Рассвет над морем - Юрий Смолич

— Тысяча чертей! — прохрипел адмирал. — Важно, что пушка стреляет, и мне наплевать, сколько стоит выпущенный снаряд!.. Если я не ошибаюсь, здесь сейчас кто-то кому-то наступил на мозоль? Плевать мне на это! Уинстон прислал меня сюда воевать, а во всем остальном он разберется сам. Кажется, мы приехали сюда сражаться. Или мне это только приснилось? Силы мы накопили, наши войска развивают наступление, не сегодня-завтра мы захватим Херсон и Николаев. На большевиков наступают уже и румыны, и греки, и польские легионы, и директория, и добровольческая армия. Второй линией двигаемся справа мы, слева французы. Надо обеспечить войска ресурсами, и наступление должно быть единодушным. Однако тут происходит какая-то непонятная грызня между всеми этими петлюровцами и деникинцами, и черт ногу сломит — кто из них прав, чего собственно они хотят и из-за чего грызутся, как собаки? А?

Он задохнулся от длинной тирады и посмотрел на всех налитыми кровью глазами.

— Вполне справедливо! — сказал капитан Ланжерон. — Необходимо положить конец грызне между местными антибольшевистскими формированиями, их раздоры срывают наступление! Тем более что и здесь, не на линии фронта, а в тылу, в самой Одессе, существуют всякие разногласия между отдельными группами населения: эсеры, меньшевики, большевики… Этому надо положить конец, господа!

Полковник Фредамбер проскрипел со своего места:

— С директорией я уже договорился: конечная цель — совместная с деникинцами борьба против большевиков…

— Какого дьявола вы там договорились! — грубо оборвал его адмирал Боллард. — Деникинцы разоружают петлюровцев, петлюровцы — деникинцев! Они дерутся между собой, вместо того чтобы дружно воевать против большевиков!

Фредамбер обиженно задергал щекой.

Риггс сказал:

— Меня удивляет, адмирал, что вас беспокоят настроения солдат. Солдаты всегда против офицеров. Но офицеры имеют полную возможность держать в повиновении своих солдат: приказ, дисциплинарные наказания, полевой суд, наконец расстрел на месте за невыполнение приказа! Важно настроение офицеров. А настроение офицеров в деникинской и в петлюровской армиях ничем не отличается. Офицеры рвутся в бой против большевиков. С нас этого достаточно.

В этот момент к Риггсу подошел дог и положил ему на колени морду. Риггс потрепал его по голове.

— Этот дог, — сказал Риггс, — которого я выкормил и выдрессировал, выполнит любой мой приказ: укусит всякого, на кого я укажу, бросится по моему приказу даже на целую свору псов. — Он почесал дога за ухом. Дог завилял хвостом. — Но если я наступлю ему на хвост, он бросится на меня и разорвет на куски, можете быть уверены. — Риггс оттолкнул дога ногой. — Меня удивляет, что вы этого не понимаете, адмирал! — сказал он раздраженно. — Не в наших интересах, чтобы офицерская масса была монолитна. Русские офицеры сейчас под разными знаменами, и это очень хорошо. Это не ослабляет, а усиливает нас, хозяев! — Помолчав, он миролюбиво добавил: — Нам, конечно, придется наступить им всем на хвост, но каждому дураку ясно, что лучше прищемить хвост трем шавкам, чем одному догу. Дог бросится на того, кто наступит ему на хвост, а три шавки заведут грызню между собой и перегрызут друг другу горло. — Риггс снова заговорил резко и сердито: — Наше дело — всегда иметь припасенную кость и в нужный момент кинуть ее шавкам, чтобы они начали грызться, чтобы вся эта офицерня перессорилась между собой. Надо только знать, какие у них противоречия, и уметь играть на этих противоречиях. — Он пожал плечами и закончил почти мягко: — Поверьте мне, я не знаю, что такое украинцы и что такое русские, какая между ними разница; но мне доподлинно известно, что между украинскими белогвардейцами и русскими белогвардейцами существует национальная вражда. И это прекрасно, адмирал, отлично. А вы, капитан, не согласны со мной?

Адмирал Боллард опрокинул очередную рюмку и что-то бешено прорычал.

Капитан Ланжерон ответил коротко:

— Вы убедили меня, полковник.

— О’кей!

Благочестивый Багге, который во время длинных монологов Болларда и Риггса сидел зажмурившись и посапывая носом, словно он задремал, неожиданно встрепенулся и набожно возвел очи горе.

— Вы правы, сэр!

