Казачий дух - Юрий Иванов-Милюхин

— О каком спокойствии может идти речь, когда вся республика превратилась в бандитскую! — не выдержал капитан откровенной лжи. — Вы как те татаро-монголы затрахали своими набегами и грабежами все населенные пункты, пограничные с вами.

— Это ответная реакция на то, что мы долгое время были у вас под пятой, и на притеснения со стороны русских. У нас есть нефть, газ, другие природные ресурсы. Чеченцы навели бы порядок у себя в республике, за несколько лет Ичкерия превратилась бы во второй Кувейт.

— Басаев, ты неграмотный человек, какая нефть? У вас ее несколько миллионов тонн, столько Россия добывает за одну неделю. Так-же и с другими ископаемыми.

— А кто это сумел подсчитать, когда природные ресурсы находятся глубоко под землей? Капитан сунул платок в карман и с сожалением посмотрел на собеседника, разговаривать с этим человеком больше было не о чем. Майор подергал правой щекой и погладил автомат вдоль крышки ствольной коробки, этим движением он словно хотел себя успокоить. Затем прищурился на главаря боевиков и жестко спросил:

— Ты выбросил белый флаг, Басаев, о чем ты хотел с нами потолковать? Горец обернулся на своих спутников, молча стоявших за его спиной, и переступил с ноги на ногу. Видно было, что он заранее приготовился к этой встрече:

— Я предлагаю вам компромисс. Вы уходите из аула, а мы прекращаем боевые действия на всей территории Чечни, — с растяжкой начал он. — Я клянусь, что сдержу свое слово.

Капитан покривил губы в презрительной усмешке:

— Цену твоему слову мы уже знаем, — процедил он сквозь зубы. — Короче, Шамиль, тебе уже намекнули не тянуть резину. Складывай оружие и объявляй своим подчиненным полный аврал. Иначе мы вас здесь и похороним.

Главнокомандующий чеченской армией долго не мог найти ответных слов, по горлу у него забегал острый кадык. Наконец он справился с бешенством, клокотавшим в его груди: — Что вам нужно от чеченцев и кто вас сюда приглашал? — змеей прошипел он. — Это наша земля и мы защищаем ее от оккупантов.

— Это мы уже слышали, и не только от вас. Однако, никто по доброй воле не вышел из состава Российской Федерации, — напомнил майор. — Вам предлагали полную свободу действий, даже статус союзной республики. Но вы сами не захотели.

— Этот алкаш Ельцин? И что такое статус республики опять под пятой России? Мы хотим отделиться от вас навсегда. — Пока вы в составе Российского государства, — заученно сказал десантник. — Значит обязаны соблюдать законы, написанные для всех без исключения. Главарь боевиков снова иронично усмехнулся, давая понять, что для него и его подчиненных законы еще никто не писал. Помощники, стоявшие за спиной своего вожака, шумно перевели дыхание и потянулись пальцами к спусковым крючкам на автоматах. Стало ясно без слов, что переговоры зашли в тупик, и если бы не мнение высокого начальства, считавшего, что главарей нужно судить народным судом, то майор никогда не согласился бы их вести. Он предпочел бы добить врага в его логове. Между тем, Басаев окинул вместительный двор пристальным взглядом и с нескрываемым уважением посмотрел на десантника: — Дарган, ты успел обложить меня со всех сторон, сверли дырку на кителе, — он огладил бороду. — За операцию по поимке Басаева, главного террориста России, тебе обеспечены звезда Героя и звание подполковника. А потом и генералом станешь.

— Я за званиями не гоняюсь, — хмыкнул майор. — Они меня сами находят. Он повел стволом автомата в сторону боевиков, сопровождавших своего Главнокомандующего, давая понять, что любое движение этих людей будет расцененно им как попытка к нападению. Так-же поступил и капитан, он направил пулемет на окна, в которых маячили фигуры горцев. Но после того, как Басаев назвал Дарганом его товарища, в глазах у него появился немой вопрос. А когда террорист начал высвечивать родословную десантника, вопросительное выражение в зрачках морпеха переросло в пристальное к нему внимание. — Я знаю, что ты родом из станицы Стодеревской, и твои предки ходили в атаманах всего Терского войска, — продолжил Басаев. — Они и сейчас занимают атаманские посты, — спокойно ответил майор. — Разве это относится к делу? — Я сказал к тому, что с москалями у меня разговор был бы коротким. Кусок мякины, а не народ, мямлит под нос о каких-то свободах, сам оставаясь рабом, — сверкнул черными глазами Шамиль. — Терцы — другие люди. Кстати, твой капитан так и не признался, что его предки из той же станицы. Вы, случайно, не родственники?

— А тебе какое дело?

— Иностранцы, которых захватили наши люди, сказали, что они тоже из Стодеревской, — не замечая раздражения собеседника, хрипло засмеялся горец. — Выходит, что за мной организовало охоту целое семейство Даргановых. Хочу спросить, что плохого я вам сделал?

— Басаев, ты это о чем?

— Обо всем сразу, майор, о журналистах в том числе, которых я приказал посадить в одну яму с капитаном. Крепкий оказался орешек, этот твой друг, если бы ты не подоспел вовремя со своими гвардейцами, мои люди пустили бы его в расход, вместе с теми иностранцами, — жестче стягивая скулы, не прекращал разглагольствовать тот. — Стопроцентный терской казак.

— Вот с этим я согласен.

Десантник кинул быстрый взгляд на капитана, затем обернулся назад, где находились узники, освобоженные его парнями. А Басаев разоткровенничался вконец:

— Хочу признаться, среди чеченцев ходит слух, что и моего прапрадеда еще ребенком выкрали у атамана терцов.

— У Дарганова?

— Похоже, у него. Так что, на мою панихиду собрались почти все родственники по линии терских казаков. Брови у майора сами собой поползли на лоб, а челюсть начала отваливаться, словно он наконец — то осознал что-то такое, о котором раньше не догадывался. Но он быстро овладел собой: — На эту тему нам говорить было некогда, к тому же, родственников ты мне назвал слишком много. Еще и себя причислить не забыл, — как бы отрешенно буркнул он, — К чему бы это, Шамиль, неужто и сам решил породниться с терцами? А как же тогда чеченская высшая раса? Ваш Дудаев, первый президент Ичкерии, говорил, что каждый чеченец — это генерал и морпех в одном лице.

— Дудаев был мне всего лишь соратником, — с нескрываемым раздражением бросил главарь боевиков. — И в родственники я не набиваюсь, славы у моего тейпа будет побольше, чем у казачьего рода Даргановых. Я сказал о слухах, которые ходят среди наших людей.

Майор усмехнулся, лицо его стало медленно принимать выражение каменного изваяния, оно твердело на глазах, покрываясь серым налетом:

— Какая теперь разница, кто и с кем состоит в родственных отношениях, — сказал он, вскидывая автомат на уровень груди. Он криво улыбнулся. — Шамиль, хорошо, что ты не успел расстрелять капитана, а то пришлось бы отвечать и за него.