Тотальная война - Олег Маркеев

Отдельно, в навал, лежали мертвые. Это от них по полу змеился темный ручеек, разливаясь у ворот в липкую лужу. Под многими из раненых матрасы потемнели от крови. Живые смотрелись ничуть не лучше мертвых, разве что еще шевелились и могли издавать звуки. Стоны и хриплые крики отражались от стен и высокого потолка. Их не могла заглушить адская какофония звуков боя, врывающаяся сквозь распахнутые ворота.

Максимов подошел к человеку в когда-то белом, забрызганном кровью халате. Шлепнул по плечу. Санитар испуганно вздрогнул и оглянулся.

— Промедол. Промедол, живо! — с трудом, будто рот был набит камнями, пробормотал Максимов.

Санитар похлопал себя по карманам. Помотал головой.

— Чурка березовая… Промедол, я сказал! — сатанея от боли, заорал ему в лицо Максимов.

Санитар наклонился над бойцом, бинтовавшим обрубок руки у раненого, тряпичной куклой валявшегося на матрасе. Боец вскочил, развернулся.

Максимов тихо застонал. Если бы не дикая боль, не дававшая двигаться, прошел бы мимо и не обратил внимание. Карина ничем не отличалась от солдат: черноволосых, низкорослых, худощавых, в измазанном камуфляже.

— Я тебе где сказал сидеть? Ну, какого черта тебе здесь надо, а? — начал Максимов.

— Вот. — Карина протянула измазанные кровью руки. Все еще держала бинт. — Помогаю.

— Бог мой, ну на минуту оставить нельзя, — уже без злобы сказал Максимов.

— Макс, ты не ранен? — Она провела ладонью по его горящему лбу.

— Галчонок, я даже не знаю, живой я или нет. — Максимов облизнул губы.

— Пить хочешь? — встрепенулась Карина. — Я сейчас.

— Нет. Это после. Сейчас — промедол.

Она вытащила из нагрудного кармана шприц-тюбик, протянула. Поморщилась, наблюдая, как Максимов всадил иглу в плечо.

— Может, сядешь?

Он покачал головой. Боль медленно отступала.

— Уф! — выдохнул Максимов. — Все, живем дальше. Стой здесь, я сейчас подойду

Максимов повернулся, с трудом сделал первый шаг. Карина наклонилась над раненым.

— Оставь его. Не видишь — он мертв, — бросил он через плечо.

Четверо бойцов из взвода разведки, устало присев на корточки, ждали его. Славка-Бес свое элитное подразделение, надо думать, гонял нещадно, обучил всему, что знал и умел сам. Разведчики оказались самими боеспособными и живучими. Из шестерки, с кем Максимов брал опорный пункт, к полудню зацепило лишь двоих, но и то не смертельно.

Максимов присел на корточки, положил рядом автомат. Взял у бойца из пальцев дымящуюся сигарету, сделал пару затяжек, вернул.

Все молча смотрели на него. Ждали. Судя по лицам, воевать им уже не хотелось. Умирать — тоже.

Окурок пошел по кругу. Вернулся к Максимову. Он сделал последнюю затяжку, уголек уже жег пальцы. Бросил окурок на пол.

— Значит, так. Шансов — ноль. — Максимов говорил тихо, дело касалось только их, лучших. Остальные, оглушенные и подавленные, примут решение как должное. — Бердыеву деться некуда. Там его долбят, судя по всему, со всех сторон. Выход у него один — прорваться сюда и залечь, как в норе. Минут через десять он повторит штурм. Воевать нам больше нечем и не с кем. — Максимов кивнул на лазарет. — Закрывайте ворота. Ставьте бронезаглушку. Наведите здесь порядок, чтобы не было паники и мародерства. И ждите, пока не подойдут правительственные части. Будут молотить у ворот Бердыева, не вмешивайтесь. Без вас управятся. Вопросы есть?

Бойцы переглянулись.

— А может… — Тот, что сидел напротив Максимова, с тоской посмотрел на ворота.

— Уйти? — догадался Максимов. — Глупо. Если не подстрелят сейчас, то найдут и расстреляют за оставление объекта без приказа. Лучше сидите здесь. Придут свои, может, на радостях и не тронут никого. Возможно, даже наградят. Такое тоже случается.

Максимов осмотрел бойцов. Выбрал подходящего.

Ткнул пальцем.

— Остаешься за старшего.

— А ты, командир? — спросил тот, кого он назначил старшим.

— Я здесь больше не командир.

Максимов встал. Сорвал с себя бронежилет, опустил на пол. Сразу же стало легче дышать. Расстегнул на груди липкую от пота куртку. Поднял автомат и качающейся походкой побрел к Карине.

Она шагнула навстречу, всхлипнув, уткнулась ему в грудь.

— Все, галчонок. Нам здесь больше делать нечего.

Он повел ее в глубь штрека.

«Папамобиль» стоял на прежнем месте. Белую обивку обильно запорошило песком и гарью.

Максимов усмехнулся, в который раз подивившись буйству разгильдяйской фантазии Беса.

