Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

В сорока с лишним километрах от Парижа, в Бовэ, находится водопроводная станция, снабжающая большие районы города, включая кварталы, где живет большинство членов правительства, — всю Кэ-д'Орсей, президентский дворец, казармы военной охраны и целый ряд менее значительных министерств и служб. Примерно в двадцати километрах к востоку от огромной водопроводной станции простираются ровные плоские угодья, и среди этого обширного пространства разбросаны три частных аэродрома, обслуживающих богатых людей, которым претят неудобства аэропортов Орли и де Голля. На самом дальнем к востоку аэродроме стоят два огромных свежевыкрашенных планера. Любопытным уготовано экзотическое объяснение. Машины предназначены королевской семье Саудовской Аравии для занятий спортом в пустыне, а поскольку их заказали и оплатили во Франции, кому какое дело до остального? Скоро прибудет несколько реактивных самолетов, сколько — никто не знает, и планеры перебросят в Эль-Риад. На контрольный пункт сообщили, что их переправят по воздуху примерно через сто часов.

Садовая терраса ресторана «Гартенхоф» относилась к той приятной эпохе, когда за изящным обедом звучали струнные квартеты, обслуживание было первоклассным, а блюда разносили в чистых белых перчатках. Проблема заключалась в том, что это действительно была садовая терраса, снаружи уставленная цветочными горшками, с которой открывался вид на древние улицы Нюрнберга и на почитаемый всеми дом Альбрехта Дюрера.

Джеральд Энтони, лейтенант спецназа, недавний участник «Бури в пустыне», кипел от ярости. Он все подготовил к этой миссии, к своей операции — неожиданно вспыхивающему пожару, отвлекающему всех, особенно охранников около стола Траупмана, движения которых во время хаоса будут достаточно скованы, а потому бесполезны для Траупмана. Однако между зданиями с реки Регнитц все время тянуло теплым ветерком — слишком опасно для выбранной тактики; лишь стеклянные колпаки вокруг свеч не давали им погаснуть. Для того чтобы выкрасть Траупмана, нужен был лишь короткий ошеломляющий пожар, но вариант оказался неприемлемым — пламя могло распространиться и, возможно, убить или покалечить невинных людей в переполненном замкнутом пространстве. Не менее важно и то, что паника, вызванная разносимым ветром огнем, вполне могла сработать и против них: Перепуганные клиенты могли забить единственный выход. А если хоть один охранник очнется и вытащит оружие, задание будет провалено без единого выстрела.

Члены группы Н-2 по очереди исподтишка разглядывали Ханса Траупмана и его гостей. Прославленный хирург казался вожаком павлиньей стаи — не хватало лишь ярких перьев, ниспадавших с полдюжины плеч, у Траупмана — самых красочных перьев. Это был худой мужчина среднего роста с оживленной жестикуляцией, сопровождавшейся неожиданной мимикой, утрированной, чтобы подчеркнуть свою шутку, хотя стареющее лицо при этом выглядело несколько гротескно. Он не выглядел привлекательным, но несмотря на постоянный поиск одобрения, если не аплодисментов, полностью владел ситуацией — богатый хозяин, чьи неожиданные паузы в разговоре заставляли остальных ждать его следующих слов.

Лэтем в очках в роговой оправе с наклеенными густыми бровями и усами посмотрел на Карин, тоже неузнаваемую в тусклом мерцании свечей с лицом без косметики и с волосами, собранными в строгий пучок. Она на него не взглянула, похоже, захваченная происходящим за столом Траупмана.

Лейтенант Энтони посмотрел через стол на Дру и полковника Витковски. Неохотно, незаметно он покачал головой. Его начальники таким же образом ему ответили. Вдруг Карин де Фрис заговорила по-немецки не характерным для нее фривольным безмятежным тоном:

— Я, кажется, узнала старую подругу. Она собирается попудрить нос, я тоже пойду.

Карин встала из-за стола и прошла через террасу следом за другой женщиной.

— Что она сказала? — спросил Дру.

— Туалет, — ответил Диец.

— Всего-то.

— Сомневаюсь, — многозначительно сказал Энтони.

— Что вы имеете в виду? — настаивал Лэтем.

— Женщина, за которой она идет, явно пассия Траупмана на сегодняшний вечер, — пояснил Витковски.

— Карин что, с ума сошла? -взорвался Лэтем громким шепотом. — Она соображает, что делает?

— Узнаем, когда вернется, хлопчик.

— Не нравится мне это.

— У тебя нет выбора, — сказал полковник. Через двенадцать томительных минут де Фрис возвратилась за стол.

