Александра (СИ) - Ростов Олег

— Ты что, Фёдор Мстиславович, себе позволяешь? Белены объелся? — Крикнул он. Свёкр молчал. Я тоже. Рассматривала своего врага. То, что это враг, я не сомневалась нисколько. Вопрос был только в том, чем я не угодила Шуйским?

— Кто ещё в сговоре против Государя? — Задала ему вопрос.

— Чтоооо? — Князь перевёл свой взгляд с меня на Вяземского. — Ты зачем её сюда привёл? Какого рожна?

— Я задала тебе вопрос. Отвечай.

— Не слишком много на себя берёшь? — Он посмотрел вновь на меня и усмехнулся.

— Значит не хочешь добром отвечать? Ладно. Тогда по плохому, но ты всё равно всё расскажешь. Вопрос только в другом, что от тебя после этого останется?

— Ты не посмеешь. Знаешь кто я?

— Знаю.

— А Великий Государь знает, что меня в пыточную кинули? Я Рюрикович.

— Заткнись. Что-то много Рюриковичей расплодилось. Куда ни плюнь, какого пса не пни, одни Рюриковичи.

— Что ты сказала, девка? — Он попытался опять вскочить. Но палач надавил ему на плечо, заставляя опустить зад на скамью.

— Девка? — Рядом с жаровней на подставке в лузе стоял металлический прут с рукоятью. Для чего он, я не знала, но было наплевать. Вытащила его из гнезда. Держа за рукоять, сделала шаг к Шуйскому и с размаху ударила его по лицу. Он опрокинулся с лавки на спину. Оба ката ошеломлённо отскочили в стороны.

— Саша! — Предостерегающе воскликнул Вяземский.

— Не вмешивайся батюшка, Фёдор Мстиславович. — Посмотрела на свёкра. — Эту скверну нужно выкорчёвывать с корнем, выжигать калёным железом. — Посмотрела на обоих катов. — Шуйского раздеть до нага. Подвесить этого пса на дыбу. Быстрее.

Я не знаю, что они увидели в моём бешеном взгляде, но оба мужика кинулись к арестанту, стали раздевать. Лицо Шуйского было залито кровью. Раздели они его быстро. Он остался только в исподнем. Хотели уже его подвешивать, как я окликнула их.

— Я сказала до нага.

— Александра, срам это! — Опять вмешался свёкр.

— Ничего, я не стеснительная. Как никак второй раз замужем, батюшка.

Вскоре Шуйский был подвешен на дыбе. Стоял на носочках, так как руки его были подвешены за спиной на излом суставов. Я кончиком прута подняла его свесившуюся голову, упирая её снизу в подбородок. С бороды Шуйского капала кровь из рассечённого лица. Наши глаза встретились. В его взгляде была ненависть.

— Это тебе за девку, пёс. Чтобы знал в следующий раз с кем разговариваешь. А теперь я повторяю вопрос, кто ещё участвует в заговоре против Государя? И что тебе обещали османы? — Посмотрела на обоих катов. — Надеюсь вы оба умеете языки развязывать?

— Не беспокойся, госпожа. Умеем. — Ответил один из них. Второй молча кивнул.

— Вот и хорошо. Он должен ответить на эти вопросы. И мне всё равно, что от него останется после того, как он всё расскажет.

— Моя семья тебе этого не простит. — Прохрипел Шуйский.

— Правда? А я не нуждаюсь в их прощении. — Приблизила своё лицо к его лицу ближе. — Скоро тут вся твоя семья так же болтаться будет. И папаша твой и братья твои, племянники, жены, сёстры, дочери. Я всё ваше поганое змеиное семя вырежу под корень. Всех от мала до велика. И никого не пожалею. Знаешь почему? Потому что вы, Шуйские, угрожаете не только мне, но и моим детям, ещё не рождённым. А за своих детей я кому угодно глотку перегрызу. И когда я сказала, что слишком много Рюриковичей развелось, я не зря сказала. Запомни пёс, Рюриковичи на Руси только одни, это правящая династия. Все остальные не Рюриковичи, понятно. А то много соблазнов у вас, шапку Мономаха на себя всё мечтаете напялить. Только вот думаю, шеи у вас слишком тонкие, не выдержат, сломаются. — Повернулась к свёкру. — Фёдор Мстиславович, холопа Шуйских, который с казанцами встречался нужно взять. Только аккуратно, чтобы никто ничего раньше времени не понял. И взять, как можно быстрее. Иначе, Шуйские ему глотку перережут.

— Уже взяли, дочка. — Ответил Вяземский-старший.

— Хорошо. С ним позже разберёмся. А я пока пойду. До Великого Князя. И ты тоже Фёдор Мстиславович.

