В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда - Коллектив авторов

Эмпирических работ, которые оценивали бы семейную модель предложения труда с учетом участия в неформальном секторе, существует немного. Тифенталер [Tiefenthaler, 1999] оценивает многосекторные уравнения предложения труда семейных пар в Бразилии. Данное исследование не находит подтверждений в пользу унитарной модели: результаты показывают, что собственный нетрудовой доход влияет на предложение труда члена семьи, а доход партнера – нет. Прадан и Ван Соест [Pradhan, Soest 1997] оценивают предложение труда и выбор между формальным и неформальным сектором для семейных пар в Боливии. Авторы обнаруживают существенные кросс-эластичности часов работы одного партнера по зарплате другого; низкие зарплаты в формальном секторе смещают семейное предложение труда в неформальный.

9.3. Данные и исходные определения

Для выявления участия в неформальной занятости индивидов мы используем комбинацию из производственного и легалистского подходов к ее определению. Респондентам РМЭЗ, имеющим постоянное место работы, задают вопрос, работают ли они на предприятии/в организации или нет, что соответствует расширенной версии производственного подхода (см. главу 2). Наемных работников предприятий/организаций затем спрашивают, оформлены ли они на своей работе официально или нет, что соответствует одному из легалистских определений неформальности. Работники, работающие в организации неофициально, не платят налогов и взносов в социальные фонды, имеют меньше прав (в частности, менее защищены от увольнения) и в меньшей степени покрываются различными видами социального страхования. Таким образом, к неформально занятым мы относим следующие категории:

а) наемных работников компаний/организаций, не оформленных на работе официально, т. е. работающих без трудовой книжки, договора или контракта (респондентов РМЭЗ также спрашивают, работают ли они неофициально по собственному желанию или по настоянию работодателей, что позволяет отделять добровольную неформальность от вынужденной);

б) самозанятых, занимающихся предпринимательством или индивидуальной трудовой деятельностью вне предприятий и организаций, независимо от наличия или отсутствия у них официальной регистрации;

в) занятых по найму у самозанятых или у частных лиц.

Следует особо подчеркнуть, что участие в неформальном секторе мы определяем только на основании характеристик того места работы, которое сами респонденты указывают как основное. В выборке есть люди, которые заняты в формальном секторе по основному месту работы, но кроме этого имеют неформальную вторую занятость. Однако их доля невелика – в 2009 г. лишь около 2,8 % всех занятых формально по основному месту работы имели какую-либо дополнительную работу в неформальном секторе. Еще одна специфическая группа – это лица, не имеющие регулярной работы, но имевшие за последний месяц временные подработки; они составляют около 5 % всех занятых в выборке РМЭЗ (из них четверть – это студенты и пенсионеры). При этом две трети этой группы сообщают, что такая подработка была для них случайной. Соответственно мы не знаем, насколько часто возникают подобные нерегулярные подработки и составляют ли они стабильный и значимый источник доходов семьи. По этой причине мы (в отличие от авторов большинства предшествующих глав) не включаем данную группу в состав неформально занятых. Следовательно, наши оценки степени вовлеченности индивидов и семей в неформальную занятость являются очень консервативными.

Следующий методологический вопрос, на который необходимо ответить перед тем, как переходить к анализу участия домохозяйств в неформальной занятости, касается определения в РМЭЗ самого понятия домохозяйства. В этих данных домохозяйством/семьей считаются люди, проживающие совместно по одному адресу и имеющие общие доходы и расходы. В 2000 г. выборка РМЭЗ включала около 4 тыс. домохозяйств, к 2009 г. их число возросло до примерно 5,3 тыс.

В ходе опроса опрашиваются все взрослые члены домохозяйства (старше 13 лет). Таким образом, по каждому взрослому члену семьи (за исключением отсутствовавших на момент опроса либо не ответивших на отдельные вопросы) имеется информация о его образовании, характеристиках места работы, доходах и т. д. Кроме того, один из членов семьи отвечает на ряд вопросов о домохозяйстве в целом. В частности, мы располагаем данными о составе и демографической структуре семьи, о родственных связях (что позволяет выделить семейные пары внутри домохозяйства), о доходах семьи, включая заработки и другие виды доходов. Вся эта информация используется в ходе последующего анализа.

Важно отметить, что в выборку семей для дальнейшего анализа мы включаем только семьи, где есть хотя бы один взрослый в трудоспособном возрасте (женщины до 55 лет, мужчины до 60 лет). Таким образом, из анализа исключаются семьи отдельно проживающих пенсионеров, доля которых за рассматриваемый период составляет около 24 % от общего числа домохозяйств. Среди них есть семьи работающих пенсионеров, в том числе занятых неформально, однако их доля невелика (в 2009 г. менее 3 % семей пенсионеров участвовали в неформальной занятости по сравнению с 20 % семей, где были взрослые трудоспособного возраста).

Также из выборки для дальнейшего анализа исключены семьи, для которых мы не можем правильно определить структуру занятости (не все взрослые члены семьи были опрошены, либо не все ответили на вопросы, позволяющие определить их участие в неформальном секторе). Такие случаи составляют около 10 % семей с трудоспособными взрослыми.

9.4. Характеристики и структура неформальной занятости

Структура неформальной занятости по индивидуальным данным. На рис. 9.1 представлена динамика структуры неформальной занятости за 2000–2009 гг. по данным РМЭЗ, с использованием представленной в предыдущем разделе классификации. Как показывает эта диаграмма, общая доля неформальной занятости в выборке РМЭЗ выросла: она увеличилась с 11 % от всех занятых в 2000 г. до более 15 % в 2009 г.[161] В структуре неформальной занятости преобладают наемные работники, работающие как в неформальном секторе, так и в формальном секторе на неофициальной основе. Доля самозанятых оставалась стабильной на протяжении всего периода наблюдений и составляла около 3 % от всех занятых, что соответствует существующим оценкам уровня предпринимательской активности населения России. Заметим, что доля неформально занятых росла прежде всего за счет неформального найма на предприятиях и в организациях в первой половине 2000-х годов. По нашим оценкам, доля таких работников за эти годы практически удвоилась. (Отметим также, что среди работающих неформально по найму в компаниях/организациях большинство не оформлено на работе официально по желанию работодателя, а не работника.)