Маска Зеркал - M. A. Каррик

"Нет!" Она попыталась вырваться, но в ослабленном состоянии у нее не было ни единого шанса. "Я клянусь…"

Его хватка болезненно сжалась, оставив синяки на ее руках. "Тогда почему все закончилось, когда я вытащил тебя?"

Теперь его руки были единственным, что удерживало ее в вертикальном положении. Потому что она не могла этого отрицать: Кошмары начались из-за нее, и из-за нее же они закончились. Она не понимала до конца, почему, но знала, что это правда.

"Нечего сказать?" — прорычал он. "Может, попробуем другое? Куда исчезла "Альта Рената"? Никто в Аже не сообщал, что видел ее. Как ей удалось благополучно выбраться, пока наследник Трементиса умирал? Почему ты была с ним?" Большой палец в перчатке провел по ее щеке, но на этот раз у нее не было гримасы, чтобы защитить ее. "Только теперь ответ ясен, не так ли? Настоящие вопросы заключаются в том, какую игру ты ведешь и для кого?"

"Я не играю! Я… Я…" Ее слова оборвались. Она дышала слишком быстро, борясь со слезами, потому что Руку было бы все равно, если бы она плакала; он бы просто подумал, что она играет ради сочувствия. "Если ты думаешь, что я могла бы подвергнуть себя такому — подвергнуть Леато такому — я пыталась вытащить его, клянусь, но Злыдень…"

Она снова увидела ее, корчащуюся и плачущую. Она была на кухне с Руком, но в то же время она была в амфитеатре, в источнике, с Леато над ней и далеко внизу, кричащим, умирающим. И она не могла его спасти. Если бы она была мудрее, быстрее, не пошла бы в Пойнт, не выпила бы вина, вообще не пошла бы в Чартерхаус.

Если бы она не была собой.

Рук отпустил ее, и она рухнула на камни, прижавшись к ним, как будто это могло ее защитить. Ей казалось, что она тонет. Издалека ей показалось, что она слышит, как Рук говорит — не жестким, злым голосом, как минуту назад, а как-то мягче, повторяя одни и те же слова снова и снова. Она не могла ответить. Она только тряслась с головы до ног, охваченная воспоминаниями и страхом, пока прилив не отступил, оставив ее на берегу.

Ее лицо и тело были мокрыми от пота. От влажной одежды веяло холодом, а волосы прилипли ко лбу. Рук стоял на коленях в дальнем конце кухни, достаточно далеко, чтобы дать ей возможность убежать — если она когда-нибудь снова сможет стоять.

Но он не уходил. И он не причинил ей вреда. Она была совершенно уязвима, а он просто ждал, пока она придет в себя.

Подождал… и поставил чашку с водой на колено.

Она взяла ее обеими руками, дрожа так сильно, что рисковала уронить. Отпила, сглотнула, преодолевая спазм в горле. Снова опустила стакан.

"Лучше?" — тихо спросил он. "Настолько лучше, чтобы сказать мне правду? Может быть, ты не была той, кто скормил пепел всем, но можешь ли ты честно сказать мне, что не имеешь к этому никакого отношения?"

"Нет". Она слишком устала, чтобы лгать дальше. "Я… Шорса, которую я встретила, и статуи в Чартерхаусе — говорилаи они. Меттор Индестор хотел меня для чего-то… но не для этой катастрофы, я думаю". Он был втянут в разговор вместе со всеми. "Я была зачата в Великом Сне. И когда я выпила вино — пепел — я провалилась. В сон. И забрала всех с собой".

Она думала, что все слезы уже вытекли, но еще несколько скатились по ее лицу. "Я не хотел ничего плохого. Но это моя вина".

"Ты виновата", — повторил Рук. Он резко встал, и она подпрыгнула, чуть не опрокинув воду, но он лишь стал расхаживать по дальнему концу кухни. Его руки дергались в сокращенных жестах, как бы споря с самим собой, но он держался на расстоянии и не прикасался к мечу на боку.

"Зачем?" — наконец произнес он. "Зачем ты это делаешь — Рената, Аренза, кто бы ты ни была? Чего ты хочешь от этого?"

Деньги. Но ответ, который она дала бы неделю назад, сейчас казался пустым. И, кроме того, это уже не было правдой.

Ее смех больше походил на всхлип, даже для нее самой. "Я хотела чувствовать себя в безопасности".

Все, что происходило в ее жизни, начиная с пожара, уничтожившего ее детство, и заканчивая отчаянным бегством из Ганллеха, могло быть лучше, если бы у нее только были деньги, чтобы все исправить. Больше всего на свете она жаждала именно этого: уверенности в том, что если беда придет, она сможет ее пережить.

Что-то заслонило ей обзор, и на мгновение ей показалось, что она наполовину ослепла. Но это было всего лишь плед — тот самый, который она уронила во время потасовки. Она растерянно подняла голову и увидела, что рук протягивает ей одеяло.

"Ты дрожишь. Я бы развел огонь, но…"

Но в кухне было почти жарко. Тесс сжигала больше топлива, чем они могли себе позволить, потому что никакие плащи и одеяла не могли согреть Рен. Но она все равно приняла плед и обернула его вокруг себя. "Это не принесет никакой пользы".

"Почему? Ты заболела?"

"Я не спала. С той ночи".

Он сделал шаг назад, как будто ее бессонница настигала его. "Прошло уже три дня".

Ее рот искривился. "Четыре, если считать с предыдущего дня. И я считала каждый звонок. Я измотана до предела; я принимала лекарства…" Судорожное движение руки под одеялом должно было быть жестом в сторону амулета с лабиринтом, висящего на гвозде. "Ничего не помогает. Я не могу заснуть".

"А ты не пробовала кому-нибудь рассказать?" Он посмотрел на нитяной лабиринт. "Кому-нибудь, у кого есть лучшее средство, чем клубок ниток?"

Это звучало так просто, когда он это говорил. Она не могла объяснить, что за клубок был внутри нее, что признание одной вещи могло привести к признанию всего — как ужас зашивал ей рот.

Но альтернативой было продолжать жить как прежде, пока это не убьет ее. И, несмотря на все нездоровые мысли, когда настал момент, она боролась изо всех сил, чтобы остаться в живых.

"Я постараюсь", — сказала она шепотом.

"Хорошо". Он двинулся к двери на кухню. "Как только тебе станет лучше, мы продолжим разговор. Потому что мы еще не закончили".

Прохладный порыв ветра пронесся над Рен, когда