Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

23 января 1920 г. Совет обороны утвердил проект Положения о Кавказской трудовой армии, а на следующий день В.И. Ленин уже подписал мандат назначенного председателем Совета Кавказской трудовой армии И.Т. Смилги[1757]. Впрочем, последнему вскоре стало не до восстановления разрушенного хозяйства: появились важные дела на фронте[1758], а И.В. Сталин, уставший от «чистки конюшен» военного ведомства, посоветовал в телеграмме В.И. Ленину 12 февраля И.Т. Смилгу «ни в коем случае не […] отзывать»[1759].

В конце января – в начале февраля к хозяйственному строительству были привлечены Запасная армия Республики и части 2‐й армии, 10 февраля Совет обороны постановил переименовать 7‐ю армию в Петроградскую революционную армию труда, в марте в хозяйственное строительство были втянуты войска 8‐й армии, а несколько позднее и другие воинские соединения[1760]. Отдельные неудачи не разубедили вождя в целесообразности отказа от идеи трудовых армий: слишком сильна была разруха. Все созданные в январе – начале февраля Советы трудовых армий получили к 12 февраля «уже готовые резервные части с аппаратами управления»[1761].

17 февраля Л.Д. Троцкий телеграфировал в Совет обороны: «Необходимо сегодня же заставить Наркомпрод отменить запрещение передвигать продфуражгрузы из губернии в губернию в пределах 1‐й [трудовой] армии. Продовольствие и фуражгрузы, которые не вывозятся, могут быть в то же время использованы для уральских нужд. Нужно отказаться от чудовищного бюрократизма. Совтрударм состоит из достаточно ответственных работников, чтобы не пускаться на эксперименты. Полагаю, что сюда нужно направить двух-трех крупных продовольственников – [таких], как [А.Л.] Ш[ейн] ман, [В.Н.] Яковлева и др.»[1762].

18 февраля с протестом против ленинских решений о переводе армий на хозяйственные рельсы выступили Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики С.С. Каменев, член РВСР Д.И. Курский и начальник Полевого штаба РВСР П.П. Лебедев, телеграфировавшие председателю Революционного совета Украинской трудовой армии И.В. Сталину и в копии В.И. Ленину и Э.М. Склянскому: «Обстановка на юге продолжает оставаться очень серьезной и требует особого напряжения для доведения Кавказского фронта до надлежащей силы для успешного окончания борьбы с Деникиным, и потому главнокомандование не может предписать ни Юго-Зап[адному] фронту, откуда приходится оттягивать силы на Кавказ, ни тем более Кавказскому фронту выделить дивизию в труд[овую] армию, также оно не в состоянии направить таковую дивизию с других фронтов, т. к. по состоянию транспорта приходится весь его использовать для усиления Кавказского фронта целыми частями и пополнениями, причем эта задача выполняется крайне медленно и неудовлетворительно, несмотря на огромное напряжение. Вместе с тем, главнокомандование считает необходимым отметить, что оно предвидит возможность того, что при существующей в настоящее время скудости людских пополнений в республике, военная обстановка может повелительно потребовать влития в боевые войска в качестве пополнений и тех ограниченных формирований, которые ныне производятся Юго-Зап[адным] фронтом для его труд[овой] армии за счет полевых и запасных войск фронта»[1763]. Вождь, получив копию этого пророческого послания, ограничился стандартными засекречиванием документа и отправкой его в архив[1764].

