Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Созданный в 1918 г. для показной нейтрализации Реввоенсовета Республики Совет обороны как «узкий состав» СНК РСФСР, а также фактически расширенная комиссия ЦК РКП(б) наряду с появлением вполне официальных партийно-государственных механизмов дали Сталину организационный опыт, использованный им в 1941 г. при создании Государственного комитета обороны как государственного по форме и партийного по сути органа[1791].
В 1989 г. в статье «120 дней Наркомвоена» М.А. Молодцыгин внес в арсенал военных историков понятие «треугольника» (военный руководитель – военный комиссар – военный комиссар), ранее используемого как определение руководящего ядра предприятия (организации), состоявшего из начальника, секретаря партийной организации и председателя профкома, и ввел образное выражение «треугольник перевернулся». С тех пор военный «треугольник» твердо вошел в терминологический арсенал историков Гражданской войны.
Применительно к нашим сюжетам он может быть использован следующим образом. Ленин четко заменил правящий треугольник «Ленин – Свердлов – Троцкий», с очень неравными частями (весомыми Ленина и Свердлова и не особенно прочной Троцкого, как это заметил в 1918 г. даже Вацетис), вначале на четырехугольник с двумя парами – «политической» Ленин и Свердлов, «военной» Сталин и Троцкий, затем на треугольник военный (но не вполне политический!) «Ленин – Троцкий – Сталин» с двумя равными гранями. Более того, постфактум возникает мысль, что Троцкий весной 1918 г. и понадобился Ленину, чтобы противопоставить хоть чей-нибудь вес в партии растущему авторитету Свердлова. Сговор Свердлова с Троцким Ленин «ожидал» примерно так же, как некогда Наполеон Бонапарт – союз Фуше и Талейрана.
В любом случае по итогам «обсуждения» военного вопроса на VIII съезде РКП(б), превращенного Лениным в фарс, Троцкий стал обыкновенным наркомом: Свердлов лежал в могиле, а Ленин во второй раз – после эпопеи с «однородным социалистическим правительством» – удержал в своих руках «государственную власть». Впоследствии секретарь Ленина Фотиева вспоминала об одном из руководящих финтов вождя: «На посту руководителя Советского государства (именно так Ленин воспринимался соратниками, по крайней мере, со времени избрания в 1919 г. на пост председателя ВЦИК Калинина. – С.В.) Ленин строго проводил принцип коллегиального руководства», который заключался в том, что в случае принятия большинством членов Совнаркома решения, вызывавшего протест Ленина, последний «подчинялся большинству, а в случае, если вопрос имел принципиальное значение, переносил его в Политбюро ЦК РКП(б) или на разрешение ВЦИК и возвращался к спорному вопросу еще раз»[1792].
Датировка поражения Троцкого во внутрипартийной борьбе корректируется даже по отношению к выводу германского исследователя М. Реймана: «Все уже было предопределено на Х партсъезде, когда Ленин и Зиновьев (на наш взгляд, ставить эту пару на одну доску не вполне уместно. – С.В.) произвели важнейшие перестановки в составе руководящих органов партии. В результате поддержка Троцкого в верхних эшелонах партии оказалась настолько ослаблена, что начиная с этого времени «независимо от того, какими были его личные цели и намерения, у Троцкого никогда уже не было реальных шансов возглавить РКП или советское правительство»[1793]. К моменту смерти Ленина реальными претендентами на наследство оказались Зиновьев и Сталин. Первый всю Гражданскую войну сидел в колыбели революции и не мог при всем желании (особого желания, судя по «предлож[ениям] питерцев», поступившим в Москву после ранения Ленина, не было) активно вмешиваться в происходящее, второй за счет того, что основатель большевистской партии сошел в Горки, не успев его политически убить. Не зря в т. н. Политическом завещании (если так можно окрестить документ, составленный человеком, который отнюдь не планировал в ближайшем будущем лечь в могилу), достоверность которого, впрочем, оспаривается в новейшей историографии[1794], Ленин прямо призвал «товарищей» снять человека, названного им самим некогда «чудесным грузином», с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б).
Внутрипартийная борьба 1918 г. объясняет отказ Троцкого от предложенного ему Антоновым-Овсеенко, спровоцированного на это Сталиным и Зиновьевым[1795], и другими видными большевиками прихода к власти путем военного переворота: в 1923–1924 гг. ставку на человека, проигравшего борьбу за власть пятью годами ранее, не сделал бы ни один из старых большевиков, а без поддержки со стороны хотя бы части авторитетных партийцев легализовать вооруженный захват власти было невозможно.
Троцкий, прекрасно понимая, что для «соратников» Ленина он навсегда останется не только чужаком, но и политическим трупом, вынужденно взял курс на молодежь, умело перехваченный как в политическом, так и в аппаратном плане[1796] его политическими оппонентами, и прежде всего Сталиным[1797], хотя руководство молодежью поначалу доверили Зиновьеву с Бухариным[1798]. «Ленинские призывы» 1924 и 1925 гг. оказались неудобными будущему вождю народов тем, что не имели ни малейшего представления о борьбе в партии 1918 г., зато прекрасно знали азбучную «истину» того времени: «Лев Троцкий – создатель Красной армии» и «второй вождь революции». Отчасти это объясняет тот факт, что вскоре, в 1926–1927 гг., ВКП(б) заглотила очередную «порцию» пролетариев (75 тыс. человек), составивших «новый резервный дополнительный» кадровый «отряд»[1799], а сталинский политический террор тридцатых годов не пощадил не только многочисленных оппозиционеров, но и сталинских выдвиженцев. Объединенная оппозиция знала, о чем шутила в своих заявлениях 1927 г. о ВКП(б) и ее «ленинском призыве и сталинском отсеве»[1800].
Блок Свердлова и Троцкого представлял собой не что иное, как второй опыт «коллективного руководства» в партии. Троцкий со знанием дела выдал на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 3 июня 1926 г. очередную эпохальную фразу, встреченную аудиторией одобрительным хохотом: «Коллективное руководство» – это и есть, когда все мешают одному и все на одного нападают»[1801]. Благодаря VIII съезду РКП(б) 1919 г. он в полном объеме испытал на себе все «прелести» такого руководства.
Судьба мировой революции и ее наиболее фанатичных адептов решались дважды – в 1918 и в 1925 гг. В 1918 г., когда мировая революция, до которой, казалось, оставались дни и недели, была отсрочена, радикалами были Бухарин и левые коммунисты; позднее – «председатель ЦК РКП» Свердлов и стоявшие за ним уральская, московская и отчасти петроградская партийные группировки, кадровый костяк которых составили вчерашние левые коммунисты; в 1925 г. – председатель Исполкома Коминтерна Зиновьев и Ленинградская губернская организация РКП(б). Их поддерживали, соответственно, в 1918 г. пророк мировой революции Троцкий, заряженный собственными идеями, и в 1925 г. – Каменев, как руководитель Совета труда и обороны СССР не веривший в возможность построения социализма в «одной стране» без помощи западноевропейского пролетариата. Соответственно, им противостояли Ленин, вынужденный действовать с оглядкой на Германию и оттого подозреваемый в оппортунизме, и Сталин, обвиняемый в Термидоре и построении «в СССР… Гоминьдана» (намек на
