История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И далее: «Жило по привидению в Академии художеств и Медицинской академии. Призрак женского пола, по виду богаделка в наколке и чёрной пелеринке, тощенькая Шишига в прюнелевых башмаках верещала и шмыгала в старом доме, что напротив Николаевского моста, в том самом доме, крашенном жёлтой краской, где открылась позже зубная лечебница. Танцевали изредка стулья на Конюшенной, и, кроме привидений и танцующих стульев, жил в Петербурге престарелый чёрт».
Таинственная мистика всё чаще становилась обязательным элементом городского фольклора. 20 января 1905 года, во время прохождения эскадрона Конногвардейского полка рухнул цепной Египетский мост через Фонтанку. Высказывалось множество версий трагедии: от возникшего в результате равномерного движения колонны резонанса до усталости металла мостового пролета. Но ни одна из них, похоже, не могла удовлетворить всеобщей заинтересованности. Родилась мистическая легенда о некой Марии Ильиничне Ратнер, которая действительно жила в одном из домов напротив моста. Однажды она выглянула из окна и увидела на мосту конный эскадрон гвардейцев. Это происходило почти ежедневно, и Марии Ильиничне порядком надоело мерное постукивание конских копыт по мостовой. «Чтоб вы провалились!», – будто бы в сердцах воскликнула она и, к ужасу своему, увидела, как в ту же минуту мост развалился, увлекая за собой в промерзшие воды Фонтанки испуганных лошадей вместе с гвардейцами. Трудно сказать, было это на самом деле или нет, но с тех пор местные жители иначе как «Мария Египетская» свою соседку не называли.
Ореолом захватывающей тайны окружил городской фольклор мост Императора Петра Великого. Трасса этого постоянного моста, призванного соединить рабочую Охту с центром Петербурга, была обозначена ещё в 1829 году при утверждении Николаем I перспективного плана развития столицы. Однако в то время мечта о постоянных мостах через Неву ещё только зарождалась в наиболее смелых инженерных умах. Мосты строили временные – наплавные, плашкоутные. Они наводились ранней весной и поздней осенью разбирались. Первый постоянный мост – Благовещенский – появился только в 1850 году. О нём мы уже знаем. К обсуждению же проекта Охтинского моста вернулись лишь в 1907 году, после того как старый пароходик, перевозивший людей с левого берега Невы на Охту, опрокинулся и затонул. Погибло несколько человек. Тогда-то и был заключён договор на строительство моста.
Мост сооружался по проекту инженера Г.Г. Кривошеина и архитектора В.П. Апышкова. Торжественная закладка его произошла в честь 200-летия Полтавской битвы. Мост назвали именем Петра Великого. В 1911 году уникальный клёпаный мост был открыт для движения транспорта и пешеходов. Согласно преданию, среди миллионов стальных заклепок моста есть одна золотая, выкрашенная в один цвет со всеми, но никому не известно, где она находится. Через много лет эта интригующая легенда получила своё логическое продолжение. В начале третьего тысячелетия при капитальном ремонте моста в его стальную конструкцию будто бы была вмонтирована серебряная заклепка. Её собирались закрасить при общей покраске всего сооружения. Но не успели. Через два дня заклёпка была украдена.
Мост Петра Великого
В 1908 году на пожертвования членов Всероссийского Александро-Невского братства трезвости была выстроена церковь во имя Воскресения Христова у Варшавского вокзала. Возводилась она по проекту архитекторов ЕД. Гримма, Г.Г. фон Голи и А.Л. Гуна. В народе её называют «Церковь с бутылочкой». Бытует легенда, будто одна из её колоколен напоминала по форме водочную бутылку и была сделана такой по просьбе верующих. В храме хранилась икона «Неупиваемая чаша», особенно чтимая прихожанами. Перед иконой неисправимые пьяницы давали очередные обеты и молили об исцелении от своего недуга.
У этой церкви есть ещё одно народное название – «Копеечная». Согласно легенде, церковь строилась не только на пожертвования членов общества трезвенников, но и на сборы от специального налога, которым были обложены все питейные заведения тогдашней России. Налог будто бы составлял всего одну копейку с каждой тысячи рублей дохода, и всё же этих денег хватило на строительство.
В 1893 году в Коломне стараниями барона Г.Е. Гинцбурга по проекту архитекторов И.И. Шапошникова и В.А. Шретера была выстроена Большая Хоральная синагога. Среди петербургских евреев до сих пор живёт легенда о том, что она стала самой большой и самой красивой в Европе, а также, что построена она на земле некоего петербургского антисемита.