— Рад слышать.

Багге немного помолчал, прикрыв глаза, а потом прибавил:

— Я предлагаю применять такой принцип не только к местным воинским формированиям, но и в наших отношениях с различными местными общественными и партийными группами.

Риггс хлопнул ладонью по столу и весело поглядел на него.

— Чудесно, сэр! Ваш солидный опыт дипломата ведет вас по правильному пути. У вас око орла и разум змия!

Коммерции секретарь Багге был польщен. Кончики его ушей зарделись.

— Благодарю вас, сэр, — поклонился он Риггсу.

— Я полностью согласен с полковником Риггсом, — проскрипел полковник Фредамбер.

Энно пожал плечами.

— Какие тут могут быть дебаты? Это ясно и ребенку.

Мосье Энно было досадно, что не ему были адресованы комплименты Риггса. И он поспешил похвастать:

— Именно из этих соображений французское командование и решило любыми средствами поддерживать против России украинскую директорию со всеми ее сепаратистскими настроениями.

Риггс фыркнул. Как известно, поддерживать директорию предложил французскому командованию через полковника Фредамбера он, Риггс, выполняя указания президента.

— Дальше!.. — зло взглянув на Риггса, сказал адмирал Боллард.

Риггс в это время внимательно приглядывался к коммерции секретарю Багге. Он рассматривал Багге с таким интересом, будто сейчас только впервые увидел его. Кроме того, во взгляде Риггса чувствовалась явная симпатия, — словно он собирался сделать благочестивому секретарю ценный презент, только не решил еще, какой именно.

— Дальше? — заговорил вместо Риггса полковник Фредамбер. — Дальше, в развитие этого же принципа, необходимо самым категорическим образом повлиять на генерала Гришина-Алмазова, чтобы он прекратил дискриминацию разных, гм… демократических кругов среди местной общественности. Я имею в виду всякие там партии — анархистов, эсеров, меньшевиков, сионистов и тому подобное. Ведь это антибольшевистские силы, и нет никаких оснований их притеснять. Даже наоборот, их надо всячески поддерживать. Этого требуют не только тактические, но и стратегические соображения. Если эти партии и группировки еще больше расширят свою деятельность против большевиков, то это будет только способствовать расколу подспудных большевистских сил и усилит наши позиции.

Риггс, наконец, оторвал свой взгляд от Багге и с удовлетворением поглядел на Фредамбера. Впрочем, его взгляд был с хитрецой.

— Вы подсказываете нам оригинальные и весьма ценные мысли, полковник.

Риггс имел основания быть довольным: полковник Фредамбер, представитель французской стороны, пересказывал мысли, которые совсем недавно внушил ему он сам, американский полковник Риггс.

— Правда, правда… — ласково промурлыкал коммерции секретарь Багге, не открывая глаз, — демократия, свобода, независимость… ваши и наши священные идеалы…

— Ну, это уж ваша забота, консул, — сказал Риггс. — Вы представляете здесь общественное мнение, печетесь о делах общественных, несете знамя Французской республики с ее лозунгами, гм… эгалитэ, фратернитэ, либертэ — кажется, так?.. Поэтому вы имеете большие возможности применять в дальнейшей вашей политике в отношении широких общественных кругов принципы толерантности, демократизма и тому подобное… Однако советую вам, консул, учесть при этом кое-какой опыт международной политики Соединенных Штатов. Например, в странах Южной Америки. Этот опыт поучителен для дела укрепления нашего руководства местной жизнью. Ведь за годы мировой войны США при помощи своих вооруженных сил ликвидировали смуты в Гаити, восстания в Мексике. В Перу, Чили, Аргентине и Боливии мы тоже осуществили кое-какие полицейские операции. Но наряду с ними, в связи с необходимостью защитить от туземцев интересы США в этих странах, американские политики практиковали в этих странах и эти самые методы толерантности, демократизма и тому подобное. Все это, бесспорно, способствовало налаживанию деловой жизни.

— Правда, правда! — открывая глаза, одобрительно закивал головой секретарь Багге. — До войны Соединенные Штаты не имели в странах Южной Америки ни одного банковского представительства. А за четыре года войны открыли там, если не ошибаюсь, сорок пять банковских филиалов.

Риггс насторожился и пристально посмотрел на Багге.

— Это в какой-то мере ущемило ваши интересы в странах Южной Америки, сэр?

Секретарь Багге лениво вертел большими пальцами пухлых рук, сложенных на животе.

— Мои — нет, интересы Британской империи — да!