепашец – нечестивый кладбищенский вор, но он не ведал истин Эверама, а Инэвера сама разорила бы гробницу Каджи, если бы знала, где та находится и что скрывает. И уже посоветовала Ахману вернуться туда как можно скорее.

Она положила руку ему на плечо:

– Я сожалею о твоей утрате, муж мой. Он был человеком чести.

Ахман резко высвободился:

– Что ты знаешь о чести?

Он сорвался с места и устремился в маленький храм Эверама, где молился отдельно от всех. Инэвера не пошла за ним, но настроила серьгу и задышала глубоко, когда услышала мужнины всхлипывания.

Избавитель ли Ахман? Если такой человек не рождается, а создается, откуда ей знать, добилась ли она успеха, пока он не умертвил мать демонов, Алагай’тинг Ка?

Разумеется, Инэвера торила ему пути, как могла, но, если Избавитель существует, им не может оказаться никто иной. Он превосходно выдержал все испытания, а Копье, хоть и отнято силой, все-таки попало к нему волею судьбы. Любой другой человек умертвил бы землепашца не задумываясь, но Ахман все равно оплакивает предательство, невзирая на свои положение и власть.

Упустил бы он этот случай без ее приказа? А если бы она его вовсе не встретила? Будь он сильным, но неграмотным животным-расистом из тех, что штампуют в Каджи’шарадже, сумел бы подружиться с Пар’чином и убить его, когда подоспела пора? Есть ли в Ахмане нечто божественное, благодаря чему он смог бы пробиться во власть, сколь бы ни было низким его положение?

Она не знала.

– Сегодня, – сказал Ахман, когда Инэвера помогла ему облечься в броню.

Прошло почти полгода с тех пор, как он забрал Копье и расчистил себе путь во дворец андраха. Он взял бы город и раньше, если бы захотел устроить кровопролитие, но Ахман предпочел ждать, чтобы люди перешли к нему сами, и с каждым днем прибывали все новые.

– Сейчас у нас больше людей во дворце, чем у него, – сообщил Ахман. – На рассвете они отворят ворота, убьют последних шарумов, которые цепляются за старое. К полудню я воссяду на Трон черепов. Когда все уляжется, вышлю гонца за тобой и твоими дживах сен.

Инэвера кивнула, будто узнала великую новость, хотя подслушала тайные совещания с высшими командирами и подтвердила его выводы при помощи костей. После того как Ахман завладел Копьем, у нее не осталось особых дел. Она выпестовала в нем завоевателя и вождя, а он, как птица с небесами, сжился с этой ролью.

Ахман удалился к своим людям, и Инэвера призвала сестренок. Они сняли с нее белые шелка, и она шагнула в горячую ванну, где ждали Эвералия и Таладжа, готовые оттереть ее кожу и сделать массаж с благовонными маслами.

– Принеси мои красные шелка для постельных плясок, – велела она Кеве, и та бросилась исполнять.

– Умно, – улыбнулась Белина. – Ты наденешь их под белое, чтобы быстрее отметить возвышение нашего мужа.

Инэвера запрокинула голову и расхохоталась:

– О, сестренка! Я больше никогда не оденусь в белое.

Инэвера возлежала на подушках подле Трона черепов Шарик Хора. Теперь их дворцом сделался сам храм костей павших героев, и в нем жила древняя магия. Не такая наглядная, как та, что заключалась в демоновых костях, но не менее мощная. Чтобы украсить это место, миллионы мужчин гордо приняли смерть, и их духи соединились с камнями.