Заметим попутно, что 20 февраля идею о перенесении центра тяжести работы из Красной армии на трудовой фронт с энтузиазмом взялся реализовывать «член Реввоенсовета» Республики Н.И. Подвойский, телеграфировавший по прямому проводу председателю Совета обороны В.И. Ленину: «Продвигаюсь […] медленно. Остановки в [ж.-д.] узлах – [по] два – четыре дня. Могу проделать большую работу по борьбе с эпидемиями [и] разрухой. Пришлите полномочия прямым проводом – Грязи и вслед. [В] Липецком уезде дровам, [в] Усманском продовольствию угрожает весенний разлив»[1765]. Вождь, получив на следующий день телеграмму и в очередной раз подивившись молодости духа неугомонного Н.И. Подвойского, переслал ее наркомам Н.А. Семашко и Л.Б. Красину «на отзыв». Очевидно, первый, насмотревшийся на заседаниях Совета народных комиссаров в первые месяцы после прихода большевиков к власти на и.д. наркома по военным делам, не без юмора указал: «Ввиду запоздалой передачи телеграммы едва ли есть смысл давать т. П[одвойскому] (странное сокращение. – С.В.) полномочия: они его все равно уже не догонят»[1766]. И действительно – не догнали!

26 февраля Л.Д. Троцкий из Екатеринбурга телеграфировал Э.М. Склянскому для В.И. Ленина: «Дальнейшее сохранение всего аппарата 3‐й армии представляется нецелесообразным. В распоряжении армии – одна стрелковая и одна кав[алерийская] дивизии. Все остальное – армейские управления и учреждения. При этих условиях армия может выбрасывать на работу только 23 %. Армейский аппарат нам не понадобится. Воинские части мы сохраним и усилим. Из состава штабных учреждений и управлений мы выделим ударные трудовые отряды специалистов, техников, коммунистов и прочее. Полевой штаб [РВСР] с расформированием армейских аппаратов согласен. Мною отданы соответственные подготовительные распоряжения, полагаю, что со стороны Сов[ета] Обороны не встретится возражений»[1767]. Возражений не нашлось – реконструкция народного хозяйства в тот момент казалась нужнее.

Идеи, связанные с возвращением мобилизованных большевиков к мирному труду, распространились повсеместно. Секретарь Московского губернского комитета РКП(б) И.И. Минков заявил 26 февраля 1920 г. на съезде секретарей районных комитетов Московской губернской парторганизации: «Мобилизация на трудовую повинность на улучшение нашего хозяйственного и экономического положения требует еще и еще от нас работников. Из нашего губсовдепа снято четыре товарища с самых ответственных постов, ожидаются еще мобилизации, и никакие переговоры об оставлении ни к чему не привели. В ЦК мы послали целый список товарищей, отправленных нами на фронт, с ходатайством об их возвращении – ЦК в этом отношении, вероятно, пойдет нам навстречу и некоторых товарищей демобилизует, и мы думаем эту группу товарищей послать в первую очередь в те районы, где ощущается в них крайний недостаток. Но это количество далеко не достаточно для заполнения тех дыр, которые у нас образовались, и нам нужно искать пути к выходу из создавшегося положения»[1768].

28 февраля Л.Д. Троцкий отправил по прямому проводу свои «Тезисы о переходе к милиционной системе» секретарю и члену ЦК РКП(б) Н.Н. Крестинскому, последний переслал документ В.И. Ленину. Вождь оставил на проекте свои пометы:

«1. Приближение к концу гражданской войны и благоприятные изменения в международном положении Советской России ставят на очередь вопрос о коренных (сверху ленинская помета-предложение: «[слово] долой». – С.В.) изменениях в постановке нашего военного дела в соответствии с неотложными хозяйственными и культурными потребностями страны.

2. С другой стороны, необходимо установить […] что до тех пор, пока в важнейших мировых государствах остается у власти империалистическая буржуазия, социалистическая республика ни в каком случае не может считать себя в безопасности. Дальнейший ход событий может в известный момент снова бросить теряющих под ногами почву империалистов на путь кровавых авантюр, направленных против Советской России. Отсюда вытекает необходимость поддержания дела военной обороны революции на должной высоте.

3. Нынешнему переходному периоду, который может иметь длительный характер, должна соответствовать такая организация вооруженных сил, [при] которой трудящиеся получают необходимую военную подготовку с наименьшим отвлечением их от