Барон Гинцбург, крупный общественный деятель, сыграл огромную роль в жизни петербургской еврейской общины. Особенно много он сделал для формирования достойного самосознания евреев. Сохранилась легенда о том, как однажды барон ехал в карете с императором Николаем II. Проходивший мимо мужик не смог сдержать удивления: «Надо же, жид с царем едет!» Мужика схватили и хотели, было, препроводить в кутузку за оскорбление барона. Но Гинцбург попросил не наказывать простолюдина и даже подарил ему золотой. «За что же?» – спросил его Николай. «За то, что он лишний раз напомнил мне, что я еврей».
Большая хоральная синагога
Гинцбург умер в 1909 году. Он завещал похоронить себя в Париже, там, где покоился прах его отца. Воля умершего была исполнена. Однако в Петербурге, в еврейском отделении Преображенского кладбища, есть «внушительного вида гранитная плита, наклонно лежащая на постаменте и украшенная каменными гирляндами». На плите нет никаких надписей. По преданию, это не захоронение, а своеобразный памятник знаменитому барону, установленный еврейской общиной Петербурга в 1909 году.
В еврейском отделении Преображенского кладбища сохранилась любопытная могила, считающаяся здесь первой. Согласно древнейшей еврейской традиции, это захоронение двойное. Обрекать души умерших на одиночество в загробной жизни иудаизм запрещает. 28 февраля 1875 года на Охтинском пороховом заводе произошел взрыв. Среди прочих погибли два лаборанта-еврея – Берка Бурак и Мошка Фрисна. Они были погребены в одной могиле. Их имена высечены на русском и еврейском языках на невысокой надгробной стене. Так, согласно преданию, было основано еврейское отделение Преображенского кладбища.
По сложившейся традиции столицу продолжали украшать памятниками монархам и членам царской фамилии. В Нижнем парке Петергофа был открыт памятник «Петр I с малолетним Людовиком XV на руках», исполненный по проекту скульптора Леопольда Бернштама. Сюжетом для памятника послужил легендарный эпизод. В 1717 году, во время посещения Парижа, Пётр взял на руки семилетнего короля Франции Людовика XV, будто бы сказав при этом: «Держу в руках всю Францию». После революции памятник, считавшийся тогда малохудожественным, был снят с пьедестала и затем утрачен. Его точная копия появилась на историческом месте только в 2005 году.
Памятник «Пётр I с малолетним Людовиком XV на руках»
На Манежной площади появился конный монумент скончавшемуся в 1891 году великому князю Николаю Николаевичу (старшему), третьему сыну Николая I. В Петербурге Николай Николаевич считался весьма любвеобильным ловеласом. Одна из его любовниц жила прямо напротив великокняжеского дворца. Говорят, по вечерам в окнах её дома зажигались две сигнальные свечи, и тогда Николай Николаевич говорил домашним, что в городе пожар, и он немедленно должен туда ехать. Рассказывали, что однажды его просто сбросил с лестницы взбешённый муж одной дамы, которой Николай Николаевич домогался. Император тут же вызвал великого князя к себе и потребовал, чтобы тот устраивал свою частную жизнь как угодно, но без скандалов.
Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов Николай Николаевич командовал Дунайской армией. Однако в царской семье он считался фигурой довольно одиозной. Несмотря на то что Николай Николаевич достиг чина генерал-фельдмаршала, особенными полководческими способностями, по мнению современников, не обладал. В свете был более известен своим неуравновешенным характером, а последние десять лет жизни вообще страдал тяжёлым психическим заболеванием. По семейному преданию, ставшему известным всему Петербургу, когда он сошел с ума, его брат Михаил будто бы удивленно воскликнул: «Как это человек такой непомерной глупости может тем не менее сойти с ума!»
Памятник великому князю Николаю Николаевичу (старшему)
Сын Николая Николаевича (старшего), тоже Николай Николаевич, но известный в истории как «младший», прослыл в Петербурге «одним из выдающихся пьяниц своего времени». Будучи шефом лейб-гусарского полка, он наравне со всеми полковыми офицерами участвовал в диких оргиях, о которых по Петербургу распространялись слухи, один невероятнее другого. Говорили, что участники офицерских пирушек, «раздевшись догола, становились на четвереньки и начинали дружно выть, требуя, чтобы им подали лохани, наполненные шампанским». Только после этого успокаивались и начинали лакать вино как животные.
