Пустыня смерти - Лэрри Макмуртри

Салазар лишь тяжело вздохнул — день клонился к закату, настроение у него портилось. Скоро от отряда ничего не останется, кроме нескольких пленников.

— Апачи могут не дать нам пересечь их, — ответил он. — Здесь полным-полно апачей. Если их окажется много, то никому из нас не прорваться через горы.

— Пусть сейчас эта проблема не заботит вас, капитан, — посоветовал Длинноногий. — Мы забрались так далеко, что теперь нас не остановить.

— Не беспокойтесь, остановитесь, если вас засыпят стрелами, — предупредил Салазар.

Пришедший вечер оказался светлым, с ярко блестевшими на небе звездами. Салазар не мог различить далекие горы на горизонте, но знал, что они, конечно же, там; это последний барьер, который нужно преодолеть, чтобы добраться до Рио-Гранде, а там уже безопасно. Он понимал, что проделал самое трудное — пересек Пустыню смерти вместе с пленными. Он потерял многих солдат и пленников, но тем не менее пересек ее. Через два дня их будут угощать бараниной, кукурузными лепешками и даже, может, сахарными дынями, которые растут на берегах Рио-Гранде. Ни один из его начальников не сумел проделать то, что сделал он, но все же Салазар знал, что его не станут приветствовать как героя и даже как профессионала. Его сочтут неудачником. Поэтому он в первую очередь подумал о Гомесе — лучше умереть вместе с теми солдатами, которые погибли, но только убить этого великого вождя апачей. Если бы капитан погиб героической смертью, его хоть чествовали бы как достойного почестей солдата.

— По-моему, капитан утратил мужество, — произнес Гас, заметив, что тот молча и меланхолично крутится вокруг лагерного костра. Потешный вид его войска, пожирающего горькие тыквы, не вызвал на его лице даже слабой усмешки.

— Нет. не то все это, — возразил Длинноногий и надолго замолк.

Ранее, много лет назад, когда он был разведчиком на военной службе, ему не раз приходилось общаться с потерпевшими поражение офицерами. Кое-кто из них проиграл сражение чисто случайно — из-за неблагоприятных обстоятельств, в бою с превосходящими силами противника. Из-за этого уцелевшие в боях воины стали считаться даже героями. И тем не менее, при любых обстоятельствах военнослужащих, если они не одержали победы, считали проигравшими войну, никакие смягчающие обстоятельства не принимались во внимание и не могли смыть позорное пятно.

— Нет, не то все это, — снова повторил Длинноногий.

Молодые рейнджеры ждали от него разъяснений, но он не стал вдаваться в подробности, лишь веточкой очертил линию вокруг углей лагерного костра. На следующее утро горы стали казаться расположенными уже ближе, но не намного. Люди совсем ослабели — некоторые, посмотрев на далекие очертания гор, окончательно упали духом. Мысль о том, что за перевалом долина полна самой разнообразной пищи, все равно не могла взбодрить их. Что толку, что там полно всякой провизии, если до нее никак не добраться и гор не пересечь. И люди тупо и медленно переставляли ноги, ни о чем не размышляя, только шли и шли.

Когда до гор оставалось пройти всего несколько миль, Калл заметил в раскинувшихся впереди прериях что-то белое. Сперва он решил, что это пятно песчаной поверхности, но затем, когда присмотрелся внимательнее, увидел, что это антилопа. Он судорожно схватил Гаса за руку и показал туда.

— Скажи капитану, — проговорил он. — Может, он разрешит Длинноногому подстрелить ее.

Капитан Салазар, когда ему показали антилопу, тут же вручил Длинноногому ружье. Тот, предупредив, чтобы люди вели себя тихо и не двигались, принялся внимательно следить за животным.

— Антилопа нервничает, — решил он. — Нам лучше пока что сидеть тихонько. Может, тогда она примет нас за кустики шалфея.

Все увидели, что антилопа действительно нервничает, а минуту спустя поняли и причину: из кустов шалфея стремительно выскочило что-то коричневое, прыгнуло на антилопу и завалило ее.

— Что там такое? — в изумлении воскликнул Гас.

Ему еще никогда не приходилось видеть таких быстрых зверей. Единственное, что он заметил, — коричневый мех, обвившийся вокруг шеи антилопы.

— Это ягуар, — объяснил Длинноногий. — Нам, ребята, повезло. Сомневаюсь, чтобы мне удалось подойти к антилопе на расстояние выстрела и всадить в нее пулю. Эту работу за меня сделал ягуар.

И он пошел к тому месту, где хищник расправлялся со своей добычей. Все остальные не двинулись со своих мест.

— Он чересчур храбр, ягуар может схватить его следующим, — проговорил Гас.

Не успел Длинноногий пройти и несколько футов, как ягуар оглянулся и заметил его. На секунду зверь замер, а затем быстрыми прыжками помчался прочь. Длинноногий поднял было ружье, приготовившись стрелять, но тут же опустил его. Вскоре все увидели коричневое пятно, двигающееся по направлению к перевалу ближайшей горы.

— Почему ты все же не стрелял в него? — спросил Калл, подходя к Длинноногому. Ему хотелось поближе рассмотреть ягуара.

— Потому что пуля может понадобиться мне для апача, — объяснил Длинноногий. — У нас есть добыча — целая антилопа, лучше съесть ее, нежели мясо ягуара. Когда есть еда, глупо попусту тратить пули на кошек, тем более что и промахнуться немудрено.

Они освежевали антилопу, и вскоре на костре варилась аппетитная похлебка. Запах мяса оживил людей, которые уже готовились к смерти.

На следующий день они остались в лагере, устроенном между горами и равниной, и сушили недоеденное мясо про запас. Чем больше они наедались, тем выше поднимался в них боевой задор; один лишь капитан Салазар оставался мрачным.

Молча он съел небольшой кусочек мяса. Длинноногий, уверившись, что остатки отряда выживут, попытался отвлечь Салазара от его невеселых мыслей о будущем, но капитан продолжал хмуриться и ограничился кратким ответом:

— До Эль-Пасо теперь недалеко, — проговорил он. — Мы уже в конце нашего похода.

Больше он ничего не сказал.

Длинноногого он отпустил разведать перевалы в горах — тот вернулся спустя четыре часа, обнаружив удобный проход не далее чем в десяти милях к югу. Отряд преодолевал это расстояние весь день и остановился на бивак в глубокой расщелине между гор, как раз у подножия этого перевала.

В тот вечер все переживали необъяснимое беспокойство. Верзила Билл Колеман, не смирившись с тем, что нигде не нашлось никакого музыкального инструмента, сложил вместе ладони и изобразил, будто играет на губной гармошке. Гас смотрел, не отрываясь, на далекие горы — их неясные контуры вселяли в него легкую тревогу.

— Надеюсь, что сейчас медведи не бегают по горам, — сказал он. — Я слышал, что зимой они спят в берлогах.