Мотор низко заурчал, стоило щелкнуть тумблером. Карина забралась на диванчик.

За спиной раздался гулкий удар. Прошелестела волна воздуха. Максимов оглянулся. Прямоугольник света в начале штрека погас. После низкого урчания, вскоре замолкшего, отрезало все звуки из внешнего мира.

Шестеро бойцов выполнили последний приказ — захлопнули ворота и опустили заглушку из монолитного бетона. Подземный город превратился в подводную лодку, ушедшую в автономное плавание.

Глава сорок седьмая. Мост лезвий

Странник

В апартаментах Беса мерно гудели кондиционеры, нагнетая прохладный воздух, пахнущий озоном. Максимов стал на ходу срывать с себя одежду.

— Карина, быстро переоденься. Найди в шкафу какую-нибудь цивильную одежду. Джинсы, кофту, что-то в этом роде. Ты должна выглядеть, как сотрудница экспедиции, а не новобранец. Да, обязательно брось в сумку еще что-нибудь. Пару платьев, но не дорогих. На тот случай, если мы доберемся до нормальных людей. Паспорт не потеряла?

— Нет, в спальне на тумбочке оставила.

— Умница. Давай, пошевеливайся.

Карина сбросила на пол камуфляжную куртку, осталась в зеленой майке и брюках.

Максимов скользнул взглядом по ее тонкой шее, торчавшей из безразмерной майки, усмехнулся.

— Дух он и в Африке — дух.

Она не ответила на шутку, глазами, полными боли, смотрела на Максимова.

— Макс, на тебе живого места нет!

— Ничего, до свадьбы заживет. — Он повел плечом. Рану разъело потом и растерло сбившимися бинтами. К следам собачьих клыков добавились синяки и порезы. Все жутко саднило. — Двигайся, галчонок, у нас нет времени.

Карина, путаясь в приспущенных штанах, затрусила по коридору в спальню, а он направился к холодильнику.

В гостиной Бес, конечно же, не хранил много провизии, но того, что Максимов увидел в холодильнике, по его прикидке должно было хватить на пару дней в горах. Сыры нескольких сортов, палки и нарезки колбасы, бастурма, консервированные оливки, сухофрукты в вакуумной упаковке, минеральная вода и пять бутылок водки. Все импортное, лучших сортов. Бес, верный принципу «что охраняешь, то и имеешь», запасы Хозяина считал своим доппайком за вредность.

Сначала Максимов, не удержавшись, поскреб иней в морозильной камере, блаженно щурясь, растер по лицу. Потом, выбирая только то, что не испортится на жаре, стал выгребать продукты.

Из спальни раздался крик Карины:

— Макс, сюда!

Максимов бросил продукты в кресло, схватил автомат, побежал.

Карина стояла перед дверью спальни на коленях. Как и Максимов, раздевалась на ходу, майка и штаны, бутсы и носки лежали на полу, отмечая путь к двери.

— Смотри. Только осторожно! — Карина указала на щель в дверном проеме.

Максимов увидел тонкий шнурок на ковре, если идти, не глядя под ноги, не заметишь.

Максимов отстранил Карину, задержав дыхание, осторожно, по миллиметру; стал открывать дверь. Шнурок ожил, дрогнул, оторвался от ковра.

— Черт, растяжка. И как ты только заметила!

— А я почувствовала. Неслась к двери и вдруг как на стену налетела. Стою, рука уже на ручке, а открыть не решаюсь.

Максимов внимательно посмотрел ей в лицо.

— Или я уже никуда не гожусь, или ты растешь на глазах, галчонок, — обронил он. — Спички есть?

Карина, не вставая с колен, потянулась за штанами, достала из кармана зажигалку, протянула Максимову.

Зазор позволял просунуть руку, и он легко пережег шнурок. Толкнул дверь.

Растяжку кто-то закрепил классическим способом: гранату к ножке шкафа, шнурок — к двери.

Максимов осмотрел спальню. Больше ничего подозрительного не заметил и не почувствовал.

— Все в порядке. Галчонок, у тебя ровно минута. — Он уступил дорогу Карине.

— Макс, а душ принять успею?

— Если успеешь, — ответил Максимов. Проводил взглядом мотнувшуюся в ванную Карину. — Галчонок, ты Юко, случаем, не видела?

— Нет! — Карина перекричала шум хлынувшей воды. — С вечера не видела.

«И слава богу», — пробормотал Максимов.

Он поразился, настолько она стала похожа на Юко. Так поразился, что палец прыгнул на спусковой крючок автомата, едва она вошла в гостиную.

Откуда в гардеробе у Беса оказалась богатая коллекция женской одежды всех размеров и фасонов, осталось загадкой. Из всего разнообразия Карина выбрала холщовые штаны с накладными карманами, кремовую шелковую майку и белую куртку военного покроя. Заветренное лицо, высокие скулы и короткий ёршик темных волос делал ее не отличимой от Юко, той, что встречала Максимова в аэропорту.