Крах всего святого - Илья В. Попов

над уже захваченными провинциями. Одного авторитета Дементия становилось недостаточно для того, чтобы держать в узде столь обширные территории с таким разношерстным населением — со временем купленные государи начинали игнорировать приказы императора, заключая меж собой тайные альянсы для будущего противостояния оккупантам, визрийские сановники и наместники, находившиеся при их дворах, «случайно» ломали шеи, падая с крутой лестницы, тонули в собственных ваннах или же и вовсе просыпались с кинжалом в сердце; весомые религиозные деятели уже в открытую призывали сбросить с себя сбрую иноверцев, да и простой люд нередко встречал визрийских сборщиков подати не заискивающими улыбками, а камнями и стрелами.

Бытует мнение, что самые крупные мятежи нередко получали поддержку от Союза Вольных Городов, а может и Арракана, которые подкидывали в очаг вражды не только золото, но и сталь; и если первые восстания подавляли быстро и жестоко, то вскоре даже прославленная визрийская армия не поспевала быть и тут, и там, да и в самом Визре становилось неспокойно — интриги в сенате, все большая коррупция и растущее недовольство среди граждан вместе со всем вышеперечисленными, скорее всего, и стало толчком к тому, что Визр вдруг предложил Фридании начать весьма неожиданные для обеих сторон переговоры. И кто бы только знал, к какой цепочке событий все это приведет…

Бруно Тош, «Война змеи и солнца»

— Эй! — Лягва ухватил за локоть трактирщика, который спешил к одному из столов и на ходу балансировал огромным блюдом, уставленным тарелками с едой, графинами да стаканами. — К тебе сюда сопляк один не забегал? Мелкий такой, худющий — его кляча у тебя в конюшне стоит.

— Какой к бесам сопляк, мать твою, — рыкнул мужчина, едва не грохнувший всю утварь прямо на пол. — Работать мне не мешай, лысый. Хотите жрать — садитесь и ждите, нет — валите отседа к хренам собачьим, нечего мне зубы заговаривать.

Убедившись, что люди Северина, похоже, напрочь забыли о цели своего визита, увлекшись сварой с хозяином, Этьен, все еще стоя на четвереньках, пополз к лестнице на второй этаж, стараясь не поднимать голову. Упитанная псина, что грызла мясистый мосол возле кухни, было рыкнула на него, но увидев, что мальчик и не пытается претендовать на ее богатство, вновь занялась ужином.

Взбежав по скрипучим ступеням, Этьен подался в ближайшую дверь — заперто, ткнулся в следующую — но получил громкую брань и едва не поймал лбом грязный башмак. Наконец, он кубарем влетел в свободную спальню — низкую, темную, насквозь провонявшую подсыревшим сеном — и воздал хвалу богам, обнаружив открытое окно. Вскарабкавшись на подоконник и свесив ноги, он еще некоторое время собирался с духом — шутка ли, до земли было не меньше трех с полой мужских роста — но, в конце концов, закрыл глаза и соскользнул вниз. Густые кусты, росшие под самыми ставнями, немного смягчили удар, но Этьен, все же едва не отбил себе бок. Потирая ушибленное место, он обошел трактир, убедился, что на хозяйственном дворе никого и начал красться к конюшне, на которой висело несколько тусклых ламп. Ухватившись за тяжелый засов, Этьен напряг все жилы, потянул его вверх и…

Чья-то рука вцепилась ему в ворот и прижала к стене, с такой силой ударив его макушкой о бревно, что он чуть не откусил себе язык — через мгновение, когда дымок перед глазами рассеялся, а рот наполнился соленым вкусом, Этьен увидал перед собой Бурого, который исподлобья смотрел на него раскосыми глазами:

— Ну, вот и все, паренек. Набегался.

Но Этьен не собирался так просто сдаться — не для того он придумал столь хитроумный план, чтобы тем же вечером вновь угодить в плен. Ткнув Бурого пятерней в лицо, он со всей силы рванул в сторону — послышался громкий треск, воротник лопнул, и Этьен понесся так быстро, как мог, но не успел он преодолеть и десяти футов, как сбоку мелькнула чья-то тень, подставившая ему подножку и спустя миг Этьен уже растянулся на земле. Он попытался было встать, но в спину ему прилетел тяжелый ботинок, уткнув лицом прямо в грязь; следом носок сапога ударил его под ребра, выбив последний дух и подкинув в воздух, а после приземления он вдобавок получил еще несколько звонких оплеух.

Этьену казалось, что он пролежал ничком целую вечность — хотя на деле, наверное, не прошло и нескольких ударов сердца — однако он все же сумел подняться на четвереньки, с трудом переводя дыхание и отплевываясь от грязи и пыли, набившейся в рот. Но кто-то тут же поставил подошву прямо ему на спину, прижав обратно к земле. Кое-как повернув голову, Этьен увидал над собой гаденькую ухмылку Лягвы, который упирался сапогом ему в холку — и не без злорадства отметил, что лицо у того просто пестрилось свежими синяками, а и без того бесформенный нос, походивший на картошку, распух едва ли не вдвое.

— Что, думал, мы тебя не найдем? Самый умный выискался, поганец?

— Уж всяко поумнее тебя буду, пучеглазый, — огрызнулся Этьен.

— Гляди-кось, по шее получил, а еще зубы щерит, — усмехнулся Бурый, покуда их приятель отошел чуть поодаль, дабы наблюдать за трактиром.

— Жан, не спускай глаз со входа. А этому недоростку сейчас щериться нечем будет, — пообещал Лягва, наклонился к Этьену и прошипел. — Ладно, полумерок, Северин велел притащить тебя живьем, но вот о здоровье твоем разговора не было. Так что, если не хочешь раньше времени зубешки свои потерять, советую начинать молить о пощаде прямо сейчас.

И тут Этьен вдруг понял, что не чувствует ни капельки страха. Да, Северин одним взглядом мог заставить вздрогнуть даже упыря, но то был он, а этот колченогий пентюх вызывал лишь только злость и презрение. Он изобьет его до полусмерти? А пускай. Хуже уже точно не будет. Этьен резко вывернулся, будто уж на сковороде и, схватив одной рукой Лягву за сапог, кулаком засадил ему прямо ему под колено. Мужчина взвыл и отшатнулся в сторону, прыгая на одной ноге, а мальчика, что успел вскочить на ноги, тут же перехватил Бурый, пребольно вывернув тому руки.

— Ладно, малец, хорош уже, — пробормотал мужчина. — Только хуже себе сделаешь. Не рыпайся и глядишь, завяжем тебя послабше.

— Нет, хуже ему сделаю я, — жилка на лбу Лягвы запрыгала так неистово, точно у него под кожей сидел червяк, а из ушей, казалось, вот-вот повалит пар. Прихрамывая на одну ногу, он решительно двинулся в сторону Этьена, на ходу засучивая рукава. — Ну, все, вша ты шлюшечья, сейчас я тебя так отделаю,