АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Как минимум, — подтвердил сухощавый, как высушенный мужчина неопределённого возраста в старом кителе без погон и нашивок. — Я как адвокат…

— А какой максимум, Адвокат? — перебил плечистый парень в спортивной куртке.

— Вечная ночь за могилой, — ответил лежавший в углу. Войдя в камеру, он по-военному щёлкнул каблуками, лёг навзничь на эту койку и уже не менял позы.

— Может, отложим знакомство на утро, — предложил ещё кто-то, невидимый лежавшему Джонатану. — Утром всем понадобится свежая голова.

— Резонно, — хмыкнул Джонатан.

Никаких простыней, одеял и тому подобного им выдавать явно не собирались. Железные узкие кровати, тонкие матрасы и жёсткие плоские подушки. Раздеваться никто не рискнул, но большинство разувалось, мучительно решая, куда девать обувь.

Снова лязгнула дверь, и в камеру вошло трое. Джонатан стал приподниматься, но один из троих, ни на кого не глядя, прошёл к койке рядом с Джонатаном, рухнул на неё, как был, в сапогах, сдвинул шляпу на лицо и застыл. Джонатан удовлетворённо откинулся на подушку и, так же накрыв лицо шляпой, улыбнулся под ней.

— Иду я сам по себе, мне эти все черномазые по фигу, — возбуждённо говорил кто-то из только что пришедших.

— Заткнись, — похоже, парень в лыжной куртке. — Все мы… сами по себе шли. Свет гасить они не думают, что ли?

— Чтоб ты безносую лучше разглядел, — откликнулся военный из угла.

— Всем заткнуться! — велел ещё кто-то.

Фредди сдвинул шляпу, бросив на сказавшего короткий взгляд, и вернул шляпу на место. Камера затихала. Все кровати заняты, теперь уж точно никого не приведут. Разве только выведут.

Джонатан осторожно повернулся набок, проверяя кровать на скрипучесть. И услышал:

— Не трепыхайся.

Голос Фредди из-под шляпы звучал глухо, но достаточно явно.

— О чём…?

— Не трепыхайся. Как всех. Кто, откуда, куда, — Фредди вздохнул, — и зачем.

— А ты?

— Врать пока незачем, молчать слишком опасно, — Фредди хмыкнул и повторил в третий раз: — Не трепыхайся.

Джонатан поёрзал, укладываясь поудобнее. Уже звучал чей-то храп, слышались вздохи, кто-то неразборчиво бормотал во сне. Хэллоуин для них закончился.

Было ещё темно, когда кольцо вокруг города начало тихо и неотвратимо сжиматься. И первые осторожные патрули вошли на предутренние улицы, когда рассвело. Шли тихо, чтобы не спугнуть, не дать затаиться и пересидеть. Как тогда в декабре, как летом на День Империи. Главное — не спешить.

— Я покажусь циником, но эти трупы и пожары нам на руку. Местные уже не отделаются бытовым хулиганством.

— Цинизм, конечно, но… верно.

— Увидят патрули, разбегутся по домам, а там…

— Проверим и дома.

Эркин подошёл к завалу и сразу увидел Мартина. Он что, не уходил?

— Вовремя, — бросил ему Мартин. — Уже собираются. Моторы слышишь?

Эркин прислушался и покачал головой.

— Нет.

— Хреново, — Мартин сунул пистолет в карман куртки. — Я думал, за ночь русские подойдут.

— Они, может, не знают, — нерешительно сказал Эркин. — Город же оцеплен.

— Может, — кивнул Мартин.

— А может, все беляки заодно, — вмешался Длинный и поперхнулся от увесистых подзатыльников, влепленных ему сразу с двух сторон Арчем и Эркином.

Мартин сделал вид, что ничего не заметил.

Мервин Спайз оглядывал своё войско. Пьяные болваны. Но трезвыми они на штурм не пойдут. Всю ночь шлялись по городу, вламываясь в дома, требуя денег и угощения. Как и положено в Хэллоуин. А теперь вся эта затаившаяся по своим халупам мразь ждёт русских. Ладно. Цветных надо добить. Кого удастся. Всюду бардак. В Колумбии ни один телефон не отвечает. Командование называется, попрятались наверняка. Как в декабре думают отсидеться. Эта скотина Сторм, видите ли, не может дозвониться. Ладно. Надо уходить, ну, так хоть дверью на прощанье хлопнем.

— Мы этих черномазых давить будем, или я спать пойду? — зевнул белобрысый детина в середине строя.

Мервин ловко влепил ему оглушительную пощёчину.

— Я т-тебе повыбираю! Слушать приказ!

Эркин вскарабкался на завал и удивлённо присвистнул: трупов не было.

— Ага, труповозка приезжала, с красным крестом, — объясняли ночные дозорные.

— Врач вышел, флагом нам помахал…

— Ага, белый такой…

— И крест на нём…

— Красный…

— Подобрали и уехали…

— Ага, они сколько…?

— Да, раз пять приезжали.

Мартин кивнул, жестом велел всем замолчать и занять свои места. За углом быстро приближались пьяные голоса, горланящие "Белую гордость".

Норма Джонс осторожно подошла к окну. Неужели кончилась эта безумная ночь? Да, лужайка перед домом уже светлеет. Джинни спит. Доктор Айзек говорил, что единственное лекарство, нужное Джинни, это сон и — Норма грустно улыбнулась — положительные эмоции. И Джинни охотно разговаривала с доктором Айзеком, когда он заходил к ним, а не плакала и не убегала к себе, как с другими. И вот… Норма медленно обернулась и обвела взглядом тонущую в полумраке их когда-то уютную гостиную. Ворвались уже почти в полночь, требовали денег, угрожали, кривлялись… Чудо, что у Джинни не начался приступ. Надо убрать. А то Джинни проснётся, встанет и увидит всё это…

Норма осторожно отодвинула шторы, и в комнате посветлело.

Она собирала и складывала на расстеленную газету осколки перебитых ночными пришельцами фарфоровых и стеклянных безделушек. Джинни собирала их ещё школьницей, у неё был целый зверинец и почти полная ферма, она и сейчас любила сидеть, разглядывая и переставляя их по-новому в маленьком застёклённом шкафу-горке. И она так закричала, когда те пинком опрокинули шкафчик и с хохотом топтались на безделушках. А один заявил, что научит Джинни другим играм, и уже взялся за поясной ремень, но другим не захотелось возиться с припадочной, и они удовлетворились тем, что разорвали семейный альбом, помочились на обрывки фотографий и ушли.

Преодолевая тошноту, Норма перебрала осквернённые фотографии. Нет, ни одной не уцелело. Школа, колледж, свадьба… Годовалая Джинни на коленях у Майкла. Первая и последняя встреча Джинни с отцом, через три месяца Майкла убили. И они жили на крохотную пенсию семьи погибшего.

Она свернула газету, обернулась и вздрогнула. В открытой двери стоял человек. Норма вскрикнула, зажимая себе рот.

— Не бойтесь.

Человек шагнул вперёд, и Норма увидела его форму. Русский?!

— Наконец-то, — выдохнула она и заплакала.

Офицер вошёл в гостиную, огляделся.

— Жертвы есть?

— Нет, — Норма всхлипнула, вытерла глаза. — Только вот… — она жестом обвела гостиную.