Она и Аллан - Генри Хаггард

Когда я проснулся на следующий день, солнце уже встало, и после купания в старой ванне, одевшись, я отправился посмотреть, как чувствует себя Инес. Яувидел ее сидящей возле двери своего дома, совершенно здоровой, с сияющим лицом. Она была занята изготовлением цепочки из маленьких голубых цветов вроде ирисов, которые в большом количестве росли вокруг. Она связывала их между собой сухими травинками.

Когда цепочка была готова, она повесила ее себе на шею так, что она свисала с ее белой одежды, делая похожей на арабскую женщину, хотя и без вуали. Я смотрел на нее, оставаясь для нее не замеченным некоторое время, затем подошел и заговорил. Она странно посмотрела на меня и даже хотела убежать, но внезапно, успокоенная моим видом, выбрала особенно прекрасный цветок и протянула его мне.

Я понял, что она не помнит меня и думает, что никогда не видела раньше. Ее рассудок покинул ее, как и говорила Айша. Чтобы поддержать разговор, я спросил, как она себя чувствует. Она ответила, что ей гораздо лучше, потом добавила:

— Папочка отправился в далекое путешествие и вернется очень нескоро.

Мне в голову пришла идея, и я ответил ей:

— Да, Инес, но я его друг и он послал меня, чтобы я забрал тебя в то место, где мы найдем его. Только это очень далеко и нам предстоит неблизкий путь.

Она захлопала в ладоши и ответила:

— О, это прекрасно, я люблю такие путешествия, особенно чтобы найти папочку, у которого, я думаю, хранится моя одежда. На мне очень удобная одежда, но она отличается от той, которую я носила. Ты кажешься мне хорошим человеком, я уверена, что мы будем добрыми друзьями, чему я очень рада. Я ведь ужасно одинока с тех пор, как моя мама ушла на Небеса, а мой папочка очень занят, я редко вижу его.

Честно говоря, я чуть не зарыдал, услышав эти слова. Это было так неестественно, так ужасно слушать, как взрослая девушка говорит и ведет себя, как ребенок. Однако в данных обстоятельствах, я думаю, что это был лучший выход для нее и всех нас. Вспоминая, что говорила Айша о выздоровлении ее рассудка как о его потере, я почувствовал облегчение.

Оставив ее, я отправился навестить двух зулусов, которые были ранены. К своей радости, я увидел, что они совершенно здоровы и готовы к путешествию, так что и здесь пророчество Айши оправдалось. Другие люди также отдохнули и хотели трогаться в путь, как и мы с Умслопогаасом.

Пока я заканчивал свой завтрак, Ханс объявил, что пришел почтенный Биллали, который с поклоном сказал, что явился осведомиться, когда мы будем готовы к выходу, поскольку он получил приказание отдать необходимые распоряжения. Я ответил, что мы будем готовы через час, и он поспешно удалился.

Он появился немного позднее назначенного времени с большим количеством носилок и носильщиков, с охраной из двадцати пяти вооруженных воинов, все эти рослые ребята участвовали с нами в битве. Биллали произнес перед ними напутственное слово о том, что они должны сопровождать, нести и охранять нас на другой стороне огромного болота или дальше, если нам понадобится. Он сказал, что это приказ Той-которая-повелевает, и если хотя бы малейший вред будет нанесен кому-то из нас, даже случайно, каждый из них будет убит страшным способом. Затем он спросил, поняли ли они то, что он сказал. Воины ответили с жаром, что все отлично поняли и будут вести и охранять нас так, как будто мы их родные люди.

И они делали бы это, думаю, даже независимо от приказа Айши, потому что смотрели на нас с Умслопогаасом, как на богов, и думали, что мы можем уничтожить их так же, как уничтожили Резу и его отряд.

Я спросил Биллали, пойдет ли он с нами. Он ответил отрицательно, потому что Та-которая-повелевает вернулась к себе, а он должен незамедлительно последовать за ней. Я снова спросил его, где она живет, но он ответил, что она живет везде, сначала посмотрев на небеса, а затем на землю, как будто она обитала и там, и там, добавив, что, в общем, это «в Пещерах», хотя я не понял, что он имел в виду. Затем он сказал, что был очень рад, что встретил нас, и зрелище убийства Резу было великолепным спектаклем, который он с удовольствием будет вспоминать до конца жизни. И он попросил меня о подарке на память. Я подарил ему запасную ручку в маленькой немецкой серебряной коробочке, которая ему очень понравилась. Таким образом, я расстался со старым Биллали, о котором я всегда потом вспоминал с каким-то странным чувством симпатии.

Я заметил, что, несмотря на хорошее отношение, он решительно избегает встреч с Умслопогаасом, видимо, побаиваясь, что тот может осуществить свои угрозы и познакомить с его ужасным топором.

Глава 24. УМСЛОПОГААС НАДЕВАЕТ ВЕЛИКИЙ ТАЛИСМАН

Немного позднее мы отправились в путь. Некоторые из нас ехали на носилках, включая раненых зулусов, поскольку я настоял на том, чтобы их несли день-два, другие были на ногах. Инес несли впереди меня, чтобы мне удобнее было следить за ней. Более того, я поручил ее особым заботам Ханса, которому она, к счастью, симпатизировала, может быть, потому, что смутно помнила, что когда-то знала его и он был добр к ней, хотя, когда они встретились после ее долгого сна, как и в случае со мной, она сначала не узнала его.

Вскоре, однако, они стали близкими друзьями, да так, что в течение пары дней Ханс оказался для нее кем-то вроде служанки, предупреждая каждое ее желание, присматривая за ней, как приглядывает нянька за ребенком. В результате Инес стала зависеть от него, называя «своей обезьянкой», а он очень полюбил ее.

Проблема возникла всего один раз, когда, услышав шум, я вышел и нашел Ханса, разгневанного до ужаса и угрожающего застрелить одного из зулусов, который по глупости или случайно, постучал в паланкин Инес и почти открыл его. В остальном Леди Печальные Глаза, как называли ее зулусы, на время стала Леди Веселые Глаза, потому что смеялась, пела и играла, как должен вести себя здоровый ребенок.

Лишь однажды я видел ее огорченной и рыдающей. Это случилось тогда, когда котенок, которого она взяла с собой, внезапно выпрыгнул из носилок и исчез в чаще и его не смогли найти. Но и тогда она быстро успокоилась, ее слезы высохли, когда Ханс объяснил ей на смеси плохого английского и еще худшего португальского, что он убежал, потому что хотел вернуться к своей матери, по которой сильно скучал, и было жестоко разлучать его с ней.

Мы хорошо продвинулись вперед и к вечеру первого дня уже были у подножия вулкана, который высился над великой долиной Кора, и быстро расположились в пещере на его внешней стороне, где мы разбили на ночь лагерь.

Как я уже упоминал, недалеко от этого места стояла достаточно любопытная остроконечная горка, очевидно, образованная лавой, которая оставалась здесь на протяжении миллионов лет. Утес был высотой около пятидесяти футов и такой гладкий, словно отшлифован руками человека. Явспомнил — то ли Ханс, то ли Умслопогаас говорили, когда мы шли здесь в первый раз, что здесь стоит колонна, на которую не может взобраться даже обезьяна.

Когда мы проходили во второй раз, солнце уже скрылось за западным холмом, но один его сильный луч проникал сквозь грозовое небо, которое нависало над нами, отражая свет, он падал как раз в центр похожей на обелиск горы.

В этот момент я слез со своих носилок и шел с Умслопогаасом в самом конце процессии, чтобы удостовериться, что никто не отстанет в темноте. Когда мы проходили в сорока или пятидесяти ярдах от скалы, что-то заставило Умслопогааса обернуться. Он издал восклицание, после которого я последовал его примеру и увидел удивительное явление. На вершине горы стояла, как Святой Симеон на своем знаменитом столпе, Айша! Она мерцала в лучах заходящего солнца, как будто горела на костре!

Это было странное и величественное зрелище, потому что, оказавшись между небом и землей, она представлялась скорее ангелом, чем женщиной. На ней был сфокусирован яркий свет, так что мы могли видеть каждую деталь ее лица и одежды, потому что вуаль была снята, даже огромные нежные глаза, которые смотрели поверх нас (в этот момент они были очень нежными), и маленькие золотые застежки, которые блестели на ее сандалиях, и блеск пояса из змеи, который обвивал ее талию.

Мы смотрели и смотрели, пока я не пробормотал:

— Посмотри, Умслопогаас, как нас обманул Биллали. Он ведь говорил, что Та-которая-повелевает отправилась из Кора к себе домой.

— Может быть, эта скала и есть ее дом, если она вообще есть, Макумазан.