Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

среду, 23 июля». Склянский рискнул саботировать ленинское решение в разгар развязанной председателем Совнаркома чистки «Красной Ставки» – Полевого штаба РВСР, когда был арестован главком И.И. Вацетис и около десятка его сотрудников.

Более того – при обсуждении на том же заседании кандидатур на должности особоуполномоченных Совета обороны по проведению военного положения на железных дорогах Э.М. Склянский выступил против назначения таковыми комиссарами членов коллегии Наркомата путей сообщения А.Д. Нагловского и В.Н. Ксандрова – к 23 июля ему приказывалось представить «письменную мотивировку отвода»[1679]. В протоколах заседания Совета обороны это первое свидетельство расхождения Склянского с общей политикой Совета обороны – вероятно, к этому времени он уже не просто сработался с Троцким, но и сделал на него свою политическую «ставку». (Относительно А.Д. Нагловского точно известно, что он был назначен уполномоченным Совета обороны по проведению военного положения на железных дорогах Северного фронта.)

Позднее Э.М. Склянский открыто встал в оппозицию не кому-нибудь, а члену Политбюро ЦК РКП(б) И.В. Сталину[1680] (очень символично, что Эфраим Склянский, скрупулезно собиравший переписку Л.Д. Троцкого с В.И. Лениным, утонул в Америке при невыясненных обстоятельствах в самый разгар борьбы мифического триумвирата Сталина – Зиновьева – Каменева с Троцким).

В.А. Аванесов выступал по самым разнообразным вопросам: законодательным (проект постановления о порядке обследования складов Москвы и пригородов представителями Центрального управления по снабжению армии[1681]), внутренней политики (о поручении ВЧК ликвидировать контрреволюционные заговоры)[1682], об эвакуации[1683], военной промышленности, двум хозяйственным (о передаче завода Гартмана в Луганске в распоряжение ВСНХ, о ремонте паровозов)[1684]; ж.-д.[1685], контролю над деятельностью ведомств (выступая 29 апреля с докладом «Об организации в учреждениях и отделах ВСНХ и [Нар] компрода, в соответствии с нуждами военного ведомства», два раза – по вопросам Наркомата государственного контроля: один раз Варлам Александрович доложил, что наркомат «в большей части» достиг «результатов»). 7 апреля Совет обороны предложил Аванесову достигнуть соглашения с НКВД РСФСР и «в случае соглашения уполномочить т. Ленина подписать его от имени Сов[ета] Обороны»[1686]. Весной 1919 г., судя по всему, Аванесов с головой ушел в ревизию советских учреждений, т. е. сосредоточился на работе в Наркомате государственного контроля, фактически выполняя обязанности наркома И.В. Сталина[1687].

Л.Б. Каменев делал в Совете обороны доклады о координации деятельности Наркоматов продовольствия и путей сообщения[1688]. Что интересно, не известно ни одного выступления Каменева на заседаниях Совета обороны в качестве председателя Комитета обороны г. Москвы. Не зря В.И. Ленин констатировал на Московской общегородской конференции РКП(б) 24 сентября 1919 г.: «Деятельность К[омите] та обороны будет впустую [без] поддержки всей партии»[1689].

В.Н. Яковлева, партийный деятель цековского ранга и один из наиболее видных среди большевиков специалистов по продовольственному снабжению, выступала по вопросам обеспечения армий, действовавших в районе Петрограда, продовольствием[1690]. Однако в ряде случаев Варвара Николаевна ставила и более широкие вопросы – так, 26 июня 1919 г. она сделала доклад «О снабжении зернофуражом и продовольствием армии вообще, Северной и Западной ее частей в частности, и о мерах снабжения армии»[1691] (из постановления следует, что речь шла и о снабжении Восточного фронта).