— Пользуясь американским сленгом, — тихо сказала она по-английски, — моя юная подруга ненавидит этого «вонючего извращенца». Ей двадцать шесть лет. Траупман устраивает показуху, появляясь с ней на людях, платит ей и требует извращенного секса, когда они возвращаются к нему.

— Как ты это узнала? — удивился Дру.

— По глазам... Я жила в Амстердаме ты не забыл? Она на кокаине, ей нужна была доза, чтоб дотянуть до конца. Я видела, как она его нюхает — тоже добрый доктор снабжает.

— Какой прекрасный человек, — презрительно произнес капитан Кристиан Диец. — Когда-нибудь станет известно, скольким иракцам в ежедневный рацион включали это дерьмо. Хусейн сделал его частью военной диеты!.. Это может нам что-то дать?

— Только если проникнем в его дом, — ответила Карин. — Тогда у нас было бы огромное преимущество.

— Как так? — спросил Витковски.

— Он записывает на видео свои сексуальны встречи.

— Какая мерзость! — вырвалось у лейтенанта Энтони.

— Хуже, чем вы думаете, — продолжила де Фрис. — Эта женщина говорит, у него целая фильмотека, все от альфы до омеги, включая маленьких девочек и мальчиков. Он утверждает, что не может без них возбудиться.

— Они могли бы стать грозным оружием! — воскликнул полковник.

— Позор и бесчестье, — поддержал Лэтем. — Самое мощное оружие, изобретенное человеком.

— Думаю, мы сумеем это сделать, — сказал Диец.

— Мне казалось, ты сказал, это невозможно, — прошептал Энтони.

— Могу я передумать?

— Конечно, но твоя первая оценка обычно верна, Ринго.

— Ринго?

— Ему нравится этот фильм, впрочем, не важно, сэр... Как,Крис?

— Миссис де Фрис, раз вы узнали о пленках, то могу предположить, что аккуратно разузнали и о самой квартире. Я прав?

— Конечно, правы. Трое охранников, как я поняла, дежурят посменно. Один остается за дверью у стола с интеркомом, а двое других, как вы описывали раньше, капитан, патрулируют в коридорах, фойе и снаружи здания.

— А лифты?

— Роли не играют. У Траупмана роскошная квартира на самом верху во весь этаж, чтоб туда войти, по словам моей бедной подружки, надо набрать код или посетителей впускает охрана здания, убедившись, что их ждут.

— Значит, там два барьера, — сказал Дру. — Телохранители Траупмана и внутренняя охрана дома.

— Считай, три, — прервала его Карин. — Охранник за дверью на его этаже должен нажать ряд кнопок, чтоб она открылась. Не те нажмет — кошмар: сирены, звонки... все в этом роде.

— Это вам девушка сказала? — спросил лейтенант Энтони.

— Не было необходимости, Джеральд, это обычная процедура. У нас с мужем была примерно такая же система в Амстердаме.

— У вас?

— Это долгая история, лейтенант, — прервал их Лэтем. — Нет времени... Итак, если нам как-то удастся — что весьма сомнительно — обойти телохранителей и пункт охраны у лифта, нас загонят в угол и скорей всего застрелят у его квартиры. Сценарий не слишком привлекательный.

— По-вашему, мы могли бы как-то преодолеть первые два препятствия? — спросил Витковски.

— Я — да, — ответил Диец. — Пьяница и тот, кто чешется, — мы с Джерри ими займемся. А с пунктом охраны, наверно, могла бы разобраться пара очень представительных людей с оченьофициальными удостоверениями. — Капитан пристально посмотрел на Лэтема и Витковски. — Еслиони действительно имеют опыт в таких делах, какой у нас с лейтенантом был дважды в «Буре в пустыне», — добавил он.

— Скажем, опыт есть, — огрызнулся все больше раздражающийся Дру, — а как справиться с роботом у входа в его квартиру?

— Вот тут я пас, сэр.

— А я, наверно, нет, — вмешалась Карин, вставая из-за стола. Если все получится, я задержусь, — продолжила она тихо и загадочно. — Закажите мне двойной кофе, предстоящая ночь обещает быть трудной.

С этими словами де Фрис обходным путем двинулась из ресторана к выходу, а на тот случай, если за ней наблюдают, она согнулась и пошла вдоль стены мимо столиков к женскому туалету.

Пять минут спустя молодая блондинка, сидевшая рядом с доктором Хансом Траупманом, вдруг расчихалась, гости вежливо посетовали на летнюю пыльцу и ветерок. Она вышла из-за стола.

Через восемнадцать минут де Фрис вернулась к своим американским ученым.

— Вот условия, — сказала Карин, — и ни она, ни я на меньшее не согласны.