Жизненная сила - Роберт Рид

- Дело плохо, - снова сам себе сказал офицер, будучи не в силах отвести глаз от ревущей черноты за окном. - Все должно было быть не так.

Тут он, наконец, услышал голос, обращавшийся к нему, если не с любовью, то во всяком случае с уважением:

- Что ты тут делаешь?

- Миоцен? - прошептал он. - Я ничего не делаю, мадам. Я жду. Я не понимаю, что… Мадам… - нерешительно закончил он, боясь повернуться, поскольку ему казалось, что Премьер стоит прямо за его спиной. Но ее не было рядом, этот знакомый голос все-таки звучал по каналу и с каждой секундой становился все раздраженнее.

- Что, что, что ты тут делаешь? - визжала Миоцен.

- Ничего, - честно признался офицер и снова коснулся рукой окна, чувствуя, как по нему проходит фатальная дрожь…. И вдруг где-то поблизости раздался мягкий, почти неслышный скрип… последним желанием офицера было прикрыть глаза, но согласно какому-то простому и древнему инстинкту все же умереть стоя…

Глава пятьдесят вторая

«Что, что, что ты тут делаешь?»

Этот вопрос гремел по всем действующим каналам Корабля, изо всех ртов Миоцен с керамическими зубами, распахнутых на каждом экране из каждой клетки ее тела, находившегося в Великом Храме. Ее слова неслись вверх по недавно построенному Хребту, разлетались по Кораблю, и пассажиры в испуганном изумлении слышали, как новый Премьер Корабля спрашивает всех о том, что они сейчас делают.

И миллиарды ответили ей.

Ответили шепотами, криками, вонью, песнями, ворчанием. Ответили, что обеспокоены и опечалены таким положением вещей и спросили, когда же снова будут восстановлены поля, и когда же их жизни снова будут принадлежать только им…

Но Миоцен не слышала ни одного ответа.

Дикими черными глазами она смотрела на наблюдавших за ней капитанов, на Уошен и на ее предателя-сына. Но на самом деле она видела только одно лицо, которое быстро опускалось по туннелю и уже приближалось к мосту. Симпатичное это лицо было непроницаемо, потом на нем появилось отвращение, потом гнев на то, что он увидел где-то вдалеке, а потом, когда проблема разрешилась сама собой, снова бесстрастие. И, наконец, со странной, почти раздраженной улыбкой Тилл встретился глазами с матерью и сказал тому, кто сидел с ним в машине:

- А я думал, что она поняла… Наконец, поняла… Доблестный съежился, как будто на него замахнулись.

- У меня не было выбора, мадам. Любовь моя. Не было выбора, никогда… - тихо и безнадежно шептал он.

Миоцен неотрывно следила за падавшим вниз каром и лишь спустя некоторое время вновь вернулась в Храм, к капитанам.

- Я была идиоткой,- выдохнула она. Уошен хотела что-то сказать, но промолчала.

- Вы не могли этого представить, - попыталась ободрить Премьера Ааслин. - И уж тем более поверить в это. Предположить, что такая вещь, как Унылые, есть в действительности… что Корабль - тюрьма…

Миоцен обхватила себя за плечи, стиснула руки и зарыдала.

- Нет. Нет, я не верила этому. Никогда не верила! И слезы потоком заструились по ее лицу.

Уошен оглядела капитанов и спокойно, со знанием дела, которое всегда действует на людей успокаивающе, сказала:

- Это была ловушка. Может быть, этого Унылого, что под нами, и нет. Но одно я знаю точно: то, что существа, которые называются Бродягами, захватили мой Корабль, и я хочу покончить с этим. Прямо сейчас.

Четко и коротко она описала водородную реку, падавшую теперь на них, и определила, когда сила притяжения донесет ее до Храма. Базовый лагерь наверху будет уничтожен. И бриллиантовый шар над ним тоже. И мост. Потом ледяной поток превратится в чудовищный дождь и благодаря статическому электричеству или даже просто чьей-то непотушенной свече вспыхнет огромный пожар. Кислород Медуллы попытается поглотить поток, превращая водород в воду и тепловую энергию. Но топливные баки практически бесконечны, и в конце концов кислорода на Медулле не останется. Постепенно страшный'дождь станет свободно падать на железо и пепел… на мертвых, и цивилизация Бродяг превратится в прах…

- Есть только один шанс ,- немного подумав, произнесла Уошен. - Или два. - Она посмотрела Миоцен прямо в лицо. - Вы немедленно сдадите власть, - предложила она. - Или, как я догадываюсь, вы еще можете взорвать стены туннелей, взорвать окончательно, все разрушить, и сломать Хребет еще до того, как поток доберется до нас

Миоцен вдруг ощутила странное удовольствие.

Она все еще плакала, все еще чувствовала себя ничтожной и несчастной, но даже продолжая размазывать по изменившемуся лицу слезы, вдруг ощутила, как на губах ее появляется улыбка.

- Да, вы умны, - с холодной и страшной радостью сказала она Уошен. - Я понимаю, как вы захватили эти помпы и вентили. Обратно мне их не вернуть. Во всяком случае, сейчас Но, глядя на эти помпы, знаешь ли ты, что я вижу еще? Знаешь ли ты, что происходит там, наверху?

- Что? - собравшись в пружину, спокойно спросила Уошен.

Миоцен включила местный голопроектор, чтобы происходящее увидели все присутствующие капитаны. Они увидели наблюдательный пункт, расположенный далеко-далеко, на корме корабля, в окружении возвышающихся башнями и молчащих ракетных сопел. Все казалось вполне обычным. Но не успел десяток голосов попросить объяснить им смысл этой картины, как огромный огонь, достаточный, чтобы спалить весь мир, вырвался из сопел, и столбы светящегося газа понеслись к звездам.

Работало каждое сопло.

Никто из капитанов не помнил такого дня, когда работали бы все двигатели, и теперь, в полном замешательстве, они наперебой запросили объяснений.

- Это мой сын, - призналась Миоцен и снова начала терзать свою бесполезную теперь плоть до тех пор, пока под острыми и сильными ногтями из сосудов не брызнула кровь. - Когда мы делали этот последний разворот, я думала, что контролирую двигатели только я одна, - бормотала она. - И Тилл дал мне поверить в то, во что мне так хотелось верить…

- Меня не волнует твой Тилл, - подойдя к ней вплотную, резко оборвала ее Уошен. - Я хочу знать… Почему он включил двигатели сейчас?

Миоцен захохотала и зарыдала одновременно, становясь все безумней.

И тогда Уошен своей длинной сильной рукой схватила ее за темные волосы и прошептала слова, которые произносит в последние моменты перед крушением каждый пилот:

- Дело дрянь.

Глава пятьдесят третья

Предательская смертельная дрожь схватила Уошен за горло, свела желудок, и какие-то бесконечные мгновения она ждала паники. Паники, которая охватит и ее, и всех остальных. Но чудовищность преступления была настолько велика, что сделала всех почти бесчувственными. Среди капитанов только Миоцен могла, казалось, страдать и гневаться; она валялась по стальному полу, заламывала руки, продолжая смеяться и рыдать. С ее губ срывались сначала невнятные, а потом все более и более различимые слова неожиданных признаний: