Крах всего святого - Илья В. Попов

до того хранивший молчание. — У замка того дурная слава давно уж тянется — будто сама смерть вокруг него так и вьется. Золотарь один там как-то глаза себе выколол, да со стены шагнул. Один гостивший граф ночью детишек своих же удушил собственными руками, а потом горло себе перерезал — вскоре же и сам хозяин пропал без вести. Видят боги, прокляты развалины — папенька мой говорил, что когда в последний туда строители прибыли, не прошло и месяца, как один из них сошел с ума и поубивал ночью всех прочих прямо в постелях. Долото им в головы вколачивал, точно гвозди, и черепа молотом крушил. И души всех тех несчастных, сгинувших в замке, до сих пор неприкаянные бродят — иногда по ночам можно даже их плач услышать, особенно когда туман стоит…

— Бросьте. В этот вздор верят лишь дети, которых пичкают байками их мамаши, дабы чада не лазили, куда не попадя, — на этот раз в роли скептика выступил толстяк, осушивший уже третий бокал и залившись неровным наигранным смехом, который, впрочем, не получил поддержки и тут же стих.

— В каждой сказке есть доля истины, — заметил Сисар и обратился к Амадиу. — Как бы то ни было, что бы ни произошло в том замке на деле, но записи говорят именно о бесовском огне. Как я слышал, хворь эта лишает не только здоровья, но и разума, превращая людей в диких зверей. А вы, стало быть, считаете, что очаг болезни до сих пор кроется на самом острове? И то, что произошло на ярмарке, имеет к этому непосредственное отношение?

— Возможно, — после недолгих колебаний ответил великий магистр, по сути, не слишком отходя от истины. — Так что в наших общих интересах не допустить вспышки эпидемии. Мне нужны люди и лодки, дабы отправиться на остров и все выяснить — до этого же момента ни одна нога не должна ступить на…

— Вы опоздали, — вмешался в разговор брат Коул. — Сегодня утром в Мьезу прибыл чужак — некий арраканец в сопровождении королевской гвардии. Не прошел и полдень, как они отправились в замок — я пытался их остановить, но…

— Что?! — не сдержавшись, выкрикнул Амадиу и, вцепившись руками в стол, перегнулся к старику. — Вы потеряли последние остатки разума?! Или десятка покойников вам оказалось недостаточно?! Я требую выдать мне людей и лодки! Немедленно! Это приказ!

Юнец рявкнул что-то про недопустимость подобного тона; его перебил Коул, которого поддержали Корин и Батист, в помощь же брату по собраниям выступил толстяк, вереща так, словно кто-то прижег ему пятки раскаленной кочергой и вот в зале вспыхнула яростная свара. Мечи уже начали разминать кулаки, а слуги достали дубины, как Сисар три раза опустил посох на каменный пол. Едва эхо от ударов стихло, наступившую тишину разрезал скрипучий голос старика:

— Даже наш гость приметил, что мы — городской совет, а не базарные бабы, делящие места на рынке. Прошу об этом помнить, — он стрельнул глазами в бургомистров, которые заметно смутились, а потом перевел взгляд на Амадиу. — Понимаю ваши опасения и ни в коей мере не хочу ставить под сомнения ваши слова, но арраканец прибыл сюда с бумагой, подписанной рукой самого его величества Матиаса Моро. Хочу напомнить, что воля короля все еще имеет куда больший вес, чем чьи-либо подозрения — пускай они и принадлежат столь уважаемому человеку, как вы — и перечить ей значит нанести прямое оскорбление короне. Никто из нас не сомневается в подлинной искренности ваших намерений, — он обвел рукой сидящих за столом, — но, увы, мы вряд ли сможем пойти вам навстречу.

Хоть тон старика был дружелюбен и участлив, но глаза блестели сталью. Слова его походили на шипы, вымазанные медом — в них не было ни тени оскорбления, но при этом каждый в этом зале понимал, что Сисар не намерен так просто уступить хоть толику власти кому бы то ни было, пускай даже и великому магистру. Амадиу ненароком припомнил времена, когда один вид алого плаща мог заставить трепетать даже самых властных и строптивых аристократов… и тут ему в голову пришла неожиданная мысль.

— Насколько я знаю, — произнес Амадиу, оглядывая магистрат, — во времена моего предшественника Одрика Лорра почти все крупные города приняли кое-какую поправку в свои законы. Согласно ей, великий магистр ордена Святых Мечей может наложить вето на любой приказ, если считает, что на то есть веские причины. В том числе это касается и указов, подписанных даже рукой короля. Хочу напомнить, что документ этот был заверен государем Лоренсом I и верховной жрицей Беатрис, и до сих пор не отменен, а значит тот, кто препятствует сему решению, нарушает не только мирские порядки, но и попирает устои, завещанные нам богами. Вам об этом ничего не известно, господин Клебер?

Члены совета, хмуря лбы, недоверчиво глядели друг на друга, точно думая, что их пытаются разыграть; Сисар же устремил взгляд на бургомистра с бровями чайками — видимо, заведовавшего за бумажную волокиту — а тот, не мешкая, послал слуг за сводом законов. Спустя время перед чиновником уже лежала толстенная книга — кою с трудом несли двое дюжих молодых парней — в кожаном переплете, в которую он тотчас уткнулся носом. Найдя нужную страницу, бюргер быстро пробежал по ней глазами и ответил старику кислым кивком, виновато пожав плечами, точно оправдываясь в собственной оплошности. Тот потребовал талмуд себе и, убедившись в правоте слов Амадиу лично, откинулся на покрытую красным бархатом спинку и сквозь зубы процедил:

— Да, господин Тома, вы правы. Этот закон все еще имеет силу на нашей земле. Но принят он был скорее под гнетом обстоятельств, нежели от необходимости и даже в то неоднозначное время им никто так ни разу и не воспользовался.

— Значит, я сделаю это первым и воспользуюсь им не медля, — отрезал Амадиу, подводя черту под весь спор. — Уверяю — я делаю это не от личной прихоти, но для блага всего города и его жителей, в том числе и совета. Надеюсь, вас не затруднит немедля оповестить людей, дабы последний бродяга знал о том, что власть в Мьезе теперь принадлежит ордену. Никто не должен въезжать или покидать город без моего личного дозволения.

— Как скажете, великий магистр, — ледяным тоном проговорил Сисар. — Отныне ваше слово для нас закон.

Некоторые из советников порывались было что-то сказать, но старик оборвал их резким взмахом посоха; и хоть Амадиу выиграл битву, но не войну. Он не сомневался, что с этого мгновения советники днем