Мы вернулись назад в Грановитую палату. При входе нас остановила стража.

— Царевна Александра? Государь отпустил тебя. Почему вновь пришла? — Спросил меня глава личной охраны Василия, полутысячник Егор Плетень. Под его началом находилось пять сотен отборных латников.

— Мне нужно поговорить с Государём. Это очень важно. Дело касается измены.

Старший охраны внимательно смотрел на меня. Я тоже смотрела ему в глаза и взгляд не отводила.

— Хорошо. Я ему сообщу. Ждите.

Стояли с Фёдором Мстиславовичем, ждали. Вскоре полутысячник вернулся.

— Проходите. Великий Государь ждёт вас.

Опять я шла переходами Грановитой палаты, в сопровождении охраны. Перед апартаментами Василия нас встретил боярин Фёдор.

— Царевна. Заходишь одна. Боярин Фёдор Мстиславович, ты ждёшь. — Он открыл передо мной дверь. Василий стоял возле окна и смотрел на улицу. На нём был кафтан. Он повернулся.

— Говори. — Велел он, глядя на меня.

— Задержан подслух возле слухового места, с которого всё хорошо слышно, о чём говорят у тебя, Государь, здесь. Взяли его, когда он слушал наш с тобой разговор.

— Кто это?

— Шуйский Иван Васильевич. Его ещё зовут Скопа. Это не всё. Так же взяли холопа Шуйских, который встречался с людьми из казанского посольства. — Я замолчала. Василий подошёл ко мне. Руки сцепил у себя за спиной.

— Ванька Шуйский значит? И где он?

— В разбойном приказе. В пыточной.

— И кто распорядился его туда отправить?

— Я, Государь.

— Не много ли ты на себя взяла, Саша?

— Если ты считаешь, что я не имела на это права и переоценила себя, тогда повели выпустить Шуйского, а меня накажи.

— Накажи. Надо бы наказать. По заду отстегать розгами. Да беременная ты. — Он обошёл меня. Я стояла, не поворачиваясь вслед за ним. Смотрела в стену перед собой. — Шуйские очень влиятельный род. Рюриковичи они.

— Ты меня извини, Государь, но не слишком ли много Рюриковичей развелось?

— Не понял? Поясни, Саша?

— Я считаю, что есть только одни Рюриковичи. Это правящая династия. То есть ты и твои дети, которые родятся. Все остальные не Рюриковичи. И кто считает себя Рюриковичем и кичится этим, того смело можно записывать в мятежники.

— Но ты тоже Рюриковна.

— В каком-то надцатом поколении? — Я усмехнулась, поворачиваясь к нему. — Нет, Василий. Да, когда-то по материнской линии и были у меня предки из Рюриковичей, да только времени много прошло. Уж лучше я буду Комниной. А вот все эти так называемые Рюриковичи, у них в головах опасные соблазны рождаются. С вожделением смотрят на шапку Мономаха. Понимаешь, о чём я? Вот и Шуйские. Тоже Рюриковичи. Почему связались с врагами твоими? Как давно они передают им то, что подслушали у тебя? Что обещали им османы? Может шапку Мономаха? А они за это им Русь на блюдечке с синей каёмочкой? Сколько ещё людей замешано в этом? Так что уж лучше пусть Рюриковичами будет только одна семья, это твоя. Остальные кто угодно, Воротынские, Шуйские, Долгоруковы, Комнины и так далее, но не Рюриковичи.

Великий Князь усмехнулся, глядя на меня.

— Есть мои братья ещё. Племянники. Как с ними быть?

— Нужен закон о престолонаследии. Старое лествичное право, которое всё ещё по недоразумению продолжает действовать, отменить. Именно из-за него идёт замятня на Руси и династические войны. В Европе уже давно отказались от древнего лествичного права, когда верховная власть переходила не от отца к сыну, а от старшего брата к младшему. Прими этот закон, который положит раз и навсегда конец междоусобицам. А заодно ликвидируй удельщину и местничество.

— Приму. Только вот нужен тот, кто примет из моих рук шапку Мономаха. А его нет, Саша.

— Будет.

— Уверена?

— Уверена.

— Фёдор! — Позвал Государь своего боярина. Тот заглянул. — Вяземского позови.

Зашел Фёдор Мстиславович. Василий начал задавать ему вопросы по поводу Шуйского. Точно ли именно он подслушивал? Уверен ли в этом глава разбойного приказа? На горячем ли пойман Шуйский? Слава богу свёкр был не дурак и озаботился свидетелями, или как на Руси говорили — видоками. Выслушав моего свёкра, Василий некоторое время о чём-то думал. Мы с Фёдором Мстиславовичем молчали.