На заседаниях Совета обороны В.И. Ленин следил за соблюдением строжайшей дисциплины – так же, как и на заседаниях Совета народных комиссаров[1692]. Исключений не делалось ни для кого. 5 ноября 1919 г. запиской был вынужден давать объяснения о причине своего опоздания не кто иной, как «лорд-мэр» (выражение В.В. Осинского) – Л.Б. Каменев[1693]. Когда в кои-то веки 16 марта 1920 г. Л.Б. Красин председательствовал на заседании Совета обороны, члены этого органа, не исключая председательствующего, дружно на заседание опоздали – «присутствовали: Аванесов (6 час.), Склянский (6 час. 10 мин.), Красин (6 час. 13 мин.), Рыков (6 час. 40 мин.), Дзержинский, Свидерский (6 час. 45 мин.), Покровский, Алферов, Шмидт, Саакянц, Эйсмон[т]»[1694]. Как видим, самыми дисциплинированными оказались приглашенные на заседание. Правда, не ожидая увидеть вождя на следующем заседании, 19 марта все, кроме него самого, опять явились с опозданием[1695]. О реакции председателя история умалчивает. Что характерно, когда 24 марта опять Красин занял председательское кресло, история повторилась[1696], за одним исключением – на следующее заседание все явились в точно назначенное время[1697].

В условиях войны вождь приучил членов Совета обороны работать максимально оперативно. Источников о ходе заседаний Совета в годы Гражданской войны в распоряжении исследователей нет, поскольку глава правительства не терпел бюрократические формальности, не считал целесообразным фиксировать ведомственные «драчки»[1698] и всегда предпочитал стенограммам скупые протоколы, однако ценные сведения содержат более поздние, 1920‐х гг., свидетельства.

8 января 1926 г. в Совете труда и обороны СССР – организационном потомке Совета обороны – развернулась дискуссия между И.Т. Смилгой и Л.Б. Красиным, с одной стороны, А.П. Смирновым – с другой. А.П. Смирнов – один из старейших большевиков (член партии с 1898 г.) накинулся тогда на лозунг И.Т. Смилги и Л.Б. Красина «о поднятии воли к экспорту»[1699]: заявил, что предложение «требует предварительно обсуждения. Я считаю, что члены СТО […] золотое яйцо, которое высидел т. Смилга, должны были увидеть предварительно. Ведь мы даже в 1918 г. так сплеча не подходили к разрешению таких серьезных вопросов […] Поэтому я просил бы СТО, если мы не имеем лишнего времени для того, чтобы слушать такие вопросы неподготовленные и с несвежими головами, […] этот вопрос поднять и просить т. Смилгу записать свой материал на бумаге и дать членам СТО подумать над его выводами»[1700].

А.П. Смирнов, будучи в 1919–1922 гг. заместителем наркома по продовольствию, де-факто руководил «всей борьбой с кулаком», командуя 70 тыс. продармейцев[1701], однако работу Совета обороны он знал понаслышке, а потому встретил отпор со стороны Л.Б. Красина, который, наряду с В.И. Лениным и Э.М. Склянским, вынес работу Совета обороны на собственных плечах. Прекрасно зная о чрезвычайной обстановке, в которой приходилось действовать высшему внеконституционному органу в годы Гражданской войны, Красин высказался достаточно резко: «Я не разделяю иронического отношения Александра Петровича к предложению т. Смилги и думаю, что мы должны быть благодарны Ивару Тенисовичу, что он определенное золотое яичко высидел к сегодняшнему заседанию»[1702].

В.И. Ленин требовал ото всех своих наркомов решать вопросы оперативно и не уклоняться от ответственности за конкретные решения. Л.Б. Красин знал, о чем говорил: Совет обороны – все его члены и тем более председатель – работал именно так и никак иначе. Совет обороны как созданная в качестве властного противовеса структура стала органичной и необходимой надстройкой над «шестнадцатиголовым» (выражение В.В. Осинского) правительством, неким аналогом «малого военного кабинета»[1703].

Глава 2

От войны к миру. От Совета рабочей и крестьянской обороны – к Совету труда и обороны

В конце 1919 г., когда стало ясно, что победа в Гражданской войне не за горами, а мировая революция запаздывает надолго, неизбежно встал вопрос о мирном социалистическом строительстве, в аппаратном плане – о реорганизации Совета рабочей и крестьянской