Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер

Стражники нерешительно переглянулись. В конце концов кто-то из них взялся за цепь, висящую над колодцем. Остальные при помощи ворота спустили его к воде – тот схватил щенка за шкирку – и вытянули обратно. Тюремщик дал Сатане пинка, и пес пролетел через весь подвал. Он заскулил, почти как ребенок, и забился Иоганну под плащ.

– Чтоб я вашу псину тут больше не видел! – пригрозил тюремщик. – Кто вы вообще такой? Я про вас все разузнаю и доложу в ратуше, чтобы этим визитам положили конец. Девчонке и без того слишком много позволено!

Когда Иоганн оказался на улице, он с трудом сдержал крик. Сатана до сих пор поскуливал у него на руках и дрожал. Фауст гладил его, а в голове у него роились мысли. Тюремщик наверняка устроит так, чтобы он не мог больше навещать свою дочь. Но теперь это не имело значения.

Он придумал, как вызволить Грету, и это было куда важнее.

– Колодец.

Иоганн показал на план ратуши, разложенный на столе в библиотеке. В этот раз они собрались раньше обычного. Валентин и Карл увидели, как взбудоражен Фауст, и поняли, что дело не терпит отлагательств.

– Когда стражник доставал Сатану, я увидел на глубине решетчатую дверцу, – продолжал он. – Странно, как я раньше до этого не додумался. Должна же вода в колодце откуда-то браться!

– Катакомбы… – проговорил Валентин. – Возможно, ты прав…

Он уставился на карту.

– Говори, что ты знаешь, – нетерпеливо спросил Иоганн.

– Бо́льшая часть города – по крайней мере северная его часть – испещрена подземными ходами, – стал неуверенно объяснять Валентин. – Многие подземелья используются под хранение пива, но по некоторым туннелям в город доставляется вода. В ратуше я как-то видел их схему. Вода течет от окраин к центру. Сначала это мелкие ручьи; постепенно они собираются в стоки и направляются к городским колодцам, в том числе и к фонтану перед ратушей.

– И один из таких стоков ведет прямо к ратуше? – недоверчиво спросил Карл.

Валентин вздохнул.

– Если б я знал, черт возьми! Я лишь мельком видел ту схему. Ее тщательно оберегают вместе с ключами от катакомб. Есть серьезные опасения, что по этим ходам смогут проникнуть в город вражеские солдаты.

– Когда ты в следующий раз будешь в ратуше? – неожиданно спросил Иоганн.

– Хм… – Валентин задумался. – Послезавтра. Больница Святого Духа переполнена и трещит по швам. Городской совет просит, чтобы мы принимали больше больных, и они хотят знать, сколько у нас мест. А почему ты спрашиваешь?

– Помнишь, как в Гейдельберге мы сделали слепок ключа, чтобы улизнуть ночью из комнаты? В этот раз сделать слепок придется тебе. И взгляни еще раз на карту. Мы должны знать, где начинаются эти ходы!

– Даже если мы отыщем туннель под ратушей и даже если он ведет к колодцу в тюрьме, – вставил Вагнер, – стража никуда не денется, и двери…

– Знаю, черт возьми! – Иоганн зло ударил кулаком по столу. – Но это наш единственный шанс. У нас есть лишь зачаток плана, и все же это лучше, чем ничего.

Он поджал губы. Все это было безумием! Вагнер прав, их предприятие обречено на провал. Даже если они найдут туннель, который ведет к колодцу… Как они доберутся до Греты? До его ни в чем не повинной дочери, которая угодила в чью-то ловушку…

– И вот еще что, – добавил Иоганн. – Грета сказала мне сегодня, что какой-то человек уговорил ее пойти к мосту, где потом нашли убитого мальчика. Для чего? Им нужен был виновный? Но почему девочка четырнадцати лет, а не знахарка или какой-нибудь изгой, которого и раньше подозревали в колдовстве? – Он покачал головой. – Слишком много странностей в этой истории. Почему именно Грета? Она сидит там больше месяца, и ее ни разу не допрашивали… Что-то здесь не так, да только я не пойму, что. Проклятье!

Фаусту хотелось погладить Сатану, это всегда его успокаивало. Но тюремщик, когда пнул его, сломал ему ногу. Иоганн наложил шину и дал щенку немного териака, так что Сатана теперь дремал в комнате, которую предоставил им комтур.

Некоторое время все трое хранили молчание. Потом Валентин прокашлялся.

– Я раздобуду ключи, – сказал он. – И, кажется, я знаю подходящее время, чтобы проникнуть в тюрьму. – Он помедлил. – Через четыре дня.

– Почему именно через четыре? – спросил Вагнер.

– В эту ночь в Нюрнберге будет Шембартлауф, ход ряженых. Горожане наряжаются в костюмы и спешат напиться, пока не начался Великий пост. Стражники не особенно следят за порядком, особенно под утро.

– Значит, через четыре дня… – Иоганн кивнул. – Так тому и быть. – Он взглянул на Валентина. – Молись, чтобы у меня все получилось.

– Если ты решил, что пойдешь один, то здорово просчитался, – возразил тот. – Может, я и калека, но не допущу, чтобы ты без меня спасал Грету. Я раздобуду ключи, так что я иду с тобой.

– Дело твое, – Фауст печально улыбнулся. – Не могу же я привязать тебя здесь.

В глубине души он был рад, что Валентин решил присоединиться. В таком деле каждый человек был на счету, даже калека.

Вновь над столом воцарилось молчание. Где-то за окном прокричал ворон. В конце концов тишину прорезал исполненный отчаяния голоса Карла.

– Вы… вы всерьез хотите лезть в эти туннели? А что потом? Призовете нечистую силу и распугаете стражников?

– Вроде того. – Иоганн поднялся. – Ты сам все слышал; у нас четыре дня. Предостаточно времени, чтобы все обмозговать и подготовиться.

Во все последующие дни Фауст не находил себе места. Ночами он наблюдал, как небесные тела постепенно выстраивались в том положении, в котором они пребывали к моменту его рождения. Юпитер почти установился в одном знаке с Солнцем, но комета по-прежнему не появлялась. Может, он ошибся в расчетах? Иоганн понимал, что малые погрешности неизбежны. Но он был почти уверен, что Ларуа должна появиться в ближайшее время.

Возможно, в тот самый день, когда они попытаются освободить Грету.

Днем Фауст добывал в городе все необходимое. Многое удавалось найти у торговцев на площади или у ремесленников на другой стороне Пегница. В остальное время он бесцельно бродил по улицам, погруженный в раздумья, и план постепенно обретал очертания. Стоя перед Фрауенкирхе на рыночной площади, Иоганн наблюдал за кукольным ходом: под звон колокола над порталом семь фигурок курфюрстов шествовали мимо кайзера. Извечный круговорот. Он чувствовал, что и его круг вот-вот замкнется. Против своего обыкновения, Фауст даже молился. Он шел в церковь Святого Лоренца, известную своим западным порталом, украшенным фигурами, садился на задний ряд и молил Бога о помощи, обратив взор к мягкому свету, что лился сквозь витражи.

Господи, я много грешил в этой жизни! Я сомневался в Тебе и высмеивал Тебя. Помоги мне освободить дочь! Клянусь, я буду заботиться о ней до конца дней своих!

Ему представилось, как Грета сидит в своей камере, напуганная, и гадает, почему Иоганн и Валентин больше к ней не приходят. Тюремщик действительно позаботился о том, чтобы их больше не пускали в подземелья. Но Иоганн и так обходил ратушу стороной. Ему не хотелось, чтобы в последний момент что-нибудь им помешало. Накануне пропал еще один ребенок, в этот раз неподалеку от дома палача. Горожане были подавлены; домыслы и слухи расползались по городу, как скверный запах. Люди требовали найти виновного, неважно кого – лишь бы зло было наказано.

Всеобщее угнетение передалось Иоганну. Во время прогулок его не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Возможно, виной тому были люди в масках – еще за несколько дней до карнавала они все чаще попадались на улицах и напоминали Иоганну о том человеке с горящими глазами.

Они сверкают, как угольки…

На четвертый день Валентин, крайне возбужденный, позвал его в библиотеку. Он достал с полки книгу с вырезанным углублением в страницах; внутри лежала связка с десятком ключей. Валентин взял ее с торжествующим видом.

– И не спрашивай, чего мне это стоило. Мне даже удалось еще раз взглянуть на схему катакомб. И я нарисовал ее